— Я придумал чувства, как очередную канцону! — заявил он коню и зло рассмеялся.

А спустя час, вернувшись в комнату, нашел жену спящей на тюфяке.

22 декабря 2015 года, Париж

Невозможно до бесконечности сидеть, запершись в комнате.

Невозможно до бесконечности жалеть себя.

Невозможно до бесконечности прятаться от всего мира и лелеять собственное горе.

Так думала Мари де Наве (пока еще де Наве), держась за ручку двери своей комнаты. Она просидела здесь, среди вышитых матерью подушек, кажется, не менее двух часов. За окном сперва сгустились сумерки, а потом и вовсе потемнело. Света она не включала. Было так просто представлять, что все случившееся — всего лишь дурной сон. Но и обманывать себя до бесконечности — невозможно тоже.

Мари рассердилась и дернула ручку. В гостиной было темно и тихо.

За прошедшие часы, которые Мишель провел, сидя на диване, он так ничего и не придумал. Одна решимость здесь не поможет. Хоть Петрунеля зови на подмогу. Чувство подкатывающей беспомощности злило всегда уверенного в себе короля.

— Где здесь включается твое чертово… электричество? — раздраженно крикнул он в темноту.

— Электричество открыли задолго до меня, да и до тебя, кстати, тоже. Так что оно не мое, — спокойно ответила Мари и щелкнула выключателем. В комнате включился свет, и Мари зажмурилась.

Мишель глянул на жену, стоящую у стены, и странное чувство охватило его. Словно кто-то ласково гладил его по голове, успокаивая и утешая.

— Да какая разница, чье оно, — пробормотал он и поднялся с дивана. — Мари, как хорошо, что ты вышла из своей комнаты.

Избегая его взгляда, Мари торопливо направилась в сторону кухни.

— Разумеется, хорошо. Иначе мы рисковали бы умереть голодной смертью.

— Тебе так не нравилась еда, что готовила Барбара? Соскучилась по своим лепешкам? — попытался пошутить Его Величество, идя вслед за ней.

Мари одарила его далеко не самым добродушным взглядом и процедила сквозь зубы:

— Соскучилась.

С этими словами она открыла холодильник затем, чтобы оценить масштабы катастрофы. Катастрофа была неминуемой — пакет молока месячной давности, половинка засохшего лимона, несколько яиц, давно позеленевший кусок сыра и палитра со старой неиспользованной краской.

Мишель заглянул через плечо Мари в шкаф с остатками продуктов. Особенно его поразила доска с красками, и, удивленно приподняв брови, он сказал:

— А Барбара сегодня обещала кабанье мясо в винном соусе. Тебе же нравилось, — неуверенно добавил он.

— Ты можешь заткнуться или нет? — прошипела Мари, обернувшись, и, обнаружив Мишеля слишком близко, со злостью захлопнула дверцу холодильника. Стараясь не задеть его, она торопливо отошла в сторону и взяла в руки телефон. Ее позабавила мысль о том, что будь ее муж обычным нормальным человеком — отправила бы в супермаркет со списком. Но и здесь непруха!

Мари стала пролистывать контактный лист в телефоне в поисках нужного номера. А король Трезмонский уселся на странный высокий стул, облокотился на не менее странную узкую и длинную доску, на которой стояли несколько ваз и, подперев голову рукой, стал молча следить за королевой.

— Прости, в пиццерии кабаны закончились. Придется опять давиться пиццей. С беконом будешь или с курицей?

Ответом ей была тишина.

Мари пожала плечами. И заказала пиццу с морепродуктами.

Потом вернулась на кухню, брезгливо поморщилась от вида немытой с прошлого месяца тарелки в раковине и взялась за губку. Так и не отодрав с керамической поверхности налипшую еще в ноябре овсянку, Мари сердито залила все водой и средством для мытья посуды, которое, кстати, тоже заканчивалось. И с гордо поднятой головой проследовала в свою комнату, где и просидела на кровати, тупо глядя в одну точку, до того момента, пока в дверь не позвонили.

Мишель вспомнил, что после похожего звука, раздавшегося в доме в прошлый раз, Мари ходила открывать дверь и принесла лепешки. Однако сейчас не было слышно, чтобы она покинула свою комнату. Звонок раздался снова, и Его Величество решился открыть сам. Он увидел перед собой молодого человека в черных доспехах и черном шлеме, необычной, впрочем, как и все здесь, формы. В руках он держал квадратную коробку…

— Мари! — крикнул король внутрь квартиры, выслушав парня. — Здесь черный рыцарь требует каких-то евро.

Из комнаты показалась королева. Хмуро сунула в руки «черному рыцарю» несколько банкнот, поблагодарила и закрыла за ним дверь, стараясь не обращать внимания на то, какими глазами посыльный смотрел на весь ее внешний вид, начиная с красного от слез носа, заканчивая средневековым платьем.

Молча она вернулась к кухне и поставила чайник. Молча же раскрыла коробку и вынула кусок пиццы, с тоской вспоминая мясо в винном соусе. Но в ресторан в таком виде не пойдешь, а надеть ей решительно нечего — габариты несколько отличались от тех, в каких она пребывала год назад. Или месяц…. А черт его разберет!

— Вашему Величеству нужно особое приглашение, чтобы приступить к трапезе? — спросила она холодно.

— Я бы не отказался от особого приглашения, — уныло проговорил Мишель, — но я же не дождусь его от тебя, верно? Приятного аппетита, Мари, — сказал он и вернулся на диван.

Она ничего не ответила. Стараясь не заплакать снова, заварила чай. Разлила его по чашкам. Взяла коробку с пиццей и поставила на журнальный столик возле дивана. Находиться с ним в одной квартире было невозможно. И вместе с тем других вариантов совсем-совсем не было. Дом в Бертиньи-Сюр-Орж продан. И потом… обстоятельства ее последнего приезда туда вызвали бы ненужные воспоминания. Впрочем, куда ей деваться от воспоминаний, когда он здесь, на этом диване. И имеет наглость игнорировать ужин!

Говорить с ним было невыносимо. Молчать — еще хуже. Потому она стала бродить по гостиной в поисках пульта от телевизора, параллельно раскладывая вещи, которые были разбросаны со времени ее прежней жизни. Жизни без Мишеля де Наве.

Его Величество по-прежнему молча наблюдал за Мари и завидовал ей. Она может хоть что-то делать, чтобы отвлечься. От него. А он вынужден бездействовать и терять драгоценное время. Его поражало, с каким упрямством супруга не желала ничего слышать и понимать. Но и Мишель всегда отличался немалым упрямством.

— Мари, хочешь, я помогу тебе? — предпринял он очередную попытку.

Пульт нашелся между подушек кресла. Она извлекла его и с удивлением осмотрела. Ей в голову пришла странная мысль. Если бы у нее был кот, он бы сдох от голода, пока она жила в Фенелле. Как же хорошо, что у нее не было кота. Цветов в горшках она не заводила тоже. Она совсем не умела о них заботиться.

— Я хочу, чтобы ты поужинал, — тихо сказала она и включила телевизор, устраиваясь в кресле и стараясь не думать о том, что Мишель теперь всего-то в полуметре от нее.

Он послушно взял кусок лепешки и демонстративно пожевал. С трудом проглотив то совершенно несъедобное, что находилось поверх лепешки, он запил это чаем. В ящике перед диваном замелькали живые картинки, и вдруг Мишель заметил среди них смутно знакомые. Точно! Они смотрели их вместе с Мари. Его Величество живо взглянул на жену.

«В мае делай все, что тебе нравится». Побледневшая, она уставилась в экран телевизора и совсем ничего не слышала. Воспоминания накатили на нее сбивающей с ног волной. Они тогда ходили в кинотеатр… Билеты были только на это… И там она впервые сошла с ума, не понимая толком того, что же произошло. Она помнила, как он взял ее за руку. Как она пальцем провела по его запястью. Как поцеловала его. Его руки, касавшиеся ее волос, будто чего-то волшебного. То, что было потом, она помнила тоже… Как же так вышло, что она полюбила его всего за несколько часов? Как такое могло случиться?

Мари отставила чашку, из которой пила, на столик и медленно встала, придерживая живот.

— Я устала. Спокойной ночи, — проговорила она.

— Спокойной ночи, — эхом повторил Мишель ей вслед.