Кто такой мужчина, с вежливым выражением лица сидящий напротив? Кто из двоих настоящий? Какова цель двойника? Кроме того, ему нужно хотя бы попытаться разузнать о жителях поселка до того, как станет невозможным избегать принятых здесь традиций. То, что обряд вызовет нарушения в психике, Янат даже не сомневался. Самойлов яснее некуда обрисовал ситуацию:

— Хотелось бы узнать чуть больше об обряде, — сказал Ян, изображая легкое сомнение и умеренную встревоженость:

— Конечно, — Самойлов расплылся в улыбке, — я расскажу вам перед самим процессом.

— А сейчас?

— Нет. Понимаете, люди, пришедшие оттуда, очень ранимы. Они все вокруг видят в черном свете, они уверены, что окружающие им врут, хотят причинить вред здоровью. Их реальность кажется им существующей, а прочее выдумками. Признание их миров существующими, ложных воспоминаний подлинными. Вам тоже сейчас кажется, что я пытаюсь заморочить голову?

— А те люди, которые говорили о выдуманных мирах, они говорили одно и тоже?

— Нет, — безмятежно ответил Виталий, — разное. Говори они одно, я бы задумался. Ведь не может же такому количеству мерещиться один и тот же бред? Я, несомненно, заинтересовался бы таким явлением. Но их фантазии разнообразны и потому бессмысленны. Мы обыкновенные дети нашего мира. Измученного, кривого и больного. Потомки тех, кто наполнил планету ядом и горечью, тех, кто уничтожил большую часть знаний, смел с лица земли цивилизацию. Наших предков.

— Значит, есть теория о том, почему так произошло, где мы жили раньше, те, кто поплыл по волнам грез?

— Конечно. Мы называем это явление «Сегодняшний вчерашний день». Но не сегодня. Для начала, вам стоит прийти в себя и немного поднабраться сил. Простите мою невежливость, но вы засыпали меня вопросами, а я даже не потрудился узнать ваше имя и пол. Простите еще раз, все потому, что вы очень истощены, а стрижка короткая. Я не уверен кто именно передо мной.

— В тоннелях плоховато с едой, — рассеяно ответил Янат.

Самойлов выжидающе молчал. Ян спохватился:

— Да, конечно. Янат Шептунова.

— Вы женщина? — в голосе Виталия сквозило легкое удивление, — вы отважны. Любомиру должно быть стыдно вдвойне.

— Оставим, — Ян нарисовал улыбку, а затем направил разговор в нужное русло, — он не знал, а внешность у меня непримечательная. Я тоже хотела бы узнать ваше имя. И спросить, могу ли я немного прийти в себя, до обряда? Ведь, как я понимаю, избежать этой чести нельзя, если я хочу быть принятой в ваше общество?

Самойлов делано вздохнул, выражая сожаление, и дружелюбно улыбнулся:

— Новичкам очень трудно понять простую вещь — вы больше не пленники. Навьи чудовища, они жестоки к людям. Они заставляют их верить в то, что им везде грозит опасность. Сейчас, здесь, безопасно. Это дом, который они отняли у вас. Я еще не знаю, из какого поселка вас выкрали, но найду.

Ян мрачно слушал, а на лице его блуждала растерянная улыбка нежданно спасенного человека. Самойлов добавил:

— Ходите, где хотите, я выделю провожатого на первое время. Общайтесь с людьми, выздоравливайте, набирайтесь сил. Когда доктор решит, что вы полностью здоровы, проведем обряд. Не раньше. Что же касается возможностей избежать, — Виталий прокашлялся, деликатно прикрывая рот рукой. Ян механически отметил, что жестикуляция один в один с Самойловым со станции:

— Не советую отказываться. Дело в том, что поселок автономное сообщество. Мы сами обеспечиваем себя, отвечаем за благополучие и развитие нашего хозяйства. Психически больные люди, пребывающие в плену фантазий, угроза для стабильной и счастливой жизни, они нарушают равновесие, будоражат рассудок, порождают ненужные слухи, в конце концов, просто недееспособны. Мы не можем позволить себе содержать таких людей за счет других членов общества. Им предлагают уйти через валы в пустыни. Климат там жесткий до невозможности. Это не верная смерть, нет, но выжить там непросто. Однако мы всегда оставляем выбор за человеком. Я повторюсь еще раз, вы не пленница, и находитесь среди друзей.

Самойлов душевно, широко улыбнулся и дотронулся ладонью до плеча Яната, чуть сжав его. Похожий жест Кэро в свое время подбодрил Яна, в случае же с Самойловым вызвал реакцию с точностью до наоборот. Он почувствовал себя загнанным в очередную ловушку. Из огня в полымя.

— Отдыхайте, скоро подойдет доктор. Мне нужно идти. Я глава поселка и у меня всегда очень много дел. Ах, да. Мое имя Виталий, Виталий Самойлов. Приятно познакомиться. Скоро увидимся, уважаемая Янат.

Ян весело скалился, провожая спину знакомого незнакомца, и чувствовал, как его лицо постепенно перекашивает. Вот это да! Он не просто попал куда надо, он попал в самую точку. Осталось лишь понять, что к чертям собачьим, тут происходит?

23 глава

Янат сидел на стуле, откинувшись на деревянную, грубо сколоченную спинку, и мрачно жевал нижнюю губу, постукивая себя при этом указательным пальцем по носу. Его взгляд был расфокусирован, словно мыслями он находился очень далеко от места, в которое его забросила судьба. Мысли эти были тяжелыми, нехорошими, как и настроение. Если бы не усталость последних дней, если бы не количество информации, необъяснимой и пугающей, единственным чувством подчинявшим его разум стал бы страх.

Нет ничего более ужасного, чем беспомощность перед грядущим, неуверенность в собственном рассудке, в том, что окружающая реальность действительно существует. Этот замкнутый мирок, проклятая деревенька, стал рычагом, выбивавшем у него из-под ног почву. Временами Янат с трудом удерживался от некоторых предположений. Воспоминания, да что там, вся жизнь, мир, который он помнил, здесь превращались в декорации людьми свято уверенными в своей правоте. Эта непоколебимость начинала смущать его ум, превращая крошки сомнений в гору камней, готовых покатиться и погрести под собой рассудок.

Виталий был честен. Он сдержал обещание. Яната никто не контролировал, не задавал вопросов, не следил за ним. Более того, им вообще не интересовались.

Самойлов сделал официальное заявление, после которого косые взгляды прекратились, как отрезало. Ян пробыл в деревне почти полторы недели и за это время, никто не пытался заговорить с ним, узнать о чем-либо, словно он разом превратился в пустое место. Хотя на его вопросы, заданные в лоб, отвечали, ответы оказывались совершенно бессмысленными.

Он не понимал, почему так происходит, пока ситуацию не прояснила Бьянка Вискотти, врач, великолепный специалист ксенобиолог, пропавшая как раз перед прибытием на Навь Инги. Эта женщина потрясла Яната больше других. Она смутила и расстроила его, создала первую трещинку, которая пробила брешь его безупречной уверенности. Ян забеспокоился не из-за ее слов, они укладывались в схему общего помешательства, а из-за действий женщины. Врач профессионал, раньше она легко оперировала сложнейшими терминами, а теперь сообщала ему о питьевой воде, которую следовало набирать из определенного ручья, рассказывала о сезоне дождей, о своей работе на грядках, где росли капуста, морковь и сыне.

Ян слушал спокойную речь, призванную отвлечь его от болезненных манипуляций с головой и зверел. Не мог поверить, что она говорит серьезно. Он читал ее досье. У Вискотти не было детей, женщина потеряла близнецов при родах. Она не могла больше рожать, поскольку отказалась от пластики и не стала восстанавливать матку. Бьянка ненавидела все, что не связывало ее с работой, была трудоголиком, жуткой эгоисткой, одиночкой и поклонницей урбанизации. В личном деле перечислялись все пунктики Бьянки, в том числе и то, каким фантастически дорогим, новейшим оборудованием напичкана ее квартира. Она палец о палец не ударила бы, дома за нее работали машины. Психологические характеристики, записи бесед, Ян знал достаточно, чтобы не верить ни единому ее слову. Каким образом? Ни один из людей не имеет идеального прошлого, все подвержены фобиям, ошибаются, совершают плохие поступки, теряют кого-то, но не меняются вот так, на сто восемьдесят градусов, превращаясь из первостатейной сучки в добродушного садовода. Бьянка Вискотти полет грядки и воспитывает чужого ребенка? Чем же ей промыли мозги? Как она добровольно пошла на такое?