— Ты шустра, девочка моя. Откуда такой интерес? — Яна готова была поклясться, Виталий злится. На что? Она непонимающе посмотрела на него и шагнула в сторону. Самойлов изучал ее взглядом несколько секунд, затем улыбнулся и тогда она, неожиданно (для себя) дружелюбно ответила ему:

— Просто пытаюсь следовать твоим пожеланиям. Я узнала о новичке и решила, что это мой шанс. Он такой одинокий, мое сердце дрогнуло, — она скорчила гримасу, выражающую трогательную растерянность и надежду.

— Хорошо-хорошо, дорогуша. Я разрешу тебе побыть с нами, немного. Добро пожаловать, друг! Я староста этой деревни. Мой долг, встретить новичков и помочь им освоиться. Я расскажу вам, что это за место, отвечу на вопросы. А вы, в свою очередь, поведаете, что произошло с вами.

Мужчина повернул голову к Виталию и чуть нахмурившись, посмотрел на него:

— Я вас знаю? Лицо знакомое.

— Сомневаюсь, — рассмеялся Виталий, а Янат снова почувствовала — зло. Она и сама всматривалась в незнакомца, но память ничего не подсказывала.

— Совершенно точно, я вас знаю, — повторил незнакомец и медленно встал. Он был высоким и сухим, жилистым. Светлые глаза смотрели холодно и отстраненно.

Яна почувствовала, как волны опасности исходят от обоих мужчин, словно они в чем-то соперники:

— Исключено, — чуть суше, но все еще улыбаясь, ответил Самойлов. — Мы не знакомы.

Янат не знала, что толкнуло ее на подобный шаг. Она подошла к незнакомцу и, приподнявшись на носочки, обхватила его за шею руками, а затем бесстыже поцеловала, ничуть не таясь Виталия. Услышала, как тот неодобрительно хмыкнул, почувствовала руки на своей талии и открыла глаза. Незнакомец пристально смотрел на нее, продолжая целовать. Тогда она послала ему взглядом одну единственную мысль: «Заткнись!» Почувствовала улыбку и увидела, как он закрывает глаза, отдаваясь страсти. Она собрала волю в кулак и резко оттолкнула его:

— Славный прием, — рассмеялся мужчина, шутливо подмигивая Самойлову. Тот натянуто улыбался, но явно был раздосадован:

— Яна, думаю, наш новый друг порядком устал. Отведи его в свободную хижину и предложи поесть. Мы поговорим позже, наедине. Иди, детка.

Янат взяла незнакомца за руку, крепко сжав горячую ладонь, и повела за собой. Необъяснимая радость распирала ее изнутри. Непонятно как, но она выиграла в этот раз и получила свой шанс. Всю дорогу они молчали и лишь когда вошли в дом, она позволила себе чуть-чуть расслабиться. Как можно вежливее улыбнулась и повернулась, чтобы задать вопрос, но мужчина опередил ее:

— Я тоже рад видеть тебя, Янат.

Она недоверчиво уставилась на него, постепенно белея.

26 глава

«Воспоминания.

Они как морские волны, что накатывают на берег. Прозрачные, сине-зеленые, прохладные. Ласкающие мягкими касаниями, они упрашивают тебя поиграть вместе, чтобы неожиданно намочить с головы до ног. После чего тихонько и беззлобно посмеиваются. Ба, да ты попался на удочку, приятель! И снова пригоршнями подкидывают разноцветные капли вверх. Подхваченные ветром, брызги смешиваются с запахами йода, горячей гальки, песка, хвои, ароматами цветущих кустарников, и падают на лицо экзотическим коктейлем. Блики от воды на раскаленной коже, волны омывающие ноги кружевом белоснежных барашков расслабляют не только тело, но и душу, позволяя стечь томной усталости дней, месяцев… мир кажется волшебным, удивительно светлым и добрым. Трогательная умильность иллюзий, радуга мыльных пузырей, слепящий блеск солнца на морских гребешках.

Радужные пузырьки лопаются на мокрых камнях, волны набегают одна за другой, создавая неповторимый музыкальный ритм: завораживающий, обезоруживающий, манящий, призрачный, успокаивающий. Камешки стучат друг об друга, увлекаемые водными струями: вперед-назад, вперед-назад…

Воспоминания.

Налетают холодным, колючим ветром, бьют наотмашь, заставляя задыхаться от боли, неожиданности, обиды. Клочьями грязной пены сбиваются на камнях — серые, рваные пятна прошлого, того, о котором хотел никогда бы не вспоминать. Никаких радужных пузырьков. Лишь взвесь из песка, мелких камушков, палок и прочего мусора в толще мутной воды, что с гневом обрушивается на берег. Соль на щеках. Горечь, невозможная горечь.

Волны суровы, величественно огромны. Они возят тебя по камням беспомощного, уязвимого, не услаждая слух музыкой мягкого перестука, нет, выкрикивая ветром воющие проклятья. Они грозно накатывают, переворачивая с ног на голову и кубарем, до синяков, до царапин таскают по берегу: вперед-назад, вперед-назад…

Там, где кончается полоса прибоя, там, куда уже не доходят воспоминания, ты прячешься в мнимой безопасности. Облизывая с губ вкус сладостных дней, полных солнца, пряного запаха мечты, соли, легкого бриза, вспоминаешь ли ты об утраченной невинности разума? Или озлобленно, дрожащий от холода и боли, чувствуя каждую клетку избитого о камни тела, завороженный чудовищной мощью развернувшейся перед тобой взбешенной природы, думаешь о мужестве, которое необходимо, чтобы выжить и пережить утраченную невинность души?

Время…»

Янат сделала шаг назад, потом еще и еще, пока не уперлась спиной в стену. Незнакомец молча стоял и неотрывно смотрел на нее, словно спрашивал о чем-то взглядом:

— Я не знаю тебя! — выкрикнула она, охваченная волной ужаса и осознания чего-то непонятого, но такого знакомого. Почему ужаса? Почему знакомого? — Я не знаю тебя! Не знаю! — Снова выкрикнула она, словно отрицание помогало ей не видеть очевидного:

— Конечно, знаешь, — спокойно ответил незнакомец, шагая вперед. — Тебе просто нужно немного успокоиться.

— Я не хочу успокаиваться, — дрожащим голосом ответила Яна. Она не понимала смысла происходящего, и совершенно не могла контролировать свои эмоции. Ее накрыла отвратительная слабость вместе с желанием визжать, кусаться, царапаться. Все что угодно, только бы не услышать того, что хочет сказать ужасный незнакомец:

— Янат, послушай. Просто подыши немного через рот, а? Черт, да что с тобой такое! Словно не ты, а какое-то подобие человека смотрит на меня через эти глаза. Я знаю... ты живая, настоящая. Слушай, мы должны помочь друг другу. Ты же узнала хоть что-то? Я помогу вспомнить, если нужно.

Девушка, тяжело дыша, смотрела на него широко раскрытыми глазами. Он был потрясен выражением ее лица, как у загнанного зверька. Что произошло? Он сделал несколько шагов по направлению к Янат, но та внезапно завизжала и, съехав по стене, сжалась в комочек.

Он растерялся. Лучше бы он встретил прежнюю эгоистичную, расчетливую суку, нежели это:

— Ян, — как можно мягче произнес он, — послушай, не знаю точно в какой ты сейчас фазе, может гормоны воздействуют на твою психику? Прошу, возьми себя в руки, иначе мы обречены сдохнуть здесь. Слышишь меня, девчонка? Не веди себя как чокнутая дура!

Она заплакала. Щеки заблестели от слез, которые оставляли влажные дорожки и капали с подбородка, ресницы слиплись и торчали черными стрелками. Но самое страшное заключалось не в неожиданном плаче, а в том, что лицо Яны при этом застыло маской испуганного отупения. Не докричаться, не дозваться. Тупик. Зрачки расширены, рот приоткрыт, дыхание прерывистое, с всхлипами, взгляд отсутствующий.

— Янат, — незнакомец, казалось, бьется о невидимую стену, — услышь меня, пожалуйста, милая. Я знаю, ты понимаешь, что-то не так в деревне, со всем этим местом не так. Иначе ты не стала бы пытаться помочь мне, верно? Черт, зачем ты поцеловала незнакомца? Ян, просто сделай, что я прошу, хорошо? Закрой глаза и послушай. Почти все вокруг иллюзии. Воспоминания, они возвращаются? Ответь же! Черт, лучше бы ты оставалась той бессердечной сукой, какой была, когда мы встретились, а не превратилась в убогую истеричку... Яна, ну, вспомни же! Ты уникальна и должна была выдержать, чтобы вернутся обратно. Если ты сейчас притворяешься, я покорен актерским мастерством, честно, ты просто великолепна. Но мы должны поговорить. Просто закрой глаза. Позволь себе вспомнить.