— Простите, мой Лорд. Ваше благополучие — моя единственная забота, — покаянным тоном произнес он.
— Вот и озаботься им, вместо того, чтобы брюзжать и критиковать мои решения, — все еще недовольно произнес Волдеморт. — Мое терпение не безгранично. Займись своим делом, зельевар!
Только теперь я обратил внимание на небольшой, покрытый темным покрывалом столик, установленный возле второго заложенного проема. Снейп, поджав губы, сдернул с него ткань, узор на которой перекликался с покрывалом алтаря. Столик оказался миниатюрной лабораторией, что, впрочем, не удивило даже меня, так как я ожидал чего-то подобного. Центральное место занимала уже знакомая золотая чаша — но теперь у меня была возможность рассмотреть ее как следует. Не то чтобы я очень этого хотел, правду говоря — но это было лучше, чем таращится на самого Лорда или по-идиотски пялиться на Джинни. Чаша была довольно объемной — если мерить обычными чайными чашками, их в нее вошло бы не меньше двух, а то и все три. С одной стороны на ней был выгравирован барсук — обычный, почти как настоящий, — с другой он же, но уже геральдический, стилизованный для герба. С двух сторон красовались изогнутые золотые ручки, подставка — основание кубка — была выполнена в виде растительного орнамента.
Тем временем, нарочито гремя склянками, Северус смешал в чаше какие-то препараты — под пристальным взглядом Лорда, так что я прекрасно понимал, что крестный лишен права даже на малейшую оплошность или хотя бы неточность. Жидкость внезапно зашипела и от нее повалил пар. Когда он рассеялся, Снейп взял кубок в руки и, приблизившись, протянул его Джинни, глядя девушке прямо в глаза. Губы его слегка шевельнулись, однако зельевар не произнес ни звука — слов ободрения Волдеморт бы ему тоже не спустил. Джин покорно приняла чашу, выпила примерно половину и, опустив ее, выжидательно посмотрела на крестного. Он молчал, так же испытующе глядя на нее.
Казалось, к ней вообще сейчас прикованы были взгляды всех присутствующих. Я сам, несмотря на все усилия, все-таки тоже не мог не смотреть, как с каждым мгновением девушка, казалось, меняется — неуловимо, и вместе с тем, разительно. Вот исчезло испуганное, безнадежное выражение лица. Бледные скулы порозовели, от чего золотистый отсвет на коже стал только ярче. Глаза — минуту назад полнившиеся болью и отчаянием — теперь были полузакрыты, и из-под отяжелевших век то и дело мелькал томный, лукавый взгляд. Джинни глубоко вздохнула и чувственно облизнула губы. Кажется, у всех присутствующих мужчин в этот момент вырвался восхищенный полувздох-полустон. Я до боли прикусил губу, стараясь не поддаваться атмосфере — хотя мои усилия были тщетны, и я сам понимал это. В планы Волдеморта мое спокойствие отнюдь не входило.
Темный Лорд, кажется, остался доволен результатом, он удовлетворенно кивнул и сделал приглашающий жест, указав Джинни на алтарь. Потом повернулся к Северусу и молча, кивком головы, указал на меня. Крестный шагнул ко мне и, тоже молча, протянул мне наполовину опустошенную Джинни чашу Хаффлпафф. Я ни капли не сомневался в том, что за зелье находится в чаше — я и раньше был уверен, что без него не обойдется, а теперь, после реакции Джин, отпали последние сомнения. Афродизиак мгновенного действия, и, голову готов поставить, неимоверно сильный. Хотя бы надеяться противостоять его действию — пустая трата времени. Я заколебался. У меня есть шанс нарушить приказ, благодаря антидоту, который дал мне крестный. Что, если демонстративно выплеснуть зелье? Ведь если Волдеморт все-таки дал Джинни зелья ускорения роста младенца во чреве, то зачатие все равно что убьет ее!
«Не делай глупостей! Это ничего не изменит!» — прозвучал прямо в моей голове суровый голос крестного, и я вздрогнул от неожиданности. Легилименция, как тогда, когда мы с Гарри провалились в Башню Рассвета! Гениально, конечно, но не в присутствии же Волдеморта! Он же может и вмешаться… «Не при направленной Легилименции!» — снова оборвал меня Снейп. — «Пока ты не смотришь ему в глаза, вмешаться в этот разговор он не сможет — равно как и вообще узнать о нем. Это даже самому Слизерину было бы не под силу. К тому же, по части Легилименции, Лорд далеко не такой мастер, как он сам думает!» в последней фразе мне послышались нотки задора, так несвойственные Северусу. А впрочем, думаю, ему уже осточертело подчиняться этой красноглазой скотине. Но что это меняло? Как я сам мог спокойно подчиниться, если знал, ЧТО это сделает с девушкой, которую я люблю? При виде того, как задрожала моя рука, Северус почти зарычал.
«Драко, ты сейчас выдашь нас всех!» — сердито и яростно подумал он, буравя мой лоб взглядом. «Твоя задача — попасть на алтарь и активировать маячок! А потом — попытаться оттянуть финал как можно дольше! Послушай меня. Мальчик, поверь мне!» — я прикусил губу. Никогда раньше я не слышал, чтобы крестный почти что умолял меня о чем-то, и теперь не мог не прислушаться к его словам, даже несмотря на внутренний протест против приказов темного Лорда. — «Драко, я клянусь, что даже если ритуал будет завершен, жизни твоей драгоценной Джинни ничто не будет грозить еще часов двадцать! Уж за это время мы сумеем вытащить вас отсюда и доставить в Хогвартс! Клянусь, я знаю, какие зелья и чары надо использовать, чтобы остановить действие снадобий Лорда! Мы сможем ее спасти — но ты должен помочь мне сейчас! Драко, я не справлюсь со всем этим один!»
Внутренне я все еще колебался, однако мольбы Северуса, вкупе с приказом Лорда и зельем Покорности, сделали свое дело. Несмотря на то, что мои руки тряслись так, что грозили расплескать зелье даже несмотря на то, что его было лишь полчаши, я поднял этот «Сосуд Погибели» и залпом осушил. Я не мог видеть себя со стороны, но примерно представлял картину, исходя из того, что случилось с Джинни. Внутри я не чувствовал поначалу никаких перемен, кроме, разве что, того, что мне резко стало гораздо теплее и легкий озноб, лихорадивший меня все время после выхода из «ванной комнаты», теперь прошел. Зная, какую реакцию у меня сейчас вызовет вид любого живого существа, я старался не смотреть по сторонам, полуприкрыв глаза и устремив взгляд в пол, внимательно разглядывая начерченные на каменных плитах символы. И все-таки, несмотря на все старания, мое дыхание и сердцебиение участились, а в паху медленно нарастала знакомая тяжесть возбуждения. Почти не осознавая этого, я прикусил губу почти до крови. Где-то рядом раздался ледяной смех Волдеморта, и, как ни странно, это немного отрезвило меня и помогло удержать под контролем разбуженные зельем инстинкты и желания — ну, до определенной степени.
— Прекрасно. Северус, ты действительно непревзойденный мастер своего дела, — проговорил Темный Лорд, и в его голосе явно слышались довольные нотки. — Подойди к ней, Драко, — мягким, вкрадчивым голосом проговорил он, и у меня по коже невольно побежали мурашки — но к счастью, не от возбуждения на сей раз, а от примешивающегося к нему леденящего ужаса, исходившего от все еще бодрствующей части моего сознательно «я». — Разве ты не видишь — Джинни ждет тебя, — продолжал Волдмеорт. — Ведь ты же не хочешь заставлять свою возлюбленную страдать? Твое невнимание сейчас для нее очень болезненно… Ну же!
Прежде, чем я успел осознать, что делаю, мои ноги сами сделали пару шагов к алтарю. Внутренний протест нарастал, и раздираемый противоречиями я уже смутно помнил то, что говорил крестный. Я лишь знал, что не должен поддаваться силе этого зелья — но причины ускользали от меня, тонули в жарком мареве нахлынувшего возбуждения, и было легче напоминать себе, что это причинит вред Джин, чем держать в голове доводы Северуса. Титаническим усилием воли я остановился, чувствуя, как от отчаяния, бессилия и боли, вызванной неповиновением, на глазах выступают слезы. Я понимал, что противиться по-настоящему не смогу — не с разбуженной афродизиаком страстью в крови. Воспользоваться случаем и нарушить приказ я еще мог бы, не будь этого зелья — но оно окончательно сводило все мои шансы на нет. И все-таки я все еще старался не смотреть на Джинни, уже сидящую на алтаре, хорошо зная, что один взгляд — и я окончательно потеряю голову. Почти закрыв глаза, я замотал головой.
