— А я и говорю по существу. Дегармо знает о деле Элмора и не любит, когда о нем болтают. Даже ваши парни из патрульной службы знают о нем. Куни и Доббс начали преследовать меня по единственно возможной причине: за то, что я посетил жену человека, который сунул нос в дело Элмора. Когда они погнались за мной, я ехал спокойно и не думал превышать скорость. Но когда я увидел погоню, я попытался уйти от них, потому что понимал: меня могут избить за то, что я ходил к жене Тэлли. Дегармо ясно дал мне понять это.

Уэббер быстро взглянул на Дегармо. Холодные синие глаза Дегармо разглядывали противоположную стену кабинета.

И я не собирался давать Куни по носу, но он заставил меня выпить виски, а потом, когда я стал пить, он ударил меня н живот, чтобы я облил свой пиджак и все пропахло виски. Думаю, капитан, вы не в первый раз слышите об этом трюке.

Уэббер переломил еще одну спичку, откинулся назад и посмотрел на костяшки своих стиснутых кулаков. Посмотрел на Дегармо и сказал:

— Если вас сегодня назначили начальником полиции, могли бы и сообщить мне об этом.

— Подумаешь, какая-то частная ищейка получила небольшую трепку. Ну, подзавели его для забавы, всего-то делов. Если человек шуток не понимает…

— Вы посылали туда Куни и Доббса? — спросил Уэббер.

— Ну — послал, да, — сказал Дегармо. — Деваться некуда от этих ищеек, которые суются в наш город. Ворошат прошлогоднюю листву, а для чего? Только чтобы не сидеть без дела и выкачать побольше денег из пары старых кретинов. Типам вроде этого полезно дать по рукам, чтобы не забывались.

— Значит, вы так на это смотрите? — спросил Уэббер.

— Именно так я на это и смотрю, — сказал Дегармо.

— Хотел бы я знать: что же тогда полезно парням вроде нас? — сказал Уэббер. — Но в данный момент, я думаю, нам будет полезно прогуляться. Не хотите ли подышать свежим воздухом, лейтенант?

Дегармо медленно раскрыл рот.

— То есть вы хотите, чтобы я выматывался отсюда?

Уэббер резко наклонился вперед, и его маленький острый подбородок рассек воздух, как форштевень крейсера:

— Будьте так любезны!

Дегармо медленно поднялся, его скулы покрылись пятнами румянца. Он уперся ладонью в стол и посмотрел на Уэббера. Наступила короткая напряженная тишина.

— О’кей, капитан, — сказал он. — Но вы неправы.

Уэббер не ответил ему. Дегармо вышел. Дождавшись, когда дверь за ним закрылась, Уэббер заговорил:

— Так вы утверждаете, что между этим делом Элмора полуторагодовой давности и сегодняшними выстрелами в доме Лейвери существует взаимосвязь? Или, может, вы просто темните, отлично зная, что делал Лейвери еще до того, как его застрелили.

— Оба дела были связаны еще до того, как Лейвери застрелили. Связаны, возможно, всего лишь «бабьим узлом». Но достаточно явно, чтобы заставить человека задуматься.

— Я информирован о том деле несколько лучше, чем вы, может быть, думаете, — холодно заметил Уэббер. — Хотя лично я никогда не имел отношения к делу о смерти жены Элмора и не был в то время шефом детективов. Если еще вчера утром вы даже не знали Элмора, вы, я вижу, немало о нем с тех пор выяснили.

Я рассказал ему все, что услышал от мисс Фромсетт и от Грейсонов.

— Итак, ваша теория — что Лейвери, возможно, шантажировал доктора Элмора? — спросил он под конец. — И что это может иметь отношение к его убийству?

— Это не теория, а всего лишь возможность. Я был бы плохим сыщиком, если б игнорировал ее. Отношения между Лейвери и Элмором (если они вообще имели место) могли быть глубокими и опасными, или чисто поверхностными, или вообще никакими. При том, что я знаю, они, возможно, ни разу не заговорили друг с другом. Но если в деле Элмора все чисто, почему тогда такой отпор каждому, кто вздумает проявить к нему интерес? Джорджа Тэлли загребли за вождение в пьяном виде именно тогда, когда он в него сунулся, — возможно, и это совпадение. Элмор вызвал полицейского офицера, потому что я уставился на его дом, а Лейвери застрелили прежде, чем я успел поговорить с ним во второй раз — возможно, и это совпадение. Но нет никакого совпадения в том, что двое ваших людей наблюдали сегодня вечером за домом Тэлли — готовые, намеренные и способные насолить мне, если я там появлюсь.

— Тут я с вами согласен, — сказал Уэббер. — И для меня этот инцидент отнюдь не исчерпан. Вы намерены выдвинуть против них обвинение?

— Чтобы выдвигать обвинения против полицейских за оскорбление действием — для этого у меня жизнь слишком коротка.

Он еле заметно вздрогнул.

— Тогда мы вычеркиваем и заносим инцидент в графу жизненного опыта, — сказал он. — А поскольку, как я понимаю, вас даже не зарегистрировали, вы вольны отправляться домой, когда вам вздумается. И я бы на вашем месте предоставил капитану Уэбберу заниматься делом Лейвери и любыми возможными взаимосвязями с делом Элмора, хотя бы и самыми отдаленными.

А как вы посмотрите на возможную взаимосвязь с женщиной по имени Мьюриэл Чесс, тело которой выловили вчера из горного озера неподалеку от Пума-Пойнта?

Он поднял свои маленькие бровки:

Вы это всерьез?

— Правда, имя Мьюриэл Чесс вам ничего не говорит. Но вы могли случайно знать ее под именем Милдред Хэвиленд, бывшей медицинской сестры доктора Элмора. Это она уложила миссис Элмор в постель в ту ночь, когда ее нашли мертвой в гараже; и, если дело было нечисто, она могла знать, чьих это рук дело; и это она покинула город после этого — то ли подкупленная, то ли запуганная.

Уэббер взял две спички и сломал их. Его холодные глаза нс отрывались от моего лица. Он молчал.

— И в этом пункте, — сказал я, — мы сталкиваемся с несомненным, но зато фундаментальным совпадением — единственным, которое я готов безоговорочно признать во всей этой картине, а именно: в риверсайдской пивнушке Милдред Хэвиленд встречает человека по имени Билл Чесс, по каким-то своим соображениям выходит за него замуж и уезжает жить с ним на Малое Оленье озеро. А Малое Оленье озеро — собственность человека, жена которого была в интимной связи с Лейвери, нашедшим тело миссис Элмор. Вот это я называю несомненным совпадением. Ничем иным это быть не может, но это базовое, фундаментальное обстоятельство. Все остальное вытекает из него.

Уэббер встал из-за стола, подошел к охладителю воды и выпил два бумажных стаканчика. Медленно стиснул стаканы в руке, смял в шар и уронил его в коричневую металлическую корзину под охладителем. Подошел к окну, постоял, поглядел сверху на залив. Правила частичного затемнения еще не вступили в силу, и гавань яхт-клуба переливалась огнями.

Он медленно вернулся к столу и сел. Поднял руку и ущипнул себя за нос. Он явно обдумывал какое-то решение.

— Не понимаю, — медленно произнес он, — на кой черт вам нужно смешивать все это со случившимся полтора года тому назад.

— Ладно, — сказал я, — вы и так уделили мне много времени.

Я поднялся.

— Нога здорово болит? — спросил он, когда я нагнулся, чтобы потереть ее.

— Прилично, но сейчас уже получше.

— Полицейское дело, — сказал он чуть ли не с нежностью, — это такая сволочная проблема. Почти как в политике. Для него нужны люди высшего сорта, но в нем нет ничего привлекательного для людей высшего сорта. Вот и приходится работать с тем, что есть, — и выходят дела вроде этого.

— Я знаю, — сказал я. — Я всегда это знал. Я говорю это без горечи. Спокойной ночи, капитан Уэббер.

— Погодите минутку, — сказал он. — Присядьте на минутку. Раз уж мы стали увязывать все с делом Элмора, давайте вытащим его на свет божий и взглянем на него.

— Да уж, пора бы кому-нибудь сделать это, — сказал я и опять сел.

— Я полагаю, некоторые думают, что мы здесь просто шайка мошенников, — спокойно начал Уэббер. — Они, я полагаю, представляют себе это так: человек убьет свою жену, потом звонит мне и говорит: «Привет, капитан, тут у меня небольшое убийство получилось, валяется, понимаешь, кое-кто в передней, только пол пачкает. И еще у меня тут пятьсот монет лишних, лежат без дела». А я говорю: «Вот и ладненько. Ничего не трогай, а я сейчас приду с одеялом».