– Первая война с нежитью, – пробормотала Ёлька, всматриваясь в темнеющую поверхность полотна. – Пятьсот лет до начала нового исчисления. Странно, очень странно. Нить выкручена, видишь? – девушка ткнула пальцем в участок полотна.

Вальтер оторвался от записей, чтобы тоже рассмотреть, что там куда выкручено. Но ничего не заметил. Кроме темного цвета, ничто не отличало этот кусок полотна от километров предыдущего. Но ткачи думали иначе. Внимательно вглядываясь в сплетение нитей, они пытались найти что-то, что могло бы помочь в поиске ответов.

– Чуть левее, – скомандовала Ёлька и лестница послушно подвинулась. – Вот оно. Ирдис Ткач. Маленький мальчик, оставшийся без семьи. В этой войне нежить напала на их дом. Кто это был? Норлах, по-моему, это его нить. В живых остался только он.

Кевар тяжело задышал и вцепился в лестницу.

– Все в порядке? – Ёльска с тревогой поглядела на брата. – Опять видение?

– Да. И там он вовсе не ткач. Он оборотень!

В воздухе что-то щелкнуло, Вальтер услышал тонкий свист, и острая боль вспыхнула на левой щеке. Костяной шип воткнулся в лестницу прямо перед глазами летописца.

– Предатели! Подлецы! Аспидовы прихвостни!

Скрежещущий голос раздался где-то за спиной.

Все, кроме Кевара обернулись. Ягиня закричала. Вальтер чуть не свалился с лестницы. Прямо на них с невиданной скоростью летел Лестничник. В пустых глазницах полыхало пламя. В руке он сжимал тонкую трубку, в которой уже был заряжен следующий шип.

– За край! Быстро! – командовала Ёлька. Лестница сорвалась с места так, то воздух в ушах засвистел. Или это свистел устремившийся в самое сердце девушки шип?

Вальтер повис на одной руке, с трудом удерживая во второй пергамент и перо. Ноги то и дело соскальзывали с рассохшегося дерева. Ягиня, все время поддерживающая его, сейчас старалась удержаться сама. Ёлька пыталась рассмотреть хоть что-то в сером потоке полотна, но на такой скорости даже Ткачу это было не под силу. Один Кевар стоял, будто громом пораженный и не обращал никакого внимания на происходящее.

Лестничник не отставал. То и дело в лестницу вонзались шипы. И каждый раз Вальтер не успевал порадоваться тому, что это не чье-то тело. Кое как подтянувшись, Вальтер решил оглянуться.

– Ёлька! Он догоняет! – парень не сразу понял, что сорвавшийся в воздух визг был его собственным голосом.

– Откуда он взялся? – закричала Настя. – Он же ушел!

– Видимо, решил вернуться, – Вальтер балансировал на лестнице, стараясь не выронить перо с пергаментом.

– Он уже близко! – взвизгнула ягиня, с ужасом наблюдая за приближением хранителя.

– Еще быстрее! – тут же отдала приказ девушка. Но лестница, вопреки указаниям, начала замедляться.

– Что с ней? Почему она не слушается? – Настя с ужасом оглянулась, прикидывая, сколько ей осталось жить.

– Лестничник. Он перетягивает ее на себя. Он может, – отрывисто бросила Ёлька, снова повторяя приказ.

– Кевар! Помоги! Я одна не справляюсь!

Но Кевар все также глядел в плотно перед собой, напрочь отключившись от окружающего мира.

– Кевар! – Ёлька попыталась дотронуться до брата, но чуть не свалилась с лестницы. А тот не обратил на нее никакого внимания.

Шипы свистели все чаще, и Вальтер не переставал удивляться, каким чудом этот сумасшедший хранитель до сих пор не попал ни в кого. Лестница замедлилась еще сильнее.

– Он сейчас нас всех сожрет! – заверещала Настя. Вальтер удивился настолько, что чуть сам не свалился с лестницы. Обычно бесстрашная ягиня паниковала. Это подействовало на парня, как ведро ледяной воды. Не придумав ничего лучше, он со всего размаху ткнул Кевара пером. Острый наконечник, привыкший к чужой крови, ловко отыскал в ближнем пространстве самое мягкое место и воткнулся в него под крик очнувшегося ткача.

– Кевар! Лестничник!

Дважды объяснять парню не пришлось. Под двойным натиском приказов, лестница двинулась быстрее. Сначала нехотя, но все больше разгоняясь.

Хранитель немного отстал. Визг, полный злобы и негодования больно ворвался в барабанные перепонки. Лестница неслась вперед, к краю полотна этого временного отрезка.

– Ёлька, а что будет, когда мы дойдем до края? – все еще срывающимся голосом поинтересовалась ягиня.

– За край!

Приказ Кевара послужил ответом. Лестница вздрогнула и, не снижая скорости, вошла в крутой поворот. Никто не успел произнести ни звука. Последнее, что услышал Вальтер – визг хранителя.

Но тут же все стихло. Звуки пропали, как будто кто-то накрыл их невидимым колпаком. Вальтер хотел было спросить, где они, но изо рта не вырвалось ни звука. Растерянный взгляд Насти и хмурые лица ткачей не предвещали ничего хорошего. Вальтер вопросительно глянул на Кевара, но тот лишь пожал плечами. Судя по всему, никто из них не знал, где они оказались и как отсюда выбираться.

– Что это было? – тяжело дыша, спросил Вальтер. – Это так положено, а?

– Откуда я знаю! – вспылила Ёлька. – Как будто я каждый день по архивам шатаюсь. Скажи спасибо, что Кевар когда-то отрыл старый свиток с ритуалом общения с хранителем архива. Иначе уже бы испепелил он нас своими глазницами.

– Или изрешетил дротиками, – подвела итог ягиня.

Между тем, лестница продолжала скользить вперед. Вокруг все также расстилалось полотно. Но здесь оно выглядело немного иначе. Грубее, темнее. Но даже не это насторожило Вальтера. Туман, взявшийся неизвестно откуда. Пока редкий и практически прозрачный, с каждым мгновением он становился все гуще и тяжелее.

Вальтер огляделся и снова попытался что-то сказать. И снова из горла не вырвалось ни единого звука.

Туман вокруг закручивался все сильнее. Наблюдая за вьющимися клубами, Вальтер не сразу понял, что они остановились. Проплывающая мимо молочная субстанция создавала иллюзию движения. Но лестница оставалась на месте.

Откуда-то спереди послышался тихий монотонный треск. Ёлька оглянулась в поисках источника звука. Проплывающий мимо туман как будто только этого и ждал. Клубы рассеялись, и Вальтер порадовался, что никто не услышит его голоса. Точнее – крика ужаса, рвущегося наружу.

Перед глазами расстилалось поле боя. Свинцовое небо грозно нависло над сотнями трупов. Люди, звери, нежить. Над мертвыми телами кружили вороны, приглядывая себе кусок получше для грядущего обеда. Земля вокруг почернела и разбухла, напившись пролившейся кровью. Вальтер не понял, в какой момент рука потянулась к пергаменту. Но не стал сопротивляться. Такого не было ни в одной из летописей.

Лестница двинулась вперед. Туда, где, судя по звону стали, все еще кипел бой. Люди побеждали. С огромными потерями, но побеждали. Полчища нежити остались лежать перебитыми на поле. А те, кому повезло чуть больше, сейчас отходили к лесу под натиском людей. Навьи дети огрызались, скалились, но терпели поражение. Чуть в стороне справа от главного сражения на поле сошлись двое. Вальтер прищурился, стараясь рассмотреть сражающихся. Первый – в потемневшей от крови кольчуге и шлеме с заметной вмятиной на боку. Щит его показался Вальтеру смутно знакомым. Летописец прищурился, силясь рассмотреть знаки, и услужливая память тут же подкинула недавно увиденную картинку – тот самый витязь, ушедший на поле боя из-за любимой.

Противник его ничем не отличался от человека. Такая же кольчуга и шлем, черный, абсолютно голый щит. Но Вальтер видел. И от увиденного мерзкие липкие мурашки страха бодро маршировали по спине. Он оглянулся на ягиню и увидел нескрываемый ужас во взгляде.

– Это же Вий, – прочитал парень по губам и кивнул.

В этот же миг лестница вздрогнула и картинка затуманилась. А когда туман рассеялся, Вальтер почувствовал, что оказался в родных подвалах Лицея. Не переставая писать, он огляделся по сторонам. Размеренный треск станков слышался все громче. Лестница двигалась вперед, пока они не оказались в одном из ткаческих залов. Вальтер затаил дыхание. До сего момента ни один летописец не мог похвастаться тем, что вживую видел станки.