— Наверное, возьмет машину Энди, — печально сказал Пэттон.

— Ах, черт меня подери, — повторил я и оглянулся на Кингсли. Он обхватил голову ладонями и смотрел в пол. Я опять повернулся к окну. Дегармо уже перевалил за подъем и скрылся из виду. Энди медленно приближался к середине плотины, то и дело оглядываясь через плечо. Издалека донесся звук отъезжающего автомобиля. Энди посмотрел в сторону дачи, повернулся и побежал назад.

Звук мотора замирал вдали. Когда он совсем затих, Пэттон сказал:

— Ладно, нам, пожалуй, лучше вернуться в мою контору и позвонить в пару мест.

Кингсли вдруг поднялся, вышел в кухню и вернулся с бутылкой виски. Налил себе не разбавляя и выпил стоя. Передернулся, махнул рукой и тяжело вышел из комнаты. Я услышал, как заскрипели пружины постели.

Мы с Пэттоном тихо вышли из дома.

Только-только Пэттон обзвонил все инстанции, чтобы блокировали автострады, как раздался звонок от сержанта, командовавшего караулом на плотине озера Пума-Лейк. Мы вышли, сели в машину Пэттона, и Энди погнал через городок, вдоль озера — к высокой плотине на дальнем его конце. Взмахами руки нас направили на плотину, где сержант ждал нас в джипе рядом с караульной будкой.

Сержант дал нам знак рукой, тронулся, и мы проехали следом за ним не больше двух сотен ярдов по автостраде — туда, где несколько солдат стояли на краю каньона, глядя вниз. Там же, поблизости от солдат, остановилось несколько машин и собралась кучка людей. Сержант вышел из джипа, Пэттон, Энди и я тоже выбрались из машины констебля и примкнули к сержанту.

— Парень не остановился по приказу часового, — с горечью сказал сержант. — Еще чуток, и он бы сшиб его. Часовой посередине моста отскочил в сторону, иначе бы ему конец. Часовой на этом конце решил, что хватит. Крикнул парню остановиться. Тот ноль внимания.

Сержант пожевал свою резинку, заглянул в каньон.

— В таких случаях приказано стрелять, — сказал он. — Часовой выстрелил. — Он показал вниз, на ложбину в склоне горы. — Вон туда он и слетел.

В глубине каньона, сотней футов ниже, маленький автомобильчик-купе расплющился о бок огромного гранитного валуна. Он налег на валун, стоя чуть ли не на носу, колесами кверху. У машины копошились три человека. Вот они сдвинули машину, что-то достают из нее. Что-то, еще недавно бывшее человеком.

ПОИМЕННЫЙ СПИСОК ПЕРСОНАЖЕЙ

Берта Кул — женщина мощной стати и необъятной плоти, величественная, как снеговая горная вершина, и неудержимо целеустремленная, как набравший ход локомотив.

Дональд Лэм — ее даровитый помощник, не слишком крепкий физически, зато очень развитый интеллектуально.

Элзи Брэнд — машинистка миссис Кул, исключительно искусная в умении скрытничать и притворяться.

Морган Биркс — неверный муж, разыскиваемый судебными властями за то, за что обычно разыскиваются все неверные мужья.

Сандра Биркс — жена Моргана Биркса, непоколебимо верящая в то, что способна очаровать и пленить любого мужчину.

Б. Л. Томе — иначе именуемый «Блити», развязный, циничный брат Сандры Биркс, стремящийся во всяком человеке выискать что-нибудь гаденькое.

Альма Хантер — необыкновенно красивая подруга Сандры Биркс, считающая, что женщина должна знать свое место и твердо за него держаться.

Арчи Холомэн — молодой человек, готовящий себя к карьере врача; предположительно, — очередной обожатель Сандры.

Салли Дирк — любовница Моргана Биркса, знойная блондинка, умеющая порадеть о собственном материальном интересе.

Шеф — иначе именуемый «мистер Кануэтер», главарь преступной шайки, проворачивающий темные аферы и вроде бы ведающий о причинах и следствиях всех происходящих событий.

Мадж — жена шефа, иначе именуемая «любовь моя», величественная и неприступная крепость, как внешне, так и внутренне.

Фред — славный подручный шефа, здоровый молодец со сломанным носом, убойными кулаками и реакцией кобры.

Рэймонд К. Олифант — пожилой опытный судья, свято соблюдающий букву Закона и открывший для себя кое-что новое в нем благодаря неординарному выступлению одного из заявителей.

Толкнув дверь плечом, я переступил порог приемной в конторе и, пройдя вперед два-три шага, снял с головы шляпу и остановился.

В очереди я оказался седьмым. Объявление гласило: возраст в пределах двадцати пяти-тридцати лет. Если наружность хоть что-то значит, подумал я, то некоторые из тех, кто сидел в приемной, явно уповали только на везение. А вообще мы являли собой в целом весьма жалкую компанию.

Сидевшая за письменным столом белокурая секретарша быстро-быстро стучала на пишущей машинке. Когда я вошел, она подняла глаза. Лицо ее было непроницаемо-холодным.

— Чего вы хотите? — спросила она.

— Я к мистеру Кулу.

— По какому вопросу?

Я энергично мотнул головой в сторону мужчин, которые вроде бы равнодушно, но вместе с тем оценивающе оглядывали меня со своих стульев.

— Я по объявлению.

— Я так и подумала. Садитесь, — сказала она.

— Я бы сел, да, похоже, не на что, — обведя глазами комнату, заметил я.

— Через минуту будет на что. А пока стойте и ждите, а не хотите, идите на улицу.

— Я постою.

Секретарша повернулась к своей машинке. Зазвенел сигнальный звонок. Она подняла трубку, послушала несколько секунд, сказала: «Хорошо» и выжидающе стала смотреть на дверь с табличкой «Б. Л. Кул. Без вызова не входить». Дверь резко распахнулась. В проеме возник мужчина, по лицу которого ручьями тек пот; я не успел и глазом моргнуть, как он уже выскочил на улицу: человек, очевидно, срочно нуждался в глотке свежего воздуха.

— Прошу вас, мистер Смит, — торжественно возвестила секретарша.

Молодой парень, с сутулыми плечами и узкими бедрами, молниеносно вскочил со стула, одернул пиджак, поправил галстук, натянул на лицо улыбку, торопливой походкой прошел к двери, распахнул ее и исчез в кабинете.

Блондинка обратилась ко мне:

— Ваши имя и фамилия?

— Дональд Лэм.

— Лэм?

— Лэм.

Она стремительным росчерком зафиксировала мои имя и фамилию в лежавшей перед нею тетради, а потом, не отрывая от меня своего взгляда, стала делать под ними какие-то стенографические пометки. Мне удалось разглядеть, что она подробно описывает мою внешность.

— Это все? — спросил я, подождав, когда она закончит свой внешний досмотр и дорисует свои загогулины и крючки.

— Да. Садитесь на освободившийся стул и ждите.

Я сел и стал ждать. Смита хватило ненадолго: от силы на две минуты. Второй претендент обернулся еще быстрей, он выскочил из кабинета, точно его кипятком ошпарили. Следующий продержался целых десять минут и вышел бледный, как мел, в полуобморочном состоянии. Блондинка запустила с улицы следующих трех претендентов. Спросила у них фамилии, внимательно оглядела их и внесла соответствующие записи в тетрадь. После того как новички сели на стулья, она подняла телефонную трубку, лаконично сообщила: «Еще четверо», а потом, выслушав, что ей говорят из кабинета, аккуратно опустила трубку на рычажок.

Как только очередной неудачник покинул кабинет, блондинка сама шагнула в его недра и пробыла там примерно пять минут. Выйдя из кабинета, она кивнула мне.

— Следующим будете вы, мистер Лэм, — сказала она.

Мужчины, которые согласно очереди должны были идти раньше, хмуро покосились сначала на нее, потом на меня. Но промолчали.

Ее, вероятно, эти хмурые взгляды давно уже нимало не беспокоили, меня, впрочем, тоже.

Я открыл дверь и оказался в просторной комнате, вся скудная меблировка которой состояла из низенького столика, двух хотя и стареньких, но симпатичных с виду кресел, массивного письменного стола и нескольких картотечных шкафов, стоявших вдоль стен.

Поднатужившись, я изобразил на своем лице лучезарную улыбку, произнес: «Мистер Кул, я…», но тут же осекся и замолк, ибо тот, кто сидел за письменным столом, не был мистером.