Таксист подъехал к меблированному дому «Стилуотер».

— Сколько там на счетчике, Дональд, дорогуша? — спросила Берта Кул.

— Четыре доллара пятнадцать центов.

Она протянула таксисту пятидолларовую купюру.

— Мне семьдесят пять центов сдачи, остальное оставьте себе, — сказала она. И повернулась ко мне: — Ты просто душка, Дональд. Умница ты моя белокурая! Для нашей работы нужны мозги, и они у тебя есть! — Она положила мне руку на плечо и сказала: — Дональд, я просто готова тебя расцеловать. Разгадка такого дела открывает перед нашим агентством широкие перспективы. Мы с тобой горы своротим. И заработаем с тобой кучу денег!.. А пока не забудь, что ты должен мне девяносто пять центов за такси. Я вычту их у тебя из жалованья.

Выйдя из машины, она первым делом вытащила из своей сумочки записную книжку и на первой странице, в графе «расходы», аккуратным почерком записала: «Три доллара тридцать центов». Перевернула страничку и против моих инициалов поставила: «Аванс на такси, девяносто пять центов».

Я сказал:

— Спасибо за лестный отзыв, миссис Кул. В следующий раз постараюсь придумать что-нибудь такое, что обойдется мне в целый доллар.

Она захлопнула свою записную книжку, положила ее в сумочку, любезно улыбнулась водителю такси и сказала мне:

— Не дерзи, Дональд!

Такси отъехало от тротуара, она легонько подтолкнула меня в спину.

— Все чудесно, Дональд, дорогуша, идем! Мы все-таки сорвем куш!

— К Сандре? — спросил я.

— Нет, нет. К доктору Холомэну. Возьмем его в оборот!

Светало. Кое-где между серых безликих громадин высотных домов проглядывало расцвеченное всеми цветами радуги предутреннее небо. Но улицы были еще погружены в сумерки, хотя уже и не столь густые. В отдельности здания казались какими-то эфемерными, почти призрачными, но общая их масса, возвышавшаяся на фоне неба, впечатляла своей мощью и основательностью.

Мы прошли пешком целых три квартала, прежде чем увидели свободное такси. Пока Берта Кул втискивалась в машину, я сказал водителю:

— Отвези нас куда-нибудь, где можно найти телефонный справочник. Чем ближе, тем лучше.

Водитель повез было нас на железнодорожный вокзал, но Берта Кул, заметив призывные огни ночного ресторана, сказала, обращаясь ко мне:

— Опусти-ка стекло, Дональд, дорогой, и дай мне поговорить с этим сукиным сыном.

Я опустил стекло, отделявшее заднюю часть салона от водителя.

— Куда, черт подери, ты едешь? — набросилась она на шофера. — Ты что, не ушами меня слушал? Я же сказала, в ближайшее место. Ну-ка поворачивай и гони назад к ресторану!

Шофер пробормотал что-то невнятное о дороге и развернул машину. Берта обстоятельно проинструктировала меня:

— Найдешь справочник. В справочнике отыщи раздел «практикующие врачи», а в нем — адрес доктора Холомэна. И помни — я плачу за простой машины, поэтому не возись там до заката.

— Не думаю, чтобы он имел собственную практику. Наверно, придется обзванивать больницы, а для этого понадобится мелочь.

Она тяжело вздохнула, извлекла из сумочки четыре медяшки и сказала:

— Только, ради Бога, Дональд, действуй оперативно. Я, к сожалению, не могу требовать с клиентов компенсации такого рода расходов. Таковы уж издержки нашей профессии. Иной раз приходится тратить и свои деньги.

Я взял монеты, прошел в ресторан и принялся обзванивать больницы. Первый звонок не дал результата. Затем я позвонил в клинику фонда Шелли. Девушка, отвечавшая мне, сказала, что какой-то Арчи Холомэн числится у них в интернатуре.

Я поблагодарил ее и повесил трубку. Вернувшись к машине, велел насупившемуся водителю отвезти нас в клинику фонда Шелли и сел на заднее сиденье к миссис Кул.

Ехать было недалеко, да и водитель гнал машину на всю катушку. Миссис Кул вновь проинструктировала меня:

— Если он сейчас не на дежурстве, узнай домашний адрес, хотя, разумеется, он может жить и при клинике. Я подожду тебя здесь.

Я поднялся по мраморным ступенькам парадного входа и ступил в холл клиники. Рассвет набирал силу. Под бодрящими лучами утреннего солнца особенно сильно чувствовался царивший в больнице дух болезни и смерти.

Сидевшая за столиком дежурная медсестра подняла на меня красноватые от усталости глаза. Цвет ее одутловатого лица казался землистым — таков был эффект смешения дневного света, проникавшего через выходящее на восточную сторону окно, и света от настольной лампы.

— У вас работает доктор Холомэн? Интерн? — спросил я.

— Да.

— Мне очень нужно повидать его. Очень бы просил вас помочь.

— Он как раз дежурит. Минуточку, я думаю, до него можно дозвониться. Простите, вас как зовут?

— Лэм. Дональд Лэм.

— Он вас знает?

— Да.

Она сняла с рычага трубку, набрала номер коммутатора и попросила телефонистку соединить ее с интерном Холомэном. Спустя минуту она жестом указала мне на телефонную будку.

— Можете говорить с ним оттуда, мистер Лэм, а хотите — по моему телефону.

Я решил говорить из будки. Я понимал, что в разговоре с ним нужно быть очень осторожным. У него ни в коем случае не должно возникнуть впечатление, будто я блефую. Лучше всего, пожалуй, подумал я, дать ему понять, что мне все известно о том спектакле, который они разыграли.

— С вами говорит Дональд Лэм, доктор. Мне бы хотелось выяснить у вас кое-что по одному конкретному вопросу. Дело касается обстоятельств, при которых вчера вечером вручались судебные бумаги Моргану Бирксу. И еще: мне бы хотелось удостовериться в правильности вашего диагноза по поводу травмы, полученной Блити. Я бы просил вас спуститься вниз, если это вас не затруднит, конечно. Меня ждет в такси миссис Кул.

— Простите, я не расслышал ваше имя.

— Лэм, Дональд Лэм. Ну, из сыскного агентства. Вы должны меня помнить.

— Нет, мистер Лэм, что-то я вас не припоминаю.

— Мы встречались однажды, когда вы накладывали шину Блити в квартире Сандры Биркс.

— Да нет, вы явно ошибаетесь, — сказал он. — Вы меня с кем-то перепутали. Я пока не практикую выезды.

Так я и думал, он боится, что в больнице узнают о его самостоятельной практике.

— Прошу меня извинить, — сказал я, — видимо, я и впрямь ошибся. И все-таки, доктор, я хотел бы с вами переговорить. Много времени, обещаю, я у вас не займу. Очень прощу вас спуститься вниз, потому что вопросы мои будут носить сугубо конфиденциальный характер. — Он явно колебался, поэтому я поспешил добавить: — Меня ждет такси. Мы могли бы поговорить на улице.

— Хорошо, я спущусь, — сказал он, — чтобы выяснить, что все это, черт возьми, значит.

Я поблагодарил его, положил трубку, вышел в холл и стал смотреть через высокое — под потолок — зеркальное окно на наполненную утренней свежестью городскую окраину. Через несколько минут я услышал, как погромыхивает спускающийся лифт, и сделал несколько шагов в его сторону, чтобы поприветствовать мистера Холомэна. Из лифта вышел какой-то молодой человек, который направился сразу к столику дежурной медсестры. Я отвернулся к окну. Спустя какое-то мгновение я услышал невнятный шепот медсестры и молодого человека, а потом звуки приближающихся шагов. За моей спиной кто-то остановился.

Я обернулся.

— Это вы хотите поговорить со мной? — спросил стоявший передо мной молодой человек, только что приехавший на лифте.

— Нет. Я жду доктора Холомэна.

— Но я и есть доктор Холомэн.

Я помедлил, потом сказал:

— Вероятно, вы правы, доктор, произошло недоразумение. Мне нужен доктор Арчи Холомэн.

— Но я и есть доктор Арчи Холомэн.

Я окинул его взглядом сверху донизу. Ему было лет тридцать, может, чуть меньше. Очень бледное лицо, широкие скулы, жгучие черные глаза, темные волнистые волосы. Он в свою очередь смотрел на меня открытым взглядом искренне удивляющегося человека.

— Извините, но напоследок я попросил бы вас оказать мне маленькую услугу, пройти до машины и объяснить миссис Кул, что вы не тот доктор Холомэн, которого она ищет.