Чем ниже уходила лестница, тем круче становился спуск. Вальтер, зазевавшись, не заметил отсутствия двух ступеней, и если бы не проворный Кевар, мир лишился бы одного талантливого летописца. Следующей опору под ногами потеряла ягиня. И снова Кевар, обогнавший Вальтера, пришел на помощь.

– Вы что, наизусть все ступеньки тут знаете? – обычно спокойный и уравновешенный Вальтер начинал терять терпение от этого акробатического спуска.

– У нас это знание в крови заложено, – ловко перепрыгивая со ступеньки на ступеньку, ответила Ёлька.

– И что, вот каждый Ткач сможет пройти этой лестницей смерти? – стараясь одновременно разговаривать и следить за ходом ступенек, поинтересовалась Настя.

– Нет, конечно, – ответил ей Кевар. – Простой Ткач даже до зала посвящения не доберется. Равно как и страж его не пропустит. Но мы же с Ёлькой, вроде как, золотая молодежь. Поэтому можем гулять там, где другим нельзя.

– Вот, на что способна очередь наследования, – усмехнулась Ёлька. И уже серьезнее продолжила. – Если мы не поторопимся, боюсь, Верона всех сошлет в столовую за прогулы.

Дальнейший спуск проходил в молчании. Редкие эмоциональные возгласы Насти или Вальтера сообщали миру об очередной коварной ступеньке. Но бдительные Ткачи успевали подхватывать друзей до того, как те могли бы сорваться вниз.

Чем сильнее под землю уходила лестница, тем холоднее становилось в окружающем мире. И было в этом холоде что-то непривычное, даже странное. Это был не утренний морозец и не дыхание зимнего хладовея. Скорее могильный сквозняк, пробирающий до самых костей. Леденящий душу и гасящий все признаки жизненного огня в мире. Словно сама смерть дышала где-то поблизости, дыханием своим задевая непрошенных гостей. Вальтер поежился и покрепче схватился за перила.

– Медленнее, – скомандовала Ёлька, приглядываясь к надписям на стенах. Спуск значительно замедлился. Вальтер смог разглядеть непонятные рунические символы, то там, то тут проступающие из-под сырости и мха.

– Это же резница! – неожиданно разглядел знаки Вальтер. – Я ее видел только на картинках в старых летописях и так и не смог понять эту систему письменности.

– К сожалению, мало кто из Ткачей её понимает, – с долей печали в голосе вздохнула Ёлька. – После того, как Ткачи перешли на изначальный язык, многие знания были утрачены.

– Видимо, это проблема всех кланов, – согласился с девушкой Вальтер. – В летописях мне встречались упоминания о подобном и в клане Геро.

– А как быть с вами? – ощупывая проступающие резы, спросил Кевар.

– У нас все, наверное, еще печальнее, – отозвался Вальтер. – После Великого пожара часть летописей была безвозвратно утрачена. А то, что пытались восстановить, слишком часто имело в себе ощутимый балласт авторского вымысла. Целый период в истории канул в лету, и мы так и не знаем, что было на самом деле, а что всего лишь плод буйного воображения.

– Дайте-ка, я угадаю, – до этого молчавшая Настя решила внести свою лепту в обсуждение. – А произошли эти события как раз около двух тысяч лет назад. Примерно в то время, события которого мы идем сейчас искать в старых рулонах полотна?

Вальтер задумался.

– Ну да, пожар был где-то в этом промежутки времени.

– В этом, в этом, – подтвердил Кевар. – А за пару сотен лет до этого Ткачи отказались от резницы.

– Как-то слишком странно все это выглядит в свете последних событий! – Настя окинула внимательным взглядом стены, поеживаясь от холода, и принялась спускаться дальше. Интуиция ягини подсказывала, что все они ввязываются во что-то огромное и небезопасное.

Вальтер сбился со счета времени. Как и во всех местах, граничащих с навьим царством, здесь Уроборос играл с минутами и часами, как ему хотелось. Поначалу летописец пробовал считать удары сердца, но после пары тысяч сбился, и оставил эту затею. Сейчас даже под страхом смерти он не смог бы сказать, сколько времени у них осталось до возвращения.

Ткачи начинали торопиться, отчего Вальтеру и Насте приходилось тяжелее и тяжелее. Ноги постепенно наливались свинцовой тяжестью, и приближался тот момент, когда они попросту откажутся сделать следующий шаг на капризную ступеньку.

– Это здесь, – голос Ёльки бальзамом пролился на душу переживающего Вальтера.

Все та же стена с непонятными резами, ничем не отличающаяся от предыдущих километров. Вальтер одарил отсыревшую поверхность скептическим взглядом и решил уточнить:

– Ёлька, а как ты поняла, что это именно то самое место?

– По резам, – спокойно ответила девушка, но в голосе ее проскользнули прохладные нотки. Вальтер удивился, но продолжил гнуть свою линию.

– Замечательно. А как ты собираешься войти в нужный зал? Или у Ткачей одна из клановых особенностей – хождение сквозь стены?

Вальтер приготовился к ткаческому отпору, но Ёлька снова его удивила. Игнорируя его саркастический тон, она повернулась к ягине.

– Слушай, как ты терпишь такого ворчуна? А ведь ему и двадцати нет. Представь, что с ним будет лет в триста?

От нахлынувшего возмущения Вальтер чуть не свалился с лестницы. Но Настя вовремя схватила его за руку, посмеиваясь.

– Могла бы вступиться за меня! – прошептал Вальтер на ухо девушке.

– Вот еще! Она абсолютно права. В ворчании ты обойдешь всех летописцев. Когда придет время.

– Надеюсь, все же не только в ворчании, – стараясь скрыть, как уязвлен, ответил Вальтер.

Ткачи подошли к стене, ощупывая ее. Но никаких намеков на дверь не было и в помине. Шероховатая, потрескавшаяся от сырости и времени кладка была абсолютно однородной. Вальтер хотел было влезть с советом, но ягиня одернула парня. Ёлька что-то шептала, но внезапно налетевший сквозняк заглушал своим гулом срывающиеся слова. Кевар приблизился вплотную к стене и прижался к ней правым ухом. Как будто ждал подсказки с той стороны. Гул сквозняка все усиливался. Резы на стенах то темнели, проступая особенно отчетливо, то светлели, практически полностью сливаясь с кладкой. Казалось, что они пульсируют в такт чьим-то ударам сердца. И что-то подсказывало Вальтеру, что это сердце кого-то из Ткачей. А, может быть, их обоих.

Боковым зрением Вальтер заметил, как что-то блеснуло в тусклом свете факела. Вальтер пригляделся, напрягая зрение. По цепочке на шее Ёльки пробегали частые искры. Вальтер чуть склонился, чтобы лучше разглядеть происходящее. Небольшой кулон в виде веретена подрагивал в тонких пальцах девушки. Не переставая что-то нашептывать, Ёлька кольнула веретенцем указательный палец. Выступившая капля крови запульсировала в такт резам. Стоящий справа от Вальтера Кевар, проделал то же самое со своим пальцем. Одновременно Ткачи приложили пораненные пальцы к резам.

Стена вздрогнула. До этого серые резы на глазах начали алеть, словно напитываясь ткаческой кровью. Гул раздавался все громче. Помимо сквозняка казалось, что гудят и ступени, и перила, и сама стена. Лестница вздрогнула. Или это качнулся окружающий мир? Со стены посыпалась какая-то труха – то ли пыль, то ли старый засохший мох. Сама стена на глазах стала покрываться сетью мелких трещин. Послышался хруст, словно кто-то наступил на яичную скорлупу. А в следующий миг все стихло и успокоилось. Лишь образовавшаяся в стене арка была свидетелем того, что тут что-то произошло.

Четверка школьников резво кинулась в проем – никто не хотел испытывать судьбу.

На смену сырости и холоду вновь пришло сухое тепло. Как в хорошо прогретой печи теплый воздух обволакивал и убаюкивал. Полумрак тут был еще гуще. На все помещение размером с хороший концертный зал, факелов было всего четыре – по одному в каждом углу. Свет от них пробивался через огромные стеллажи, заполненные полотном от пола до потолка. Где-то ткань мироздания сворачивалась в толстенные рулоны. Где-то же, наоборот, свисала с полок подобно гобеленам из дворцовых залов древности. В иных местах и вовсе полотно было скомкано и скручено.

– Нам нужно к месту великого пожара. А оттуда обратный отсчет начнем вести, – проговорила Ёлька, пытаясь на взгляд определить, где находится это место Великого пожара.