Но все его попытки добиться от подчиненных исполнительности, пунктуальности и обстоятельности, которых раньше он добивался даже в снабжении (чем как работник и был силен), с первых же шагов увязали в той специфике, которая определялась второй приставкой — «сель» — в названии его организации.

Контингент подчиненных Петра Васильевича был соответственно сельский, собранный его предшественниками по хорошо известному нам с Дубровиным (по его работе в вычислительном центре) принципу: свояки, родственники, односельчане, свояки и родственники односельчан, родственники свояков и односельчане родственников. Люди в основном были хорошие, но приносили они с собой традиционные для села отношения. В деревне, как известно, собираясь, скажем, на рыбалку, не договариваются: «В семь пятнадцать у мостика», — а говорят: «Утром на речке». Если же дело предстоит важное и срочное, говорят: «Рано». Эту вот патриархальную расхлябанность, эту приблизительность во всем и обнаружил Кукевич, придя на новую должность.

Контора произвела на него удручающее впечатление. Она размещалась в деревянном бараке в самом центре города, но где они отыскали такие задворки! Какие-то сараи, нагромождение строительного мусора, куча двигателей, сваленных под покосившийся навес, искореженный остов автомашины, уткнувшийся носом в забор. Кабинеты были оклеены цветастыми обоями, пузырившимися по углам, бумаги складывались стопками на подоконники, и приходилось порой затрачивать по нескольку часов на то, чтобы найти какой-нибудь приказ.

Отношения в коллективе к приходу Кукевича сложились вполне семейные. Все обо всех знали все, обедать его заместители и начальники отделов отправлялись обычно вместе, для чего выделялся дежурный автобус. А в одном из ресторанов специально сдвигались предварительно заказанные столики. Обед, таким образом, превращался в неспешный и особенно важный ритуал. К обеду обычно и заканчивались, нет, откладывались всякие срочные дела. Опоздавших к автобусу терпеливо дожидались, обмениваясь шутками по их поводу, неспешно обсуждая бытовые новости. За столом решалось также многое из всяких производственных проблем и нужд. Возвращались с обеда все вместе, гуртом заваливаясь в кабинет начальника, подолгу сидели, продолжая разговор…

Кукевич все вознамерился сломать. Начал с того, что заполучил под свою контору два первых этажа какого-то административного здания. Сразу же заказал проект реконструкции помещения; подключив хорошо знакомые ему каналы снабжения, принялся завозить паркет, мебель, телефонные аппараты. Все это должно было определить лицо будущей фирмы. А именно фирмой свою организацию он представлял — со своей базой, с автоколонной, с собственным проектным бюро и даже с зоной отдыха для работников.

— Ну вы даете! — говорили ему подчиненные в ответ на поручение, скажем, достать селектор. — Это уж слишком! — И обращались к свидетелям за поддержкой: — Кто нам его даст?

Свидетели согласно кивали. Действительно, слишком. Действительно — кто?

— Что слишком, что?! — волновался Кукевич. — Да оглянитесь вы, посмотрите, как люди живут. Вот был вчера в «Промэнерго», у них там совещания проводят по телевидению. Такие же люди, как мы.

Хотя и понимал, что люди как раз не такие же. Но был он по природе своей мягок, волевыми приемами не владел, что сразу усвоили подчиненные.

— Здесь вам не «пром», а «сель», — говорили ему назидательно, — здесь вам… — И, обиженно хлопнув дверью, уходили.

Кукевич растерянно мигал и брался за телефон — договариваться обо всем самостоятельно.

— Вот видите, — говорил он мягко, обращаясь к оставшимся в кабинете и терпеливо наблюдавшим за его переговорами, — голова боится, а руки делают.

Запас терпения в нем был, горел он ровным, вежливым пламенем. Но от хлопанья дверью пламя это начинало биться, как у свечки, готовой вот-вот угаснуть.

Тем не менее в первый год работы он много успел. Кукевич был снабженцем — это, как известно, не профессия, а образ жизни. Снабженческие умения его и сдвинули дело. На обнесенном железобетонным забором участке, выделенном под базу, выросли аккуратные штабеля труб и металлоконструкций, появились рулоны электрокабеля, светильники, электромоторы… Взамен допотопного газика главк получил сразу несколько легковых машин, заместители Кукевича теперь беспрерывно куда-то ездили, не всегда, правда, с пользой для дела. Но сами их поездки, беготня, хлопанье дверцами машин у подъезда создавали ощущение жизни.

В одном из ближайших районов Кукевич организовал заводик по производству какого-то дефицита, что сразу придало его фирме вес. Появилась возможность уже не только выпрашивать, но и выменивать… Организаций в подчинении главка было больше сотни, но Кукевич не стал распылять свое внимание сразу на все. Выявив наиболее толковых руководителей, он всячески помогал им, создавал образцовые участки, чтобы на их примере показать всем, сколь многого можно достичь при отсутствии всего, но при наличии доброй воли, деловой предприимчивости и стремлении работать.

Неспешно, но достаточно уверенно его корабль набирал ход.

Особую роль сыграло знакомство с Петей. Кукевич, можно сказать, строил его универсам еще в бытность свою начальником главснаба. Это был его первый объект. Петру Васильевичу пришлось немало помотаться, доставая дефицитные отделочные материалы, импортное оборудование. Потом, всякий раз проезжая мимо, он заглядывал в магазин и всегда досадовал, что ничего из его детища не получилось.

Но вот однажды он заметил, что универсам как бы ожил, тут же зашел к новому директору — познакомиться. Петя встретил его приветливо, разговорились о том о сем. О недостающем, о недоделанном. Новый завмаг, так болеющий за дело, Кукевичу сразу понравился, и он обещал помочь. Кукевич понравился Пете. Сошлись они тотчас и сразу же сдружились. Первая встреча закончилась обычным в таких случаях предложением завмага: «Если какие потребности, обращайтесь…»

Потребности у Кукевича были как у любого снабженца. И всякий раз, отправляясь в командировку, Петр Васильевич наведывался к Пете. Тот исправно снабжал всем продовольственно необходимым в снабженческих вояжах. Объяснять, что к чему, Пете было не нужно. Магазин — это ведь то же снабжение, снабжение — тот же магазин.

— Без этого в нашем деле и не суйся, — вздыхал Петр Васильевич, загружая багажник своей «Волги» коробками. — Никому до тебя дела нет, пока…

Немалую роль в упрочении их дружбы сыграл обмен деловыми связями. Пете здесь было чем поделиться, да и у Кукевича хороших знакомых хватало. Дружба удваивала, даже учетверяла силы. Уровень у друзей, конечно, был разный. «Но что уровень? Он в нас, — успокаивал Петю начальник главснаба. — Не место, в конце концов, нас красит». — «Сегодня мы здесь, а завтра…» — понимал его Петя. И оба вздыхали, Отчетливо представляя, чем оборачивается порой это «завтра» для честного снабженца и честного завмага.

С переходом Кукевича на новую должность отношения сохранились. И даже упрочились, став отчасти и официальными: Кукевич добился, чтобы его организацию прикрепили к столу заказов Петиного универсама. Петя же свел его с архитекторами из областного управления, помог выбить участок для базы отдыха. Участок получили у Петиных подшефных — на территории передового колхоза, разумеется, с радушного согласия его председателя Петровича, который был человеком прогрессивным и колхоз возглавлял передовой, а значит, тоже понимал, что к чему. Навстречу таким шефам, как Петя, он всегда шел охотно. Кукевич у него построил не только базу отдыха для своего главка (правда, назвали ее колхозным санаторием), но и отдельный домик для отдыха работников торговли, а главное, оборудовал хорошую, по правилам баньку — сразу для всех трех участников «кооператива». «Когда приходится кого-то встречать и принимать, лучшего места не придумаешь», — говорил Петя довольно. «Главное, что не на виду», — поддерживал Петрович. «Вот именно, что тихо и спокойно», — вторил Кукевич.

Отношения (можно сказать, дружба) Пети с Петром Васильевичем развивались.