— Ваша связь не возникла просто так. Вы связаны самой судьбой, — негромко проговорил Дамблдор, про которого мы было и забыли.

— Вот как? — я выгнул бровь и заговорщически подмигнул Поттеру. — Я надеюсь, это не значит, что я, как честный человек, теперь обязан на нем жениться? — спросил я директора.

Гарри сдавленно фыркнул, поспешно выдернув руки из моих, и изо всех сил стараясь не заржать. Профессор хмыкнул.

— Только если тебе так хочется, Драко, — ответил он. Я снова поднял бровь и выразительно посмотрел на едва сдерживающего смех гриффиндорца.

— Поттер, несмотря на всю мою — безмерную! — тебе благодарность, знай: если ты согласишься выйти за меня замуж, я буду вынужден тебя убить, — честно предупредил его я.

— Оу, — Гарри ответил насмешливым взглядом и изобразил на лице трагическую мину. — Малфой, ты просто разбиваешь мне сердце.

— Тааааак, Поттер, не сметь ко мне клеиться! — «оскорбился» я. — Я знаю, что неотразим — но держи себя в руках. А то я тебя вызову на дуэль «за честь сестры».

— Ээээ… –

Гарри вдруг вспыхнул до корней волос и смущенно потупился, пробормотав что-то вроде «у меня честные намерения». Коснувшись его плеча, я ободряюще сжал его — точно как он, когда мы только пришли сюда. Желание язвить и смеяться пропало, и я сотый раз пожалел, что не мастак выражать настоящую благодарность. Холодно-учтивое «спасибо» я мог произнести с сотней разных интонаций — а вот поблагодарить по-настоящему…

— «Не грузись, я же все чувствую», — прервал мои размышления голос Гарри. — «И не стоит так уж сильно меня благодарить. Ты не заслуживал этих ран, и вообще… Что я был бы за друг, если бы не попытался тебя исцелить, в любом случае? Даже если бы ты и был виноват?»

Вскоре после этого я сам связался с отцом, решив не дожидаться первого шага с его стороны. Разговор был нелегким, и закончился ссорой — как, впрочем, и следовало ожидать. Люциус не испытывал ни малейшего раскаяния, даже после того, как я объяснил, что мое отсутствие чуть не стоило Гарри жизни. Отец только пожал плечами, и невозмутимо ответил, что это — проблемы Поттера, и его они не интересуют ни в малейшей степени. Не выдержав, я вспылил, он тоже в долгу не остался — слово за слово и перепалка переросла в настоящую ссору. Уж не знаю, в результате ее, или из соображений осторожности, но в конце концов родители решили не возвращаться в Англию, предоставив Манор и дела Малфоев исключительно моим заботам.

— Драко! — знакомый голос Грейнджер вырвал меня из воспоминаний, и я, заморгав, поднял голову. Золотое Трио Гриффиндора в полном составе, обнаружило мое «место дислокации» и окружило меня. Поттер, забравшись с ногами на нагретый солнцем здоровенный камень, о который я облокачивался, и расположился на нем прямо за моей спиной.

— Малфой, ты тут прячешься, или просто загораешь? — поинтересовался он.

— Совмещаю приятное с полезным, — в тон ему отозвался я, хотя настроения шутить у меня особенно не было. Мгновенно уловив это, Гарри тут же стал серьезным.

— Мы решили, что тебе тут скучно, и решили составить тебе компанию, — вроде бы легкомысленно сказал он, но взгляд ярких зеленых глаз был как никогда цепким. Иногда мне даже хотелось, чтобы Поттер знал о моих чувствах поменьше — хотя кажется, я начал привыкать к его «всеведению». Как, в общем-то, и к тому, что и он для меня — как на ладони. — «Ну ты как?» — мысленно спросил Гарри, но я, вздохнув, только пожал плечами.

Интересно, а как, предполагается, я должен себя чувствовать после того, как вдрызг разругался с отцом — а потом меня бросила любимая девушка? Причем я отнюдь не считал себя виноватым ни в том, ни в другом случае. И если ссора с Люциусом после его выходки с мои похищением была вполне понятной, то причины поведения Джинни до сих пор от меня ускользали. Проблемы начались практически сразу после Ритуала, которому подверг нас Волдеморт. Джин замкнулась и отдалилась от меня сразу, как только нас вызволили из Ставки Лорда. В то суматошное время я старался не зацикливаться на ее поведении — да и не до того было, честно говоря, — и надеялся, что со временем все наладится. Наверное, мне все же стоило обратить внимание, что Джинни старается держаться от меня подальше. Если подумать — даже после того, как великаны зашвырнули меня в коридор, прямо к девчонкам, а потом нагрянула Беллатрисса и чуть не запытала меня до смерти — когда я очнулся, моя голова лежала на коленях у Блейз. У Блейз, а не у Джинни, которая там тоже была. Неужели ей было все равно, что со мной? Но этого не может быть, ведь само по себе участие в Ритуале подразумевало, что она любила меня — хотя никогда и не говорила этого напрямую! Но тогда как объяснить то, как развивались наши «отношения» дальше?

После битвы, честно говоря, я и сам старался держаться от Джинни подальше. По крайней мере, какое-то время. Видеть в ее глазах жалость было невыносимо — но еще хуже было отчуждение, которое за ней стояло. Меньше всего я хотел, чтобы мои раны повлияли на ее решение быть со мной. В конце концов, Малфой я или нет?

Признаться, вызвать Джинни на откровенный разговор мне было немного страшновато. Не настолько, чтобы совсем отказаться от этого — но достаточно, чтобы протянуть несколько дней после того, как мои руки исцелились. Нет, конечно, я оправдывал отсрочку вполне понятными причинами — сначала необходимостью поговорить с отцом, потом тем, что мне нужно немного времени, чтобы отойти от ссоры с ним, потом считал себя обязанным поддержать Поттера, расстроенного после посещения могил погибших…

Я сдался, когда понял, что подыскиваю очередную причину отложить объяснение. Недостойно Лорда Малфоя бегать от выяснения отношений и цепляться за иллюзии — а я, приходилось признать, именно этим и занимался. Эх, Поттер-Поттер, вот как бы мне изловчиться, и позаимствовать у тебя толику твоей легендарной храбрости — ну хоть на время? Ну или уж на худой конец, где взять метлу, чтоб помести по тайным уголкам своей души — как знать, вдруг и там найдется немного отваги?

Конечно, в конце концов, я все-таки нашел в себе достаточно сил, чтобы решиться поговорить с Джинни. Если уж посмотреть правде в глаза, вряд ли объяснение много бы изменило. Мы почти не общались в последнее время, и едва перекидывались и парой слов, даже оказавшись в одной компании. О том, чтобы обнять ее, или хотя бы взять за руку, я мог только мечтать: Джинни все время старалась незаметно отодвинуться от меня подальше. Мне ничего не оставалось, как подкараулить ее в одном из восстановленных школьных переходов. Правда, она была снова не одна, а в компании Гермионы и Блейз, но девушки быстро сообразили, в чем дело, едва завидев меня.

— Джинни, нам нужно поговорить, — твердо сказал я, не спуская с нее пристального взгляда.

— Мы, пожалуй, пойдем, — мигом отреагировала Блейз. — Джин, я думаю, он прав.

— Я тоже, — кивнула Гермиона. — Вам давно пора выяснить отношения.

Джинни на какой-то момент поджала губы, потом закрыла глаза, словно собираясь с духом, и неохотно кивнула.

— Ладно, — сказала она, но больше не произнесла ни звука и даже не пошевелилась, пока девчонки не скрылись за поворотом в конце коридора. Я вообще-то думал, что мы прогуляемся, но девушка, кажется, намеревалась объясниться, не сходя с этого места.

— Джинни, — начал было я, но она быстро перебила меня, — так, словно боялась, что если вдруг остановится или промедлит, то ей не хватит решимости.

— Драко, послушай, я приняла решение. Нам нужно расстаться, — она резко выдохнула и выжидательно уставилась на меня. А у меня перехватило дыхание от неожиданной и резкой боли. Нет, я уже давно не питал иллюзий — но все-таки услышать это вот так, сходу, было больно. Я чудом сумел удержать себя в руках.

— Почему? — выдавил я наконец, с трудом узнавая собственный голос. — Почему, Джинни? Я обидел тебя чем-то, или, может…

— Нет, нет, не думай так, — покачала головой девушка. — Дело не в тебе.

— Вот как, — резко выдохнул я. — Замечательно. Значит, очевидно, дело в тебе? И что же случилось? Что в тебе не так?