– Осталось меньше месяца до их посадки на Европу. Оба астронавта ещё спят, но будут разбужены за неделю до приземления.

– Думаю, теперь вы понимаете, что нам не осталось ничего другого, как полностью привлечь астронавтов на свою сторону, проинформировать их обо всём, что известно нам, настроить соответствующим образом. Они должны во всём сотрудничать с нами. Да, и... мы не должны больше никого потерять.

– Я не допущу этого.

– Свяжитесь с ними сразу же, как они проснутся. И не теряйте с ними контакта, мы должны быть в курсе всех событий и настроений.

Закрывшись в своём кабинете, Гершмит стал размышлять обо всей этой мышиной возне с инопланетным разумом, с гипотетическими меллами. Когда он услышал о них впервые, от капитана первой «Экспедиции» Джоша Бира, человека, отнюдь не склонного шутить, ему всё же показалось, что его пытаются разыграть. Позиция капитана была ясна: своим присутствием люди могут неблагоприятно повлиять на существовавший до этого обособленно инопланетный разум или даже полностью разрушить цивилизацию этих существ. «О, речь идёт даже о цивилизации? – не сумел сдержать ехидства Гершмит. – А как они выглядят? Маленькие косоглазые человечки? Ха-ха!». Джош Бир ответил, что самих этих существ ему не посчастливилось наблюдать, но он видел место их обитания, после чего у него не осталось сомнения в их разумности.

«Поймайте одного», – сказал Гершмит и сразу понял, что говорить этого не следовало. День выдался тяжёлый, а тут ещё эта «новость».

В проект «Юпитер-Европа» была вложена куча деньжищ. Что, рассказать теперь всем о найденной разумной жизни? Репортёры раздуют из этого целую трагедию: земляне-завоеватели против беззащитных косоглазых человечков... И тогда на всём проекте, можно даже не сомневаться, будет поставлен жирный крест.

Таким образом, добавилась ещё одна забота: уследить за тем, чтобы это «открытие» не стало общенародным достоянием. Вся «Экспедиция» была под его контролем. К тому же, она была засекречена. Журналюгам не было известно решительно ничего, кроме названия и общих целей. Поэтому на этот счёт Гершмит мог быть спокоен, но только до поры до времени. Астронавтам первой «Экспедиции» было приказано тогда продолжать работу по установке обитаемого модуля, не отвлекаясь ни на каких инопланетян.

Примерно тогда же один за другим начали поступать известия о гибели астронавтов. МКА не выходил из траура, а Гершмит – из замешательства. Неужели это всё шалости их маленьких электронных друзей? Или всё-таки противодействие инопланетян? В довершение этой разыгрывающейся на Европе трагедии перестали поступать сигналы от двух последних оставшихся в живых астронавтов. По всей видимости, их постигла похожая участь. Депрессивное местечко эта Европа...

Две страшные тайны на один проект – гибель астронавтов и найденная разумная жизнь, которую следует сохранить в тайне, – это уже слишком. Единственным счастливым обстоятельством было то, что модуль «Галактика» был установлен и успешно функционировал. Бортовой компьютер регулярно посылал сигналы об исправности всех систем.

Теперь перед ним стояла задача полностью проинформировать астронавтов грузового космолёта, направляющегося к Юпитеру. Совсем не просто рассказать кому-то о том, о чём сам предпочёл бы забыть. Но иного выхода нет. Хотя совсем не обязательно полностью раскрывать свои карты, рассказывать, например, о приказе за номером Е-87. Чтобы совершать новые грехи, совсем не обязательно каяться в старых.

Новым поселенцам в модуле «Галактика» будет дан персональный приказ на уничтожение всего, что только может помешать осуществлению проекта «Юпитер-Европа», то есть туземцев, меллов. Разве гибель всего экипажа первой «Экспедиции» не их рук дело? Или щупалец… Не их щупалец дело? Нет, так не звучит.

Утро нового дня принесло головную боль, дискомфорт в желудке и ощущение тяжести во всём теле. Он чувствовал, что ему необходимо встать, но прежде всего – постараться открыть глаза. Веки будто налились свинцом. Сделав над собой титаническое усилие, Сергей поднёс свою непомерно тяжёлую и будто чужую руку к глазам, лбу. Приятная прохлада. Второе усилие было направлено на то, чтобы открыть глаза навстречу яркому, белому свету вокруг, который он чувствовал всеми своими нервными окончаниями. «Я как будто снова рождаюсь», – шевельнулась мысль.

Когда же, наконец, ему удалось открыть сначала один, а потом другой глаз, и даже привстать на локтях, он увидел, что находится в очень светлой комнате с белыми стенами, в которой нет ни одного окна. Рядом мучился от похожих, по всей видимости, симптомов, молодой темноволосый парень в ослепительно-белом комбинезоне, облепленный датчиками.

– Билл, – хрипло прошептал Сергей и поморщился: чужой голос неприятно резанул слух. – Билли...

Почти никакой реакции. Парень только слегка вздрогнул, услышав собственное имя, и замер. «Тут впору и имя своё забыть. Или испугаться, услышав его», – подумал Сергей.

С огромным трудом он заставил себя встать на ноги, но почувствовал такое сильное головокружение, немоготу, что предпочёл это отложить. Тем временем, Билл снова проявил признаки жизни, тихо застонав.

– Где я? – спросил он, растирая глаза руками.

– Хех, вот бы знать, – ответил Сергей.

Постепенно приходило ощущение реальности, воспоминания заполняли пустоты памяти, вызванные шоком от долгого искусственного сна и мучительного пробуждения.

Час спустя астронавты Билл Дэвис и Сергей Кедров, почти полностью придя в себя, пока ещё не сбрив бороды, но уже «вспомнив всё», сидели в капитанской рубке – одной на двоих, в силу существования инструкции № 397-а «О продолжительных космических путешествиях». Согласно этой «предписаловке», в случае, когда астронавтов было всего двое, никто из них не назначался командиром корабля, дабы не осложнять избыточной иерархией отношения людей, надолго покинувших свои дома и своих близких, а, следовательно, переживающих стресс.

Довольно нелепая инструкция, но опять-таки, в силу её существования, Билла и Сергея можно было назвать возвышенно и романтично: два капитана.

Их взорам открывалась широкая панорама звёздного неба, расположенная полукругом и занимающая всю стену в капитанской рубке – от пола до потолка. Звездой крупной величины впереди сиял Юпитер – неизбежная и желанная цель их путешествия. Точнее, целью был один из спутников Юпитера.

В тот же день с ними связались специалисты из МКА. В первую очередь доктор. Имея перед глазами показания о состоянии здоровья астронавтов, снятые с медицинских датчиков, он прислал им некоторые рекомендации.

Затем на связь с «двумя капитанами» вышел Джонатан Гершмит. Тщательно подбирая слова, всем своим видом демонстрируя тревогу, он сказал, что к заранее обговорённым обязанностям астронавтов добавляются новые, призванные обеспечить их безопасность и даже сохранить им жизнь. Неожиданно открылись факты, свидетельствующие о том, что команда, находящаяся сейчас на станции «Галактика», возможно, «одурманена иноземным разумом».

– Недавно удалось объяснить гибель нескольких астронавтов первой «Экспедиции», – продолжал Гершмит, – враждебным вмешательством инопланетян, обладающих способностью к телепатии и гипнозу. По счастливому стечению обстоятельств, команда «Экспедиции-2» пока ещё в полном составе, но надолго ли? Всё зависит от вас, то есть от людей, обладающих здравым умом, а также запасом оружия и боеприпасов. На вас возлагается миссия уничтожать все доступные вам доказательства существования разумной жизни на Европе, включая самих инопланетян. Считайте, что вы получили устный, совершенно секретный приказ, – закончил свой монолог руководитель группы.

Некоторое время астронавты сидели молча, переваривая услышанное.

– Опа, мы сейчас миссионеры, какое неожиданное перевоплощение, – мрачно сказал Сергей, когда сеанс связи с МКА закончился, и монитор, вместе с озабоченным сверх всякой меры лицом Гершмита, погас.