Закончив с пентаграммой, Малфой отступил на шаг, и негромким, монотонным голосом завел нечто среднее, между речитативом и песнопением, одновременно с этим выводя палочкой в воздухе замысловатый узор. Кончик палочки Люциуса светился, прочерчивая в воздухе светящиеся живым огнем линии — чуть более тонкие и замысловатые, чем на полу, но, несомненно, имеющие ту же самую природу. Раздалось тихое шипение — от капель крови Малфоя начал подниматься белесый пар, но его было слишком много для обычного испарения. Свиваясь между собой, подобно вьющимся лозам, струйки пара словно вторили движениям палочки мага, образуя будто бы светящуюся клетку над центром пентаграммы. Центральная капля, упавшая не переплет книжки Драко, воздействию этих чар не подверглась — но начала светиться удивительно ярким алым светом, виднеясь даже сквозь белый, сгущающийся туман, в который постепенно превращалась «клетка», сплетенная из пара.

Завершив песнопение, Люциус нахмурился, и, покачав головой, вздохнул.

— Странно… — пробормотал он. — Очень странно. Заклятие не действует так, как должно бы действовать, и в то же время… Оно находит отклик. Если бы Драко пытались скрыть, чары поиска могли вовсе не сработать — но они работают, хоть и не совсем так, как хотелось бы. Они ощущают цель — но не могут точно определить, где она.

— Но ведь именно это они и должны сделать, разве нет? — спросила я, невольно сбитая с толку. Нарцисса, за всю дорогу сюда и все время проведения ритуала не проронившая ни звука, с надеждой посмотрела на мужа. Она сидела в ногах кровати сына, сжавшись, и прикусив губу — то ли боялась разрешить себе надежду, то ли наоборот, боролась с отчаянием.

— Люциус, но ведь он жив? — тихо спросила она. — Если бы он был… Чары бы не сработали, если бы он погиб, ведь так?

— Да, родная, так, — кивнул Малфой, и ободряюще улыбнулся. — Чары работают, а значит, Драко все еще жив. Возможно, — и даже очень вероятно, — на него все-таки наложены скрывающие чары, но они не рассчитаны на противодействие столь мощной магии, как кровный ритуал поиска. А значит, заклятие рано или поздно сработает, ему просто потребуется немного больше времени, чем обычно.

— А ты сможешь поддерживать заклятие все это время? — обеспокоенно спросила Нарцисса. Я моргнула — она была права. Заклятие мощное, оно постепенно истощит магические и физические силы своего создателя, если действие продлится достаточно долго. Люциус уверенно кивнул.

— Не волнуйтесь, я почти не трачу сил на то, чтобы поддерживать чары — родовая кровь питает их сама, а кроме того, аура Драко на этой книге довольно сильна. Не говоря уже о комнате, — сказал он, и я не смогла определить, говорит ли он правду, или просто пытается успокоить нас обеих. Несмотря на наши близкие отношения, мне порой и Драко-то не удавалось прочитать, что уж говорить о Люциусе: в отношении сокрытия своих эмоций, Малфой-старший мог дать своему сыну сто очков вперед. — К тому же, не стоит забывать о силе самого замка, — добавил тем временем Люциус, немного подумав, и, видимо, прислушавшись к своим внутренним ощущениям. — Думаю, Хогвартс тоже, в определенной степени, помогает нам. Этот замок и его магия сами по себе поддерживают и усиливают любые чары, если они не направлены на причинение вреда другому — именно поэтому здесь и устроили школу в свое время…

Я поморщилась, так чтобы отец этого не заметил. Что у взрослых за манера — вечно излагать с умным видом всем известные факты! Феномен магической природы замка описывался и подчеркивался в «Истории Хогвартса» чуть ли не на каждой странице — неужели он думает, что кто-то способен этого не заметить? Впрочем, тут же укорила я себя, я к нему несправедлива. Люциус нервничал из-за похищения Драко, наверное, даже сильнее, чем я — и его слова были именно признаком глубоких переживаний. Попыткой обрести уверенность хоть в чем-то — пусть и в такой мелочи, как общеизвестные историко-магические факты.

Прошептав еще какое-то заклятие — очевидно, призванное удерживать пентаграмму и не давать чарам потерять силу, — Люциус устало обошел начерченную фигуру и сел на кровать сына рядом с женой. Нарцисса, до этого молча смотрящая в стену безучастным взглядом, и, казалось, даже не слышавшая его ответа, скорее почувствовала близость мужа, чем на самом деле увидела его. Она чуть развернулась и прижалась к нему плечом, в поисках поддержки, и Люциус обнял ее за плечи. Я невольно ощутила жар на щеках, и опустила взгляд, чувствуя потребность немедленно чем-нибудь заняться, лишь бы не мешать им. Конечно, я не сомневалась в том, что Малфоям сейчас далеко не до любовных приключений, и не думала, что действительно мешаю им — тут было другое. Это с трудом поддавалось объяснению, но… Эти двое никогда не показывали своих чувств на людях так явно. Никто из посторонних не мог стать свидетелем подобных эмоций, — очевидной слабости и растерянности Нарциссы, граничащих с отчаянием, или страшной, сжимающей сердце тревоги Люциуса. Но теперь не нужно было ни Легилименции, ни эмпатии, чтобы увидеть это — и это выбивало из колеи, смущало и заставляло чувствовать себя лишней. Словно я действительно прерывала интимный момент… Переступив с ноги на ногу, я неловко потерла ладони и кашлянула.

— Я… Я тут подумала, может быть, эээ…. — сбивчиво начала я. — Ну… Насчет ночлега… Папа, тебе ведь нужно оставаться поблизости от пентаграммы, чтобы она работала? — спросила я Люциуса, не очень уверенная в том, как он отреагирует на такое обращение. В прошлый раз он, кажется, был не против, но тогда я была почти в истерике, и не очень отдавал себе отчет в своих словах — а теперь произнесла это осознанно…

— Да, дочка, ты права, — кивнул Малфой-старший с мягкой улыбкой, от которой у меня потеплело на сердце — и которая была ему в общем-то свойственна только в кругу семьи. — Впрочем, думаю, что Дамблдор и Северус не будут против, если мы проведем ночь здесь, в комнате Драко. Эта кровать, конечно, не очень-то рассчитана на двоих, но уверен, мы все же поместимся.

— Если вы голодны, я могу сходить на кухню и сказать эльфам, чтобы вам принесли сюда ужин, — предложила я. Нарцисса, горько усмехнувшись, покачала головой, и я кивнула. У меня самой мысль о еде тоже вызывала тошноту — неудивительно, что даже отец отнесся к этой идее без энтузиазма. — Может, хотя бы чаю? — нашлась я. Нарцисса, подумав, кивнула, и я почти выскочила из комнаты, ощущая некоторое облегчение. Прислонившись спиной к двери, я глубоко вздохнула, и быстрым шагом направилась к лестнице вниз, в гостиную.

— Блейз, куда это вы собрались? — окликнул меня голос Снейпа, когда я была уже почти у каменной стены, закрывавшей обычно выход из помещений Слизерина. Я даже вздрогнула от неожиданности, и обернувшись, с удивлением уставилась на декана, сидящего на одном из диванов возле камина. Ну надо же, а я его и не заметила — точнее, боковым зрением я приметила какую-то фигуру, но, погруженная в свои мысли, приняла его за кого-то из студентов.

— Я хотела… простите, профессор, я просто собиралась сходить на кухню и попросить эльфов приготовить немного чаю для… — я махнула рукой в сторону спален, не сомневаясь, что Северус понял, кого я имею в виду.

— Это похвально, конечно, но все-таки, вы не забыли обратить внимание на время? — поинтересовался он, приподнимая одну бровь — среди всех, кого я знала, Снейп был единственным, кроме отца и сына Малфоев, кто умел так делать. В следующий момент до меня дошел смысл его вопроса и я поняла, что невольно краснею — я в самом деле совсем забыла о времени. А который час, интересно? Я бросила взгляд на большие часы, стоящие на каминной полке — и едва не присвистнула (дурная привычка, подхваченная от Гарри). Без пяти полночь! Ну надо же, оказывается, уже поздно…

— Я… — я смутилась, опуская голову. — Простите, сэр, я совсем потеряла счет времени, — сказала я. — Но… Может, в качестве исключения, вы могли бы дать мне временное разрешение? — с надеждой спросила я. В конце концов, я сейчас временно близка к тому, чтобы замещать старосту факультета, так что… Снейп покачал головой.