Я стряхнул сон и побежал к Сэму и Крису, дежурным, рассказал им всё – и про коробочку, и про свои подозрения.

За день я ужасно устал. Кстати, замечу: обычно сон здесь накрывает довольно быстро, стоит только коснуться головой подушки, как………<<<<

…

Когда Герман Зотов повернул «Буран» к светящемуся вдали кораблю, он уже предвидел свою гибель. Температура внутри катастрофически падала. Столб света вдали чёткой линией разрезал небо на две части, Герман знал это, но глаза его уже ничего не могли разглядеть. Он установил координаты для езды на «автопилоте». «Буран» послушно поехал к космолёту. Герман хотел пошевелить пальцами ног, но понял, что уже не может этого сделать. Сознание уходило, сливалось в чёрную точку где-то внутри черепной коробки, отчего было нестерпимо больно. Последним усилием воли он положил правую руку на запястье левой, тем самым включив рацию, и хрипло прошептал: «Еду домой». Когда всё закончилось, и закончилось ли вообще, Герман не знал.

Рация не сработала, «Буран» нашли два дня спустя. Он был сделан на Земле для работы в сверххолодных условиях на спутниках Юпитера.

Герман превратился в ледовую статую, памятник самому себе.

…

>>>>…раз… раз… Утро следующего дня. Герман Зотов? Один из? Ну и сон…

Сэм долго вглядывается в сильно увеличенное изображение серой продолговатой коробочки, похожей на мыльницу и по форме и по размеру. Обычно смеющиеся глаза его мрачнеют.

– Интересно, что это? – задаёт он вопрос, не ожидая, впрочем, получить на него ответ, поэтому делает предположение: – Мыльница? Что бы это ни было, думаю, оно до сих пор валяется там, и уже довольно-таки давно: будто мхом поросло.

– Скорее осадочные породы… Нужно поскорее забрать это оттуда, – почему-то сердито говорит Крис Ковач. – Я чувствую, за этим кроется величайшая тайна.

– Тут ничего, кроме величайших тайн, вообще нет, – хмуро замечает Эльза. Она прибыла на батискафе около часу назад – без результата. – Забрать? И каким же кустарным способом? Гидробот обязательно напортачит.

Да, это было проблемой. Но надежда на лучшую жизнь не умирает, так как примерно через месяц мы ожидали прилёта грузового космического корабля с Земли. Космолёт «Экспедиция-3» с двумя астронавтами Кедровым и Дэвисом на борту, погружёнными в искусственный сон, вот уже целый месяц летел по направлению к Юпитеру. В нашем обитаемом модуле были забронированы свободные каюты для них.

Наши мечты о грузовом космолёте, или, как мы говорим, «грузовике», были похожи на планы детей перед Рождеством. Чего бы нам обязательно хотелось? Аквалангов: для погружения на небольшую глубину и громоздкие глубоководные. Двухместные батискафы, один, а лучше два. Неплохо было бы получить небольшую подлодку-ядерку.

– Можно его усовершенствовать, – говорит Сэм про гидробот. – Например, привязать сеть к его «рукам», таким образом, что если он и уронит мыльницу, то в сетку. Готов этим заняться. После того, как Эстер найдётся, конечно.

Не теряя времени, я прыгаю в «Дональда» и отправляюсь на поиски. Я уже знаю, куда поплыву в первую очередь: искать вход в пещеру, которая так заинтересовала Эстер…<<<<

Было абсолютно темно, даже рук своих она не могла разглядеть. Голова раскалывалась. Ощупав лоб, Эстер измазалась в чём-то липком. Кровь. Вся голова в крови. Видимо, ударилась очень сильно. Глупо было снимать шлем.

Света нет. Рация? Всё тот же белый шум. «Что произошло? Как мне выбраться из этой переделки?» – стучали вопросы в голове лихорадочным пульсом. Во рту ощущался металлический привкус.

Она вспомнила, что когда-то брала с собой фонарь, боясь очутиться в полной темноте. Страх давно прошёл, так как всё работало надёжно, но фонарик должен быть где-то остаться. Понимая, что он может быть только в выдвижном шкафчике под пультом управления в одном из двух батискафов, Эстер открыла дверцу шкафчика, и нащупав пластмассовый цилиндр – удача! – включила свет.

Снаружи, кто бы там ни находился, её не могли заметить, потому что панорамный иллюминатор был односторонне прозрачным. Зато Эстер угрожала другая опасность: если батискаф был «вынут» из воды, то малейшие колебания внутри него могли привлечь внимание загадочного похитителя. Сколько же времени прошло, пока она была без сознания? Оказалось, что почти целый час. Было душно, воздух в батискафе заканчивался. Эстер надела шлем, проверила систему жизнеобеспечения скафандра. Всё в порядке, можно вдохнуть полной грудью.

Она стояла перед выбором: что-то предпринять или сидеть сложа руки и ждать спасения. «В воде люк не откроется, сработает автоматическая защита. Если я на суше, то, выйдя из батискафа, подвергнусь риску быть съеденной или превратиться в ледышку», – сокрушалась она. Конечно, скафандр для спусков под воду в батискафе очень прилично защищал от холода, но до разумного предела.

«Если меня каким-то образом занесло на берег, – Эстер горько усмехнулась, – то вряд ли меня отыщут. Они не смогут даже попасть сюда, потому что мы бессильны в техническом смысле!».

Она закрыла глаза и вспомнила родителей, их дом на берегу реки, как в детстве отец учил её плавать. Мама боялась воды и всё время просила не заплывать далеко. Эстер была единственным ребёнком в семье. Вспомнила, как в юности пришли мечты о космосе. Родители гордились ею и всегда поддерживали. У неё была великолепная семья, но это было само собой разумеющимся, вроде как иначе и быть не могло. Она стремилась к большему. В отряде астронавтов на её счету был, по крайней мере, один рекорд: она была самым молодым астронавтом в истории Земли. Целый год на космической орбитальной станции, потом полёт на Луну. И вот теперь – Юпитер, Европа. Родители были против, они хотели нормальной жизни для дочери. Мама со слезами на глазах упрашивала её не соглашаться на долгую космическую экспедицию, отец хватался за сердце. «Бедные мои старики», – с горечью думала Эстер сейчас. От досады на себя голова у неё пошла кругом. «Расслабилась, забыла об опасности! Не могла хоть на неделю отложить эту пещеру!». Эстер представила, как Егор Донцов сообщает о ней, как о без вести пропавшей. «Бедные, бедные мои мама и папа… Ну нет, не бывать же этому!».

В столь подавленном состоянии мысли о родителях придали Эстер уверенности в своих силах. В голове созрел план: разведать обстановку и при удачном стечении обстоятельств подкатить «Дональд» к самой кромке, сесть внутрь, раскачаться, скатиться в воду и – скорее от этого страшного места! Что и говорить, план рискованный! Но иного не дано. Поэтому она отважилась приоткрыть люк батискафа, находящийся вверху, на самую малость. Опасения оправдались: батискаф не в воде. Луч фонаря скользнул в образовавшийся зазор – снаружи всё спокойно. Возможно, хищник потерял к ней интерес, уплыл в океан в поисках чего-нибудь менее металлического и более съедобного. Эстер открыла люк полностью и выбралась наружу, ловко подтянувшись на специальных поручнях, прикреплённых к потолку.

Батискаф находился в огромной пещере, не в пример той, в которой был помещён модуль «Галактика». Луч света терялся в густой темноте. Сверху то тут, то там свисали вниз или устремлялись вверх массивные сосульки; иногда природа создавала колонны, сливая воедино сталактиты и сталагмиты.

Посветив вверх, Эстер ахнула. Ей показалось, что огромный туннель, сотворённый силами природы, бесконечно уходит ввысь, теряясь среди арок, мостков, переходов и других образований, некоторые из которых свисают наподобие лиан. Света фонаря было недостаточно, чтобы охватить всю картину целиком, но и одного вырванного лучом фрагмента хватило, чтобы представить себе её. Однако нельзя было терять время на разглядывание, нужно было приводить в действие план по собственному спасению.

…Когда яркий свет опалил глаза Смолистого, он в панике скрылся. Не хотелось неприятностей. Что это такое? Никогда не видел он таких существ. Наутилусы – те другие, не такие ослепительные. Они держатся стаями, а у него хватает ума держаться от них подальше. Ведь когда между ними вспыхивает яркая сетка молний, это очень больно. Но зато одинокий наутилус, отбившийся от стаи, – лакомая добыча. Его стоит поймать. Твёрдый снаружи, но мягкий и вкусный внутри. И никакого колючего электричества: один наутилус не умеет создавать молнии.