Видимо, сегодня был просто не тот день, чтобы получать ответы.

***

Четверка медногорцев лихо заскочила на лестницу. Ёлька и Кевар сразу поднялись как можно выше, с трудом умещаясь на дощатой перекладине. Чуть ниже встал Вальтер. Ягиня запрыгнула на самую нижнюю ступеньку.

Как только все оказались в сборе, лестница дрогнула. И резко начала уменьшаться в размерах. Полотно же, наоборот, раздувалось и разворачивалось на глазах.

– Вальтер, доставай перо! – скомандовала Ёлька.

– Что? Какое перо? Как я, по-твоему, писать тут буду? – возмущенно ответил парень.

– Я буду поддерживать тебя. Ты что, не слышал, что сказал хранитель? Мы забудем все, как только выйдем из этого зала. Вся надежда на тебя! – Настя взяла друга за руку и несильно сжала её. – Не бойся, не уроню.

Вальтер покачал головой и полез в карман за клочком пергамента.

– Ёлька, прости, но мне понадобится твоя спина, – летописец приложил к пояснице девушки пергамент. Перо в руке появилось как раз в тот момент, когда лестница без предупреждения рванула вверх. Если бы не навья реакция ягини, Вальтер наверняка завалился бы вниз и там и остался до прихода Лестничника. Но ловкая девушка вовремя спохватилась, буквально впечатав его в лестницу свободной рукой. Вальтеру оставалось лишь догадываться об истинной физической силе своей пассии.

От рывка Вальтер больно ткнулся носом в поясницу Ёльки, но никакой возможности потереть ушибленное место не было. Лестница на сумасшедшей скорости неслась вверх, будто взбесившийся эскалатор. Вальтер со всех сил старался удержаться на ступеньке и провести пером по пергаменту. Но каждая новая попытка оборачивалась полным провалом. В таких условиях писать летопись было просто невозможно.

Окружающий мир менялся. Точнее, он скручивался, оставляя на своем месте одно сплошное полотно необъятных размеров. Десятки тысяч нитей переплетались между собой, создавая единое пространство жизни. Где-то плетение было настолько плотным, что казалось, будто нити уложены поверх друг друга в несколько слоев. Где-то же, наоборот, нити сплетались так редко, что можно было разглядеть противоположную сторону сквозь тонкое полотно. То там, то здесь проступали темные пятна – понять, что их породило, было сложно. Вальтер искренне надеялся, что старость, а не чья-то кровь.

Лестничный ход стал замедляться, и Вальтер воспользовался моментом. Перенес равновесие на правую ногу, приложил к спине Ёльки клочок пергамента и прикоснулся к нему пером. То, как будто, только и ждало этого момента. Качнувшись на острие, оно послушно вывело первую фразу:

– Полотно колыхалось, подобно мировому океану. Океану, сплетенному из сотен тысяч человеческих жизней. Нити, словно течения, стремились куда-то – к чему-то, или кому-то. Некоторые находили то, что искали. Некоторые пропадали в толще других, так и не сумев найти свое предназначение.

Предплечье летописца отзывалось ноющей болью на каждое новое слово. Но он старательно терпел, внимательно оглядываясь по сторонам, прислушиваясь, приглядываясь. Не упустить ничего, что могло бы хоть как-то помочь в разгадке тайны Жнецов. Если все получится, он будет первым летописцем, кто создаст страницы новой истории.

– Не увлекайся! – прервала полет мечты ягиня.

– Спасибо, – бросил через плечо Вальтер, слегка смутившись за тем, что попался за своими мечтаниями.

Ягиня усмехнулась и ничего не ответила. С некоторым интересом она наблюдала за тем, как на клочке пергамента появляются и тут же исчезают алые слова. Найди кто-нибудь этот клочок – ни за что на свете не прочитает то, что там написано. Только тот Кармин, что сотворил его из своей крови и мысли, сможет переписать его в Летопись. Если захочет, конечно же.

Иногда ягиня размышляла о том, сколько же тайн унесли с собой тщеславные и жадные до истины летописцы. Сколько было таких клочков, написанных кровью, которые так и остались лежать где-то в недрах архивов. И сколько их еще будет?

Лестница вздрогнула, останавливаясь, и Настя едва успела удержать покачнувшегося Вальтера.

– Где-то здесь, – пояснил Кевар, оглядываясь.

Кругом, насколько хватало взгляда, расстилалось все то же сероватое полотно.

– Запомните! Что бы ни случилось, не сходите с лестницы! – голос Ёльки был серьезнее обычного, отчего Вальтер не удержался.

– Иначе что?

В ответ Кевар оторвал пуговицу от своей рубашки и бросил ее вниз. Словно в замедленной съемке пуговица повисла в воздухе и начала свое плавное, размеренное падение. Когда до нитей осталось совсем чуть-чуть, ярко-алый язык пламени взвился в воздух и попросту слизнул чужеродный элемент. Вальтер присвистнул.

– Все понятно. Мы лишние на этом празднике жизни. Никого не тревожим, ничего не оставляем.

Кевар кивнул и повернулся к полотну, которое уже осматривала Ёлька.

– Медленно вправо! – уверенно скомандовала девушка, и лестница поползла в сторону. Два ткача до боли в глазах вглядывались в переплетения судеб, но ничего, что хоть как-то указывало на таинственный клан, не попадалось. Люди, нежить, оборотни, ткачи, летописцы. Хитрые, запутанные переплетения складывались в удивительный узор жизни. Жизни, которая тянулась вперед, несмотря на конец той или иной нити.

Судеб было много. Судьбы был разные. Вот славный витязь, полюбивший одну из Геро. Он не знал, кто она. Он просил ее руки, но горделивый отец-медведь отказал. Витязь ушел на войну с княжеской дружиной и сгинул там.

– А ведь все могло бы быть иначе, – пробормотал Кевар. Прямо перед глазами встала иная картина. Отец соглашается и отдает дочь. Они уходят вместе. Лес. Дети. Младший сын. Оборотень. Тени, много теней, вьющихся вокруг колыбели. Детство. Юность. Волны подкатывающего мрака. Война. Темнота.

– Кевар, что с тобой? – теплая рука Ёльки вернула парня в действительность.

– Я что-то видел. Вспышка, какая-то необъяснимая.

Кевар не заметил, что у него подрагивают руки, а коники пальцев светятся бледным зеленоватым светом.

– Ты видел, как могла бы пойти история, если бы… – ответил все записывающий Вальтер. – Я слышал твое бормотание. Если бы отец отдал дочь за витязя, у них родился бы темный оборотень. Сын, который поднял бы за собой полки, сверг князя, и обратил княжество во мрак.

– Когда ты успел все это расслышать? – удивилась Ёлька.

– Тогда же, когда Кевар рассмотреть, – пожал плечами Вальтер.

Это место нравилось ему все меньше и меньше. Осознание того, что ввязались они во что-то очень запретное и опасное, стучало по голове, как молот по наковальне. Но отступать уже было поздно.

– Судьба всегда знает, где дать. А где забрать, – прошептала ягиня, с тревогой поглядывая на полотно.

Лестница по приказу Ёльки продолжила скольжение.

– Дойдем до края, поднимемся выше, пойдем в обратную сторону, – пояснила девушка. – Будем двигаться змейкой, пока не найдем хоть какое-то упоминание о жнецах.

– Как ты их найдешь, если они выглядят как одни из вас? Или из Геро? – напомнила Настя.

– Я их и не ищу, – не отрываясь от внимательного изучения полотна, ответила Ёлька. – Я ищу упоминания среди людей, ткачей, нежити, понимаешь? Нити самих жнецов, если они когда-то существовали, мне не отыскать. Но вот события, которые связывали бы их с кем-то – вполне.

Ягиня понимающе кивнула и замолчала. Дальнейший путь проходил под скрип пера и бормотание Кевара. Видения у того случались все чаще. Как будто это место пробудило у ткача новую способность. Парень то и дело вскрикивал, встречаясь в видениях не с самыми радужными картинами. Он заметно побледнел, на лбу проступил холодный пот.

– Я могу отогнать мороки, если хочешь, – предложила ягиня.

Но ткач отказался. Раз это его судьба, он обязан ее принять и нести, не отступая.

– Стоп! – скомандовала Ёлька, и лестница резко остановилась. Вальтер выругался сквозь зубы, чуть не слетев вниз. Но девушка не обратила на это внимания. Прямо перед ними расстилалось темнеющее пятно, от которого так и веяло смертью.