Эльза ревела навзрыд и не могла успокоиться, Кристина, обняв её, не говорила ни слова. В раскосых глазах Эстер искрились негодование и нетерпимость к вновь прибывшим астронавтам, по крайней мере, к одному из них.

Вслед за трагедией, произошедшей на научной станции, последовала череда следующих событий: во-первых, Сергей Кедров признался, что неделю назад ими был получен приказ, вынуждающий придерживаться определённой схемы действий, при этом их личное отношение никого, разумеется, не интересовало. Неадекватный поступок Билли, расстрелявшего инопланетянина, в то время как тот не выказывал ни малейшей угрозы, можно объяснить излишней его нервозностью, ведь, как известно, у страха глаза велики. С другой стороны, МКА в лице Гершмита предупредил о скрытой угрозе, которая, в сочетании со злой волей меллов, таится в их умении гипнотизировать, читать мысли на расстоянии и других паранормальных способностях. Поэтому, с формальной точки зрения Дэвис действовал согласно приказу, следовательно, был прав.

Понятно, что Сергей стремился каким-то образом защитить Дэвиса, поскольку был с ним давно знаком, знал за напарником некоторые слабости, к тому же у него давно вошло в привычку время от времени опекать «желторотого юнца», как он иногда называл его мысленно, будучи намного старше.

Сам Билли спустя какое-то время прочувствовал свою ошибку, хоть и продолжал твердить о полученном приказе и об исполненном долге. Он стал хмурым, лицо его побелело, и даже черты заострились. Сергей старался поддержать его, не оставлял одного, занимал беседами, спокойно убеждал; например, один раз он сказал ему такую вещь: «В то время как ты варился, варился также и камень, и камень был первым готов».

Капитан Егор Донцов очень сокрушался по Неянину. Пока всей командой решали, как именно следует поступить, какие слова найти в оправдание человеческого зверства, он всё сидел подле мелла в неизменной позе, глазами уставившись в одну точку.

Но решение принял сам. Взяв на руки Неянина, такого лёгкого, будто воздушного, понёс его обратно к меллам. С ним пошли Крис и Майкл. Это уже во-вторых.

Ликлянин и его племя встретили грустную процессию молчанием. Не говоря ни слова, приняли тело Неянина, бережно передали по рукам. Один из них, положив мелла на холодную землю, сел рядом и запел протяжно, уныло. Постепенно, слово за словом, прощальную песню подхватили другие пещерные жители.

– Не сберегли… – удручённо сказал Егор. Он плакал невидимыми, сухими слезами, которые ещё больнее, потому что в это время плачет душа.

Двухместная субмарина «Атлантида» – новая подлодка на ядерном топливе – уже дважды погружалась в подлёдную бездну. Испытатели, Сэм Ричардс и Майкл Роу, характеризовали её как надёжное и быстроходное плавательное средство, которое можно эффективно использовать для исследования глубин океана.

– Так! Где моя субмаринка?! – рыжая Эльза, звеня короткими кудряшками, выскочила из лифта и устремилась навстречу своим собственным приключениям, которые, впрочем, должен был разделить с ней Крис Ковач.

Все на станции «Галактика» уже привыкли к её чрезмерной активности, хотя поначалу такое поведение настораживало, даже раздражало. Постепенно все поняли, что это не наигранно, а так оно и есть, и, видимо, так оно и было, начиная с момента её рождения. Иногда столь непосредственный детский, не по возрасту, эгоцентризм досаждал, но в другое время становилось ясно, что Эльза наделена чутким сердцем, быстро отзывающимся на чувства других людей. К тому же эта энергичная особа была излишне сентиментальной, не раз и не два её умные голубые глазки наполнялись слезами радости или печали при просмотре трогательного фильма или чтении книги.

Новая подлодка звала и манила. В ней не было, в отличие от ставших родными «Дональдов», ничего безобидно-круглого, будто говорящего: «Я тут для того, чтобы изучить Вас, но не навредить. Да и смогу ли я навредить?».

Спортивно-агрессивный стиль, резкая металлическая синева.

Эльза досконально её изучила.

Эльза не могла оторвать от неё глаз.

Сэм, Майкл и Крис стояли рядом с «Атлантидой», недалеко от шлюза, прикрытого изысканно-брутальной решёткой. Мельком взглянув на Эльзу, как на несносного ребёнка, они продолжили обсуждать особенности конструкции и «что ещё можно попробовать». Затем, пожелав Крису и Эльзе удачного плавания, и понаблюдав ещё пару минут за погружением «Атлантиды», Сэм и Майкл направились к лифту.

В салоне подводной лодки было два кресла – для двух пилотов.

Едва отчалив, субмарина, ведомая эксцентричной Эльзой и не менее эксцентричным, но более сосредоточенным и спокойным Крисом, стала быстро набирать обороты.

– Скорость десять узлов… скорость двадцать узлов… скорость тридцать узлов…– педантично и занудливо сообщал Крис, будто нарочно произнося эти слова «в нос».

– Глубина сто метров… глубина пятьсот метров… – вторила ему Эльза. – Подумать только, мы можем опуститься на самое дно!

– Торопиться не надо… – двусмысленно ответил Крис. – На самое дно мы всегда успеем. Держи немного вле… Вот так.

Спустя пару часов ледяная синева сменилась водами насыщенно-зелёного цвета.

– Прибор показывает, что дно на расстоянии каких-то ста метров, – гнусаво произнёс Крис.

– Ого!

– Никакое не «ого», а самое что ни на есть дно, – проворчал Крис недовольно. Казалось, будто Эльза в качестве компаньонки его не совсем устраивает, что на самом деле было не так, и Эльза это прекрасно знала. Как знала вся команда (к этому времени уже состоящая из девяти астронавтов), какой ворчун и зануда их местный компьютерный гений.

Эльза включила максимально яркое освещение, и стало видно, что в воде множество «помех» – облака взвешенных пылинок, напоминающих своим видом океанический фитопланктон, придающих воде цвет сочной зелени.

Луч прожектора едва пробивался сквозь эту, несомненно, живую, пелену.

– Не верю своим глазам, живая вода!

Крис не слишком одобрительно взглянул на Эльзу:

– Откуда ей быть живой? Пыльная вода, грязная, осталось понять, что является причиной.

– Мм… Зелёная пыль? Именно так называется один вид водорослей. Правда, одно из условий её появления – интенсивное освещение, а тут тьма, хоть глаз коли!

– «Хоть глаза выколи» – так надо говорить.

– Возможно, перед нами колонии бактерий, окрашивающих воду в частый зелёный, – продолжала немка.

– «В густой зелёный» – ты это имела в виду?

– Да, да! Возьмём пробу и выясним это в лаборатории. О, Крис! Обрати внимание на температуру воды. Да тут можно принимать горячие ванны!

– Не преувеличивай. Прохладные ванны ты хотела сказать? Тридцать по Цельсию – это жуть как холодно! – после небольшой паузы он добавил: – Мда... Не иначе под нами горячий источник. Проверим сейсмическую активность дна... Приборы показывают, что в норме.

По мере снижения подводной лодки взвешенных «пылинок» становилось больше, вода словно густела, температура повышалась. Лучи конусами расходились от субмарины, с трудом пронизывая мутные воды, терялись в догадках, гасли. Украдкой примечая малейшие движения, осязая неровности, заставляя всё и вся отбрасывать тени, круг света медленно полз по дну.

Крис и Эльза были настороже – таких казусов они не ожидали: у самого дна температура воды составляла аж пятьдесят по Цельсию. «Атлантида» плыла медленно, потому что исследователи старались ничего не упустить из виду. Вдруг прямо перед их носом возникло огромное дерево, его голые, жёлтые ветви проглядывали сквозь клубы зелёного дыма.

– Поразительно, насколько это напоминает дерево, – сказала Эльза.

– А может это и есть дерево? – осторожно спросил Крис.

– Ну что ты. Жаль, сейчас не располагаем возможностью рассмотреть получше. Возможно, это образование наподобие рифа – состоящее из продуктов жизнедеятельности организмов. Или огромный жёлтый анемон. А может быть – растение, водоросль. Но только не дерево в традиционном понимании. Посмотри, какое оно огромное. Не думаю, что стоит подплывать слишком близко.