— Скажите пожалуйста, мисс Форрестер, — осторожно произнес Хэлфорд, — что вы имели в виду, когда сказали, что некоторых матерей лучше бы не было?

Мисс Форрестер махнула рукой.

— Старший инспектор, и это спрашиваете вы, человек из столицы? Как будто не знаете, что я имела в виду! Вы прекрасно знаете, что существуют матери, которые не понимают своих детей, которые не любят детей, у которых на детей никогда нет времени. Матери, настолько погруженные в свои проблемы, что не замечают существующих рядом молодых людей, нуждающихся в совете, помощи. Я не хочу сказать, что Мэдж Стилвелл плохо с ними обращалась, но, я думаю, она была к ним очень невнимательна. Да ведь детей воспитывал весь Фезербридж еще до того, как она сбежала. Опекать Лизу пытались очень многие. Вот почему она выросла такой хорошей.

Маура оторвалась от записей и посмотрела на Хэлфорда. Он внимательно изучал небольшое темное пятно чуть выше головы мисс Форрестер на безупречно белой стене. Не отрывая взгляда от этого пятна, он задал следующий вопрос:

— А как насчет Брайана, мисс Форрестер? Опекал ли его кто-нибудь?

Возможно, в этом вопросе мисс Форрестер и почувствовала какой-то упрек, но внимания не обратила. Она сделала еще глоток кофе и покачала головой.

— Да, Брайан — совсем другое дело. Очень необщительный, верно? Он всегда такой одинокий, бедный ребенок! Никогда не знаешь, как с ним себя вести. И все же заботы о нем полностью лежали на Лизе. Она действительно его очень любила. И он, конечно, обожал сестру. А как же иначе? Она такая милая, заботливая. Я понимаю так, что Лиза была для него идеальной старшей сестрой.

— А у Брайана были друзья? Как по-вашему, кто помогает ему сейчас перенести гибель Лизы?

— Полагаю, для него делают все что могут Айвори. — Она сделала паузу и нахмурилась, балансируя чашкой с кофе на ладони. — А то, что у Брайана нет приятелей его возраста, так это правда. Был какой-то период, когда все думали, что он увлечен девушкой Симпсонов. Ее мать служит экономкой у викария. Но это были только слухи. Да и не могло ничего из этого получиться. Вы же видели его. А девушка Симпсонов тихая, но симпатичная. В общем, друзей у него нет. В церкви бывал редко, не то что Лиза.

— Святого Мартина?

Мисс Форрестер удивленно посмотрела на Хэлфорда.

— Конечно. У нас есть еще баптистская церковь по кольцевой дороге, у новых домов, но она маленькая, и из наших никто туда не ходит. Нет, старший инспектор, мы здесь, в Фезербридже, приверженцы англиканской церкви, которую возглавляет отец Карт. Чудесный, чудесный человек!

— Да. Я познакомился с ним вчера вечером.

— Он потомок первых поселенцев. Тоже. Но дело даже не в этом. Прабабушка Джереми уехала отсюда в начале века. Не знаю точно, какие обстоятельства заставили его вернуться в наши края, но я благодарна этим обстоятельствам. Он такой вдохновенный. Кстати, он ведь Грейсон. Они с Томом кузены. Но вы же знаете. А Грейсоны? Это была чудная семья! Все очень образованные. А как они работали! И Кэти Пру — милый ребенок, чудная девочка. Семья могла бы ею гордиться. — И тут мисс Форрестер издала какой-то носовой звук, допила кофе и добавила: — О чем я действительно сожалею, старший инспектор, так это о том, что ее мать такая стерва.

На улице стоял жуткий холод, и Кэти Пру не надо было выводить на улицу. Впрочем, никому в такую стужу из дома выходить без особой необходимости не следовало.

И все же Гейл собралась на почту. Она скосила глаза на дочку. Лицо и особенно нос у девочки сильно покраснели. Капюшон, конечно, был плотно завязан, но разве это спасает от пронизывающего ветра! Наверное, надо было вернуться, но Гейл потащила Кэти Пру по Главной улице. Дознание у коронера было назначено в Винчестере на десять. Она договорилась, что с Кэти Пру побудет миссис Баркер. Надо поторопиться, а то можно опоздать.

Ночное понижение температуры сделало воздух более разреженным, и все предметы казались сейчас немного расплывчатыми. Они прошли мимо книжного магазина. Бен Хоссет продавал в основном бестселлеры, и еще у него было несколько романов Джейн Остин. Вот и все. И с этим товаром он прекрасно жил, удовлетворяя вкусы как местных «книголюбов», так и случайных туристов. Правда, однажды он выставил книгу начинающего автора. Это было один-единственный раз, когда вышло первое издание книги Гейл. Но здесь риска у него никакого не было — скандальная известность автора плюс хорошая пресса. Тогда, кажется, у него все хорошо пошло, и это их как-то сблизило. При встречах он ей почтительно кланялся.

Гейл увидела, как Бен выкладывает на витрину последние книги Джудит Кранц[10]. Она помахала рукой и улыбнулась. Не видеть ее Бен не мог. Напротив, он прекрасно их видел — ее и Кэти Пру, — но вместо ответного приветствия Бен Хоссет повернулся спиной и зашел в магазин. Гейл посмотрела вниз, на дочку, но под капюшоном лица не было видно, и потащила ее дальше.

В почтовом отделении тепло и пахло чем-то приятным. Здесь можно и купить кое-что, начиная от лимонада и кончая календарями. Были слышны негромкие голоса. Разговаривали двое.

— Мама, мне жарко, — громко заявила Кэти Пру.

Гейл быстро развязала ей капюшон. Кэти Пру посмотрела на мать круглыми черными глазами, обхватила за шею и, приблизив рот к ее уху, прошептала:

— Правда, я хорошо себя веду?

— Пока да. А дальше, доченька, посмотрим.

Гейл взяла ее за руку и направилась к прилавку. Почтмейстерша Джун Кингстон разговаривала с Глорией Сизонс, грузной женщиной в поношенном пальто бирюзового цвета. Гейл занималась с ее дочерью Бетти в молодежной группе при церкви. Женщины замолкли и хмуро наблюдали за приближением Гейл.

— Доброе утро. Я бы хотела отправить в Штаты бандероль. — Поскольку женщина не отвечала, Гейл продолжила: — Это первые главы книги, которую я пишу. Издательство хочет убедиться, правильный ли тон я взяла. А то, вы же знаете нас, южан, — мы такие легкомысленные.

Гейл ожидала улыбки. Вместо этого Глория Сизонс, ни слова не говоря, повернулась и пошла к дверям.

— Позвольте я посмотрю. — Миссис Кингстон протянула руку.

Гейл поспешно достала из висящей на левом плече сумки пакет. Миссис Кингстон взвесила его и бросила на прилавок.

— Шесть фунтов, тридцать два пенса.

Кэти Пру стиснула ногу матери и засунула в рот край капюшона. Гейл, доставая деньги, шуршала бумажками. Монеты — тридцать два пенса — она вложила прямо в ладонь почтмейстерши.

— Вы знаете, миссис Грейсон, — проговорила миссис Кингстон, внимательно пересчитывая монеты, — в Винчестере тоже есть почтовое отделение, там отправят ваши бандероли в Штаты быстрее меня. Так что в следующий раз извольте обращаться туда.

Миссис Кингстон говорила спокойно, не сводя серых глаз с ее лица. Гейл подхватила Кэти Пру на руки и зашагала прочь.

Ждать у Бобби Гриссома настроения никакого не было. Есть в Винчестере улица, называется она Кастл-авеню, а на ней расположен Кастл-Ярд. Вот сюда и пришел сейчас Бобби Гриссом. Он стоит у лестницы и нервничает. Дело в том, что через час назначено дознание у коронера по факту гибели Лизы Стилвелл. Оно состоится в зале Большого жюри. К несчастью для Гриссома, он находится пока снаружи. Двери заперты, и никакого движения за затемненными окнами увидеть невозможно.

Он спустился по ступенькам на выложенную кирпичом мостовую. В будни на центральных улицах Винчестера было довольно оживленно, хотя сам город в иерархии населенных пунктов Англии занимал далеко не первое место. А ведь когда-то Винчестер был жемчужиной в короне Вильгельма Завоевателя. Сейчас же это был город, живущий в основном прошлым.

Комплекс Кастл-Хилл, где размещалось Хэмпширское отделение Высокого суда, входящего в состав Верховного суда, тоже был частью прошлого. Представлял этот комплекс сочетание разного рода сооружений — впрочем, довольно приятное для глаза. От помпезного здания дворцового типа с башенками, принадлежащего администрации графства, до сравнительно современных строений. Самым примечательным в этом комплексе, несомненно, был Грейт-Холл — сооружение, похожее на церковь, с шероховатыми стенами. Единственное, что осталось от замка XIII века.