— Mentulam Caco! Вы с ума сошли! И решили свести с ума меня!

— Чем вы опять недовольны, Великий магистр? — спросил его Мишель, недовольный тем, что их с королевой уединение было нарушено.

А Великий магистр ткнул указательным пальцем ему едва ли не в нос.

— За каким чертом ты, дорогой племянник, все еще не ищешь Санграль?! Решил окончательно потерять ее?

Палец переместился на нос королевы Марии.

— При чем здесь Санграль? Мы вернемся с Мари домой, а Петрунель пусть ищет свой камень сам, если тот ему так нужен, — ответил Мишель.

— Вы же вернете нас домой, дядюшка Маг? — поморгав, спросила Мари.

— Нет! Не верну! — почти в отчаянии воскликнул Великий магистр Маглор Форжерон. — Треклятый Петрунель! Я никак не могу обойти его заклинание. Мари! Ты здесь в ловушке! Мне тебя не вытащить!

— Но это значит, что…

— Это значит, что Мишель, — палец снова переместился на нос короля, — вернется. А ты останешься здесь!

И Маглор Форжерон трагически развел руками.

— Это невозможно! — твердо сказал Его Величество. — Санграль может помочь, так?

— Только Санграль и может!.. Ну, либо ждать следующего Дня Змеиного, если, конечно, ты не профукал свое желание, Мишель. Только, боюсь, как бы к тому моменту Петрунель еще чего не придумал… почище истории с поцелуем маркизы.

Маглор Форжерон задумчиво почесал затылок, не обращая внимания, как напряглась и замерла Мари.

— Что значит «истории с поцелуем»? — озадаченно переспросил Мишель, забыв на время про Санграль.

— Некогда объяснять! Это вообще уже не важно! Нужно ехать за Сангралем! До вечера вы еще успеете добраться!

Тут не выдержала королева. Вскочив на ноги, он ткнула пальцем в нос Великого магистра и прорычала не своим голосом:

— Ну уж нет, дядюшка! Вот про поцелуй мне бы очень хотелось узнать!

Маглор Форжерон закатил глаза, скрестил руки на груди и убрал подальше от ее пальца свой нос. Так. На всякий случай.

— А разве могут быть варианты? Это все Петрунель. Пришлось изрядно порыться в заклинаниях, отпечатавшихся во времени. Этот богомерзкий выродок наложил заклятие. Король помнил, что ты прогуливаешься по саду каждое утро, и вместо маркизы увидел тебя. А маркиза помнила, как в этом саду целовалась с трубадуром, когда была еще невестой Мишеля. И вместо короля увидела трубадура. Только если вы уже помирились, то те идиоты все еще сходят с ума. Пришлось устроить им метель, чтобы маркиз не удрал в Бургундию — там собирают войско в Святую землю. Но думаю, к вечеру и они успокоятся. Правда, славно я все придумал?

— Славно. Безусловно, — Мишель бросил быстрый взгляд на Мари. — Надо будет обязательно рассказать маркизу правду о случившемся. Когда вернемся. Но сейчас, коль нам не обойтись без Санграля, то нужно торопиться.

И тут Мари всхлипнула. Потом снова всхлипнула. И, наконец, бросилась на шею собственному мужу.

— Прости меня! — восклицала она, то смеясь, то плача. А Маглор Форжерон озадаченно смотрел на собственную неуравновешенную крестницу.

— Давно она такая? — спросил он у короля.

Мишель нежно прижал ее к себе и, улыбаясь, сказал:

— Не плачь, Мари! Все хорошо. Все разрешилось. Не плачь…

И перевел взгляд на Маглора Форжерона:

— Лучше расскажите, что вы знаете про этот Санграль.

— Это все гормоны, — глубокомысленно изрек Великий магистр.

Потом уселся в кресло, некоторое время смотрел на елку и, наконец, сказал:

— Санграль. Истинная кровь. Никто не знает, что это, как он выглядит и откуда взялся. Потом, когда все закончится, попросишь Мари рассказать тебе легенду о Святом Граале, но она имеет не так много отношения к тому, что есть на самом деле. Наш предок, Великий Белинус, повелитель дня и ночи, был хранителем Санграля. Но потом темные силы едва не поглотили его. В день смерти дух великого мага возродился в Санграле, приумножив его силу. И с тех пор все разыскивают его. В нашей семье хранится единственная тайна, которая все еще связывает реальность с камнем. Новый хранитель Санграля может быть только из рода великих магов, потомком Белинуса. Но при этом кровь его должна быть истинной, королевской. И имя его должно нести в себе Бога. Мишель — подобный Богу. Первая жена твоего отца была провидицей. В день их с Александром свадьбы она увидела тебя. И знала, что ты будешь Хранителем. И тебе суждено спасти камень от темных сил. И для тебя он будет светиться в три самые короткие ночи третьего года после наступления новой эры. Сегодня — последняя ночь, Мишель. И если сегодня ты его не получишь, то он исчезнет навеки. И вечная ночь поглотит его. А двенадцать рыцарей и их повелитель, кстати, предок твоего отца и основоположник рода де Наве, охранявших Санграль, ждали зря.

Великий магистр Маглор Форжерон замолчал. В комнате было тихо. Только часы продолжали отшагивать это время, которое для всех присутствующих словно бы замерло. Мари подняла высохшие от слез глаза на Мишеля и, нарушив совершенную и торжественную тишину момента, сказала:

— Ну, ты крут!

24 декабря 1186 года, Трезмонский замок

Паулюс сидел в своей комнате на лавке и обреченно смотрел в широко распахнутые глазки Его Светлости. Как можно столько часов не спать? Как вообще с этим ребенком справляется кормилица? Или она потому и решила отдать богу душу, что этот монстр ее доконал?

Чуть похлопывая младенца ладонью, чтобы он хотя бы не хныкал, как всю прошедшую ночь, святой брат прикрыл на мгновение глаза. А когда открыл их снова, к своему великому удивлению и не менее великой радости он увидел, что юный маркиз… спит. Мерно посапывая в такт ладони монаха.

Паулюс тихонько поднялся и с величайшей осторожностью переложил Сержа на сундук. Счастливо улыбаясь, он уселся на край кровати, где дремала Лиз, и потерся носом о ее щеку.

— Лиз! Лиииз… Представляешь, он заснул!!! — прошептал он ей в самое ухо.

— Спаааать, — отмахнулась Лиз и повернулась на другой бок.

— Ну, давай спать, — Паулюс чмокнул ее и, крепко прижав к себе, улегся рядом.

«Море, — думала Лиз, покачиваясь на волнах, — теплое море… Какое нахрен море в Фенелле?»

А впрочем, может, и было море. Монахи даже не соизволили вывести ее на прогулку. Заточили в келье. Сунули в руки младенца и заперли в сундуке…. А ключ выбросили в море. Кстати! Дыру-то она в море забыла поискать!

Лиз забарахталась, пытаясь нырнуть поглубже, и наткнулась на что-то твердое, теплое и знакомое.

«Руки Поля!» — почти промурлыкала она. О! Что эти руки умели вытворять!

Лиз нежно потерлась щекой о его плечо и блаженно вздохнула. В море было очень хорошо.

«Спать, между прочим, некогда! — размышлял Паулюс, невесомо прикасаясь губами к лицу Лиз. — Надо искать эту дебильную дыру. Иначе нам никогда не придется больше спать, тем более, вместе»

Появление брата Ницетаса внушало серьезные опасения. Если Его Величеству не было интересно, что происходит в комнате монаха, а Барбару можно провести и задобрить венчанием, то этот убежденный поборник истинной христианской веры их в покое не оставит. Еще и брата Ансельма приплетет.

Монах снова взглянул на Лиз. Как глупо терять время, когда оно на особенном счету, а благородное чудовище преспокойно дрыхнет на сундуке. Стянув с себя скапулярий вместе с сутаной, он занялся платьем своего «привидения».

— Ох уж эти монахи… — сонно прошептала Вивьен Лиз, все еще находившаяся во власти сна. Резко распахнула глаза и уткнулась взглядом в лицо того монаха, который любимый, нависавшего над ней с самыми очевидными намерениями. Лиз быстро осмотрелась по сторонам, и, обнаружив отпрыска трубадура на сундуке, спящим, как младенец, она оценила ситуацию и сделала правильный вывод.

— Только трусики на мне рвать совсем не обязательно, брат Паулюс, — шепнула она и тихонько засмеялась, чтобы не разбудить юного аристократа.

— Я постараюсь, — хохотнул Поль, не без труда стягивая с Лиз котт и думая, как быстрее избавить ее от камизы. Может быть, в 21 веке так и не шьют, но с одеждой там разобраться куда как проще, не считая иногда большого количества крючочков на чем-то таком причудливом, название чего он пока еще не запомнил.