Да, брак Елены/Ольги с Игорем был династическим. Так расплачивался царь Симеон за свою авантюру с осадой Царьграда. Но кто знал, что эти бешеные скифы на своих ладьях не только пройдут вдоль черноморского побережья Тавриды и через проливы. А потом, поставив свои ладьи на колеса и подняв паруса, по берегу обойдут засаду, которую им приготовил Симеон. После чего прорвутся к стенам Царьграда и переломят битву в пользу ромеев, тем самым, сняв болгарскую осаду.

А на обратной дороге не смотря на великие дары, которыми ромеи наградили славов за помощь, они стали разорять прибрежные города и веси Болгарии, чуть было, не взяв на меч и саму Плиску/Плескаву, которая была на востоке страны, совсем недалеко от черноморского побережья. И Симеон вынужден был заключить мир. Во время осады славами Плиски, из Софии примчался парламентер с предложением о заключении мира. Ну, и с предложением укрепить связи между царскими родами, выдав Елену за Игоря.

Елена, будучи элгой (вещуньей) наперед знала не только свою судьбу, но и судьбу Болгарского царства. Более того, отговаривала батюшку от похода на ромеев. Но Симеон, обуянный гордыней, не послушал дочь, а запер ее в монастыре в Плиске, подальше от Софии. Что ж Елена лишний раз убедилась, что пророчества, которые она прозревала в видении сбываются вне зависимости от желаний и чаяний людей. Поэтому она была морально готова к браку с Игорем. Свадьбу играли дважды. По христианскому обряду в Плиске и, по языческому, по приезде в Киев. Елена и на это согласилась, хотя язычество на дух не признавала. Ну, тут, как говорится, взялся за гуж, не говори, что не дюж.

Свен пытался достучаться до Элга, приводя различные доводы.

— Друже, вспомни, что сталось с твоим наследием. Кто сейчас знает, что наша экспедиция начиналась в Таврии, в городе Кърчев, который сейчас зовется Керчью? Что поднимались наши ладьи вверх по Днепру, а не спускались вниз, как сейчас талдычут современные историки. Кто знает о том, что большинство дружин, которые охраняли славян, были из племени славов, которое к тому времени обосновалось на землях Тамани и Таврии?

— Мало того, из тебя волхва, вещуна сделали князя, владыку всей южной Руси.

— Ну, об этом мне еще в Керчи волхвы говорили. Так что все сбылось, как речено в пророчестве.

— Ага, ты забыл про глупость с черепом коня и змеей, которая якобы тебя укусила. Тебя, который носил высокие сапоги укусила змея. Это даже не смешно. Это грустно.

— Свен, ты забываешь, что волхвов, которые понимали бы священные тексты и смысл пророчеств, и в те времена было раз, два и обчелся. Откуда ж им взяться сейчас? Главное ведь, что и конь, и змея были в пророчестве. А то, что конь упоминался в том смысле, что сев на него, я опускаю себя из жреческого сословия в сословие воинов, что змея имелась в виду, как символ времени в виде змея Уробороса, то люду и знать не надобно. Главное, что это ведают те из нас, кто относится к жречеству.

Тем не менее, змей сделал свое дело. Из жреца в людской истории, ты превратился в князя-воина, который только что и делал, как воевал.

— Ну не так много я и воевал. Встал на ноги Игорь, оперилась Елена/Ольга, и я отошел от дел, передав им бразды правления. Но сделал главное, создал иерархию князей, которые управляли дружинами в различных славянских племенах.

— Ну да, ну да. Только потом, почему-то тебе пришлось обуздывать диких тюрок, и с их помощью успокаивать расшалившихся русских князей.

— И на старуху бывает проруха. Но ведь Ольга довела затеянное дело до конца. Ее внук — Владимир, крестил-таки Русь, положив начало единению славян в русскую нацию.

— Ты, наверное, забыл, сколько пришлось кровушки пролить, чтобы крестить Русь повсеместно. Забыл и о сопротивлении местных волхвов, которые никак не хотели принимать православие.

— Свен, ты опять за старое? Сколько мы уже столетий обкашливаем эти вопросы? А воз и ныне там.

— И буду повторять вновь и вновь. Как говорится, эта мелодия будет вечной.

— Ладно, что ты хочешь мне доказать?

— Элг, тебе не обидно, что все твои начинания, все твои дела со временем затушевываются, или перекладываются на совсем уж вымышленных персонажей. Чего стоит миф о Чингизхане, которого якобы похоронили в Монголии. И триста жеребцов долго топтались по его могиле, чтобы черные копатели ее не нашли.

— Ну, мне надо было как-то соскочить с этого поста.

— И ты поступил также, как и в случае с Игорем. Тебя быстро укусила змея… и тебя похоронили неизвестно где…

— …а на самом деле, соскочил с должности верховного князя. Да так удачно соскочил, что даже современники поверили. И да, мне ни капельки не обидно. Наоборот, мне интересно начинать какие-то процессы, втягивать в них толковых людей, передавать им бразды правления. А самому отходить в сторону, и смотреть, что из всего этого получится.

— Ты хочешь сказать, что не страдаешь манией величия?

— А что заметно, что страдаю? Нет, мне даже претит, если в ком-то толковом, на первый взгляд, встречаю эту самую манию величия.

— Но ведь ты сам стоял у истоков разрушения Законов Ману. Ты сам дал толчок к процессу смешения кармических типов людей. В результате, варны смешались. И сейчас трудно найти человека, в котором не намешано от всех четырех варн.

— Свен, пойми, варны исчерпали свой положительны потенциал, и стали реальным тормозом развития человечества. Потому они должны были уйти в небытие.

— А вот с этого места поподробнее.

— Ну, что непонятного?

— Объясни, в чем положительное влияние от разрушения варн?

— Ты же помнишь те времена. Наука стала топтаться на месте даже в варне брахманов. Я уж не оговорю об остальных варнах. Человечество потеряло вкус к жизни. Всё было настолько правильным, что у людей стали усыхать мозги. Еще бы чутьчуть и мы потеряли бы человечество.

— И ты решил взболтнуть это дело, и яичницу из четырех яиц превратить в болтушку?

— Ну да. Ведь в болтушку можно подбросить внешние ингредиенты: помидоры, лук и иные. И мы это делали, вбрасывая новую информацию в нужный момент.

— Ну, ушли, и что мы видим. На первый взгляд вроде бы кшатрий, а внутри либо вайшья, либо вообще шудра. А часто бывает какая-то дикая смесь из всех четырех варн.

— Зато мы получили замечательное разнообразие, даже в одном кармическом типе. И это замечательно.

— Не вижу ничего замечательного.

— Ну как же. Раньше рождался брахман, и его тупо учили как брахмана. И так было на протяжении тысячелетий. А сейчас…брахман может быть с добавлением шудры. А потому ему дорога в храмовые служки. На большее он не способен. Но будучи брахманом, он прекрасно осознает свое место и не рыпается.

Или взять брахмана с примесью вайшьи. Как брахман он творец, а как вайшья — он ремесленник. Представь такого человека в искусстве. Те же картины, да и иконы, писались именно бархманами-вайшьями. Чем плохо? И место им определилось, и работа нашлась по плечу.

А из брахманов-кшатриев получаются великолепные боевые маги. Вспомни хотя бы Пересвета и Ослябю. Ведь только после нашей настоятельной просьбы отец Сергий отпустил их на Куликовскую битву. И, как оказалось, не зря. Они нейтрализовали волхва Темучина. И даже его ритуальная жертва ни к чему не привела.

— Ты забыл, что ритуальная жертва была и со стороны боевых магов.

— Да, Пересвет тоже погиб. Зато Ослябя получил неоценимый опыт в боевой магии.

— Честно говоря, не пойму, чему ты радуешься? Это ведь сейчас считается, что русские на Куликовом поле воевали с мифическими монголами. Но ведь мы то знаем, что воевали русские с русскими. Только одни русские представляли Орду, а другие выступали за ядреную Русь.

— Я не радуюсь, а констатирую факт применения боевой магии. Но и о самой Куликовской битве у меня особое мнение. Да, русские воевали против русских. Но посмотри, что было дальше. Наша мечта о создании русского государства свершилась. И начало ее исполнения было положено именно после Куликовской битвы.