Потерпевших, как и раньше, подбирали с нескольких островков, в которые превратилась часть прибрежной суши после очередного цунами. Некогда такого большого материка больше не было, остались острова, с которых спешно эвакуировались люди.

В большинстве спасенные вели себя тихо, сидели, прислонившись к опоре вдоль стен общего салона – кают на всех не хватало – переговаривались шепотом или дремали. Некоторым удалось прихватить какие-то вещи из дома, которые сейчас ходили по кругу. Их разглядывали, как осколки разбитой счастливой жизни. А команда украдкой наблюдали за спасенными. Они были для них словно диковинные раковины, поднятые со дна моря – всегда привлекают люди, оставшиеся без ничего. Без ничего снаружи, но есть же еще что-то внутри.

Многие в такой ситуации закрывались в свои раковины, отрешались от всего. Некоторые, наоборот, впадали в истерику и выплескивали на окружающих целую бурю эмоций. Но были и такие, как тот, к которому сейчас спускался капитан. Они вытаскивали из закромов сознания свою другую жизнь. И небезосновательно их считали помешавшимися.

– Я требую капитана, – громко повторял этот. – Буду говорить только с ним.

«Начинается… У него просто мания величия».

– Я капитан. В чем дело?

– За мной должна прийти другая лодка.

– А наш корабль чем вам не нравится?

– Он ваш, а лодка придет только за мной.

Вокруг стали тихо посмеиваться. Потерпевшие крутили пальцем у виска, делали знаки капитану, будто были виноваты, что в их ряды затесался такой неблагодарный человек.

– Ну, допустим. А как они, с этой лодки узнают, что вы здесь?

– Вы подадите им сигнал.

«А он не такой уж помешанный».

– Какой сигнал?

– Я не знаю. Какой вы обычно даете в таких случаях.

– У нас не предусмотрены никакие такие случаи и сигналы к ним. Так что, мы доставим вас в ближайший порт вместе со всеми, а там уже разбирайтесь со своими лодками.

– Вы не доставите, – сквозь стиснутые зубы проговорил спасенный. – Я вам не позволю. Я буду ждать до последнего.

Капитан уже не слушал. Выйдя из пассажирского салона, он отдал распоряжение приглядывать за «нестандартным», как он выразился, пассажиром.

– Выберете человека из числа потерпевших посмышленее, пусть наблюдает. Если начнет буянить, пусть даст знать.

– Да мы и сами присмотрим, – отвечал старпом. – Думали, он голодовку объявит, но нет. Не объявил.

Корабль шел своим курсом. По рации передавали на материк, что все в порядке. Все живы и здоровы, и скоро будут на месте. В большом порту потерпевших уже ожидало временное жилье, сытный обед, теплая одежда и множество возможностей, чтобы найти нового себя.

– А что за лодка? Откуда она?

– Вас не касается.

– Почему же? Если она придет за вами, то может, и нас заберет.

Он посмотрел на своих собратьев по несчастью, притулившихся у стены, как на сумасшедших. Ничего не ответил и отвернулся. Над потолком мигала лампочка. Видимо, отходил контакт, но никому и в голову не приходило что-то исправлять на чужом корабле.

– Капитан, пошли настроения. Другие потерпевшие начали интересоваться этой чертовой лодкой.

– Ну, объясните им, что этот человек свихнулся… Что он бывший начальник, привычный к персональному транспорту, вот и ждет личного плавсредства.

– Некоторые тоже уже… того.

– Что того?

– Ждут.

– Да нет никакой лодки! Скажите им, что скоро будет земля. Материк. Пусть ждут землю!

Капитан разозлился, но тут же взял себя в руки. Отошел, облокотился о борт и стал смотреть в море. Море успокаивало всегда, когда само было спокойным. В этот раз штиль, казалось, установился на целую вечность. И на небе не было ни облака. Только ровная, словно вычерченная по линейке линия горизонта.

«Наверное, этим людям, отрезанным от цивилизации и спасавшимся на маленьком клочке земли тоже мерещилась лодка. Они смотрели во все глаза, ожидая спасения. Это нормально. Как и то, что плывя в океане, пусть и на комфортабельном корабле, тебе будет мерещиться земля впереди. Только у этого все невпопад. Зачем ему лодка? Может, он думает, что все еще на острове?»

То ли оттого, что он слишком долго смотрел вдаль или слишком далеко зашел в своих размышлениях, но только вдруг горизонт у него на глазах треснул, и прямо посередине в трещине появилась черная точка, которая начала медленно расти. То есть, не она, конечно, росла, а корабль неуклонно приближался к ней.

«Фу ты, самому уже мерещиться стало».

– Подзорную трубу мне!

– Капитан, слева по борту…

– Вижу.

Точка оказалась всего-навсего островом, безжизненным пиком подводного хребта. На нем не было ни растительности, ни пресной воды, и даже птицы здесь не гнездились.

– Высадите это начальство, пусть тут медузами командует, надоел уже всем со своей мифической лодкой, – предложил кто-то из потерпевших.

Идея нашла сторонников, из числа команды тоже – многие уже терзались узнать наконец правду – бред ли это сумасшедшего или действительно есть некая лодка. А поскольку человек, ее ждущий, не желал ничего объяснить, легче было от него избавиться, чтобы не травил душу.

– Никого я ссаживать не собираюсь, – заявил капитан. – Всех довезу и точка.

После этого случая, когда проявилась явная враждебность к «начальству», как его теперь дразнили, потерпевший перебрался на палубу, весь день проводил, осматривая океан, курсировал от носа к корме и только на ночь возвращался в каюту. Здесь же, на открытой палубе каким-то ветром занесло в его легкие лихорадку. Он покрылся испариной, дрожал, еле держался на ногах, но упрямо стоял, вцепившись ослабевшими руками в борт.

Когда он упал, его отнесли в отдельную каюту. Судовой врач диагностировал тропическую лихорадку. Тяжелая форма, неизвестная ему – лечил, чем мог и надежды на выздоровление просил не питать. Больной впал в бесконечный бред, качался на койке, будто в штормовой лодке, сваливался постоянно, его привязывали, давали пить, но он крепко сжимал губы. Нетрудно догадаться, что он неизменно повторял в бреду.

Еще через пару дней стремительно прогрессирующей болезни капитан все же решился доложить на материк. Чтобы там уже были готовы к любому исходу. Но неожиданно услышал другое:

– Высылаем лодку. Ждите.

И связь оборвалась.

«Это что же, теперь я буду ждать лодку?.. Забавно. Но, в конце концов, берег недалеко, почему бы им не выслать катер с медперсоналом и не транспортировать больного побыстрее на большую землю».

И капитан убедил себя в правильности всего происходящего. Перед прибытием и выгрузкой потерпевших у него было еще столько забот, что на время он забыл о лихорадочном бреде и лодке. И та явилась для него неожиданно, словно поднялась со дна океана.

– Капитан, там катер с левого борта. Не иначе за нашим начальством прибыли.

«Хорошо, что не сказал «лодка»».

Катер действительно больше походил на лодку – маленький плоский, крытый сверху черным брезентом. Он вырисовывался на фоне ночного моря довольно нечетко.

«Вот так и за мной придет когда-нибудь…»

Больного завернули в одеяло, он уже не сопротивлялся и даже не бредил. Из веревок связали что-то наподобие гамака и спустили на катер, где его принимало несколько человек с вытянутыми вверх руками. Но как только спеленатый опустился до их уровня, раздался шумный плеск воды. Вся команда, как один перегнулась через борт и застала странную картину. Их сумасшедший тихо уходил на дно, брызги от падения рассеивались… а никакой лодки рядом не было.

– Ба, мне нужна тряпка! – с порога заявила она.

Бабушка засуетилась, еще не представляя, что произошло – пролила что-то в прихожей или только собирается. Выудила из старых вещей оторванный рукав фланелевой рубашки:

– Такая подойдет?

– Эта маленькая, а у меня парта большая.

– Ах, парта!.. Так ты же из школы только пришла?