К сожалению, ничего подобного мы не можем сказать о других репликаторах, носителями которых мы тоже являемся. Мы не только не ставим их цели под сомнение, мы даже ещё не осознали само их наличие! Они безраздельно правят человечеством, попирая как его собственные цели, так и цели генов.

Как Вы уже знаете, репликаторы есть не что иное, как алгоритмы. Мы связываем с алгоритмами цепь последовательных шагов, необходимых для достижения цели, в основном с компьютерами. Для того чтобы стать репликатором, алгоритм должен обладать способностью точного самокопирования, обеспечивать долговечность и плодовитость копий. Гены делают всё это на физическом (биологическом) субстрате.

Каким образом способны обеспечить наилучшую плодовитость, долговечность и точность копирования репликаторы, не имеющие физического субстрата, живущие только в нашем мозгу?

Ответом на этот вопрос является имитация. Чтобы понять, что такое имитация, обратимся к примеру Сьюзен Блэкмор ( Blackmore. The Meme Machine. Oxford University Press, 1999). Описывая имитацию, она проводит аналогию с обратной инженерией - «reverse engineering», которую используют многие предприятия, не желающие платить за патенты. Они последовательно разбирают изделие на составные части, пытаясь представить, для чего и как используется каждая деталь. Иногда это у них получается, большей частью нет, но процесс очень сложен и трудоёмок.

«Вообразите, что вы копируете простое действие. Представьте, что я подношу руки ко рту, как будто я держу направленную вверх трубу и трублю `там-парарам`. Бьюсь об заклад, что если вы не инвалид, для вас не составит большого труда копировать мои действия и люди, которые вас при этом наблюдают, смогут оценить, насколько успешно вы это сделали. Что может быть сложного в этом?

Всё. Первое, вы (или, скорее, некий подсознательный умственный механизм) должны решить, какой аспект действия необходимо копировать — играет ли значение угол, под которым расположены ваши ноги? Или положение ваших ступней? Является ли более важным то, что ваши руки выглядят как держащие трубу или вы должны как можно точнее воспроизвести мою версию трубы? Должны ли вы воспроизвести мои `там-парарам` в той же самой тональности или важна только мелодия? Я уверена, вы можете добавить свои собственные вопросы.

Решая, какие аспекты поведения должны быть копированы, вы должны принять во внимание целый ряд пространственных трансформаций. Вы наблюдаете меня, скажем, со стороны. Ничто из того, что вы видите, когда я выполняю действия, не будет соответствовать тому, как вы увидите эти действия из вашей собственной перспективы, когда будете выполнять их сами. Вы будете только видеть ваши руки, `держащие трубу.` Каким-то образом ваш мозг сделал все трансформации действий, которые я делала, и инструктировал ваши мускулы действовать так, чтобы ваши действия выглядели подобными моим для кого-нибудь наблюдающего вас. Теперь это всё уже кажется сложной задачей.

Это звучит сложно, потому что это на самом деле сложно. Имитация необходимым образом включает:

(а) решение о том, что имитировать, или что считать за `то же самое или подобное`,

(б) сложные трансформации с разных точек зрения,

(в) производство самого имитационного действия.» (Susen Blackmore. The Meme Machine, р.52).

Однако почему мы говорим, что репликаторы поразили только человеческий мозг? Разве животные не могут имитировать поведение другого, не способны обезьянничать? Оказывается, нет. Исследования имитативного поведения животных (Heyes, C.M. and Galef, B.G. (ed.) (1996). Social Learning in Animals: The Roots of Culture. San Diego, CA, Academic Press) показали поразительные результаты — имитировать, собственно, может только человек.

Имитация является видом социального научения, но существуют ещё и другие его формы. Всем известны примеры «имитативного» поведения животных: японские макаки, моющие бататы перед употреблением; те же макаки, принимающие ванны в горячих источниках, когда становится особенно холодно; шимпанзе, достающие палочкой термитов из термитника; новогвинейские вороны, изготавливающие сложные «инструменты», с помощью которых они могут извлекать личинки древоядных жуков. Однако, здесь мы имеем дело с социальным научением: внимание одного животного может быть привлечено стимулом, являющимся причиной действий другого животного, или оно может быть направлено на определённое место. Животные способны таким образом научаться, например, каких мест следует избегать или бояться. Но это не является истинной имитацией, поскольку никакое новое поведение не передаётся от одного животного к другому.

Разница между имитацией и социальным обучением состоит в следующем: имитация — это научение новым формам поведения посредством наблюдения за другими, тогда как социальное научение является получением новых данных об окружающей среде посредством наблюдения за другими. В этом случае животное использует уже имеющиеся у него поведенческие реакции в отношении новых стимулов или мест.

При социальном обучении одно животное находит новое поведение в процессе своего индивидуального обучения и когда-нибудь создаёт для второго животного такую ситуацию, в которой это второе животное также обучится данному поведению, или первое животное ведёт себя таким образом, что оно увеличивает возможность для второго животного обучиться тому же самому или подобному поведению. Результат выглядит как копирование, имитация, но на самом деле это не так, поскольку это новое поведение было заново открыто вторым обучающимся. Социальное окружение и особенности поведения первого животного играют существенную роль, но детали его поведения не могут быть переданы, усовершенствованы при селективном копировании.

Продолжавшиеся почти сто лет исследования истинной имитации показали, что она практически отсутствует у всех животных, кроме человека. Исключение составляют птицы, которые могут имитировать крики других птиц или животных. Высшие обезьяны не имитируют в дикой природе, однако помещённые в человеческие семьи, они могут иногда пытаться это делать (Tomasello, M., Kruger, A.C. and Ratner, H.H. (1993). Cultural learning. Behavioral and Brain Sciences, 16, 495–552.). Тем не менее, когда в эксперименте обезьяны и человечьи дети должны были решать одни и те же задачи, только человеческие дети были готовы использовать имитацию для их решения (Call, J. and Tomasello, M. (1995). Use of social information in the problem solving of orangutans (Pongo pygmaeus) and human children (Homo sapiens). Journal of Comparative Psychology, 109, 308–20.). На самом деле термин «обезьянничание» применим только к людям, поскольку обезьяны не умеют обезьянничать!

Младенцы способны имитировать звуки голоса, позу тела, действия с объектами. В возрасте 14 месяцев они способны повторить имитацию с отсрочкой в неделю и они понимают, когда взрослые имитируют их. В отличие от прочих живых существ, люди готовы имитировать всё и вся и при этом они, кажется, могут получать удовольствие от имитации.

Поскольку мимы передаются посредством имитации, мы должны констатировать, что только люди способны к миметической трансмиссии. Социальное научение не поддерживает репликационную систему с настоящим наследованием, поскольку поведение в действительности не копируется.

Весьма вероятно, что способность к имитации сыграла существенную роль в нашей эволюции и особенно в эволюции нашего мозга. Как мы выяснили, имитация является сложным механизмом, но она даёт значительные преимущества для животного, которое способно её применять, поскольку уже не требуется каждый раз заново «изобретать колесо», как при прочих способах социального научения, но копировать уже готовый образ действий. Социальная организация современных приматов, особенно шимпанзе, достаточно сложно организована и требует развитых социальных способностей. Наверняка наши предки миллионы лет назад имели как минимум подобный уровень развития этих способностей, в которые включены умение притворяться, льстить, обманывать и манипулировать.