Впрочем, во сне мне не пришлось столкнуться ни с призраками, ни с потусторонними всадниками, ни с злокозненным Маленьким Народцем. Вокруг было лишь небо, вереск и мох — и Гарри. Будь все это реальностью, мне ничего больше не было бы нужно — ведь нам так редко выпадала возможность побыть вдвоем, надо было ловить каждое мгновение… Но здесь, во сне, это казалось не главным. Подспудная тревога отвлекала, заставляла каждую секунду опасаться неведомой угрозы, вздрагивать от каждого шороха. Мы шли без дороги, без цели — возможно, вообще шагали по кругу? Чем дальше, тем меньше это напоминало прогулку — мы словно совершали дальнее и нелегкое путешествие, и неизвестно, что ждало нас в конце. Я судорожно цеплялась за руку молчаливого, задумчивого Гарри — и будто бы чувствовала, что с каждым нашим шагом он становится все дальше от меня, все недоступнее, несмотря на то, что физически остается рядом со мной. В попытке не допустить, удержать его, не потерять, я стискивала его ладонь так, что мне самой становилось больно — но Гарри лишь бесстрастно смотрел вперед и продолжал молча шагать, казалось, вовсе не реагируя на мои действия. С трудом сдерживая дрожь, я продолжала идти рядом, и почему-то с каждым шагом мне становилось все страшнее. Гарри… Почему он не реагирует на меня? Да полно, Гарри ли это? Никогда еще он не игнорировал меня, не был так холоден и безразличен — даже в момент нашей ссоры, которую спровоцировала Дафна…

Наверное, нужно было попробовать заговорить с ним, спросить, в чем дело, — но произнести хоть слово казалось невозможным — чуть ли не святотатством. Во сне многие поступки и их причины кажутся логичными, в то время как после пробуждения понять их очень непросто. Я продолжала идти рядом с этим, уже почти чужим мне парнем, который едва ли замечал меня, и вообще вряд ли осознавал, что он не один на этой пустоши — продолжала шагать, сама не зная, куда, зачем и почему.

Не знаю, что вывело меня из этого состояния почти одурманенной покорности — то ли мои собственные внутренние размышления, то ли какой-то посторонний звук, проникший из реального мира — но я словно бы рывком сбросила с себя дурманное оцепенение и резко остановилась, не выпуская руки Гарри и, дернув за нее, развернула парня к себе. Неуверенность и тоска мгновенно вернулись — знакомые и любимые зеленые глаза смотрели на меня из-за стекол очков пустым, безжизненным взглядом, будто самого Гарри уже не было здесь, словно духом он пребывал уже где-то далеко, в таинственном потустороннем мире. Если раньше мне было страшновато, то теперь меня охватил настоящий ужас. На память пришли рассказы о похищенных Маленьким Народцем людях, или об Избранниках, которых забирали с собой всадники Дикой Охоты. А если Гарри… он ведь всегда был особенным! Что если он уже околдован магией этого места? Смогу ли я противостояь ей, вернуть его? Я выпустила его руку и невольно сделала шаг назад, прищуриваясь и качая головой, словно просто отрицание могло хоть чем-то помочь мне. «Нет, нет, нет!» — беззвучно повторяла я, не желая верить в свои страхи. Мои губы двигались, но с них не слетало ни звука. Фигурка Гарри словно бы замерла на какое-то мгновение, а потом начала постепенно отдаляться — он не шевельнулся, не сделал ни шага назад, он вообще, казалось, застыл мертвым изваянием, но расстояние между нами росло, оно было уже куда больше двух шагов, на которые я успела отойти. Меня волной захлестнула паника. Я не могу упустить его, я не должна его потерять! Путь холодный, непонятный, пусть чужой — но он нужен мне! Гарри! В отчаянии я рванулась к своему парню — и опора резко ушла у меня из-под ног. На мгновение все вокруг закружилось, я охнула — и, резко ударившись всем телом обо что-то твердое, проснулась.

Путаясь одновременно в пологе, одеяле и ночной рубашке, я обнаружила, что барахтаюсь на полу возле своей кровати, тщетно пыталась сообразить, что происходит. Мои попытки выпутаться из нескольких спутавшихся слоев ткани ни к чему ни привели, пока кто-то не потянул полог с другой стороны, и на меня не уставились с любопытством Миллисента и Тэсс, обе уже в форменных юбках и блузках, но еще без мантий. От окон, зачарованных теми же чарами, что и потолок в Большом Зале, исходил бледный утренний свет. Вытерев со лба выступивший пот, я зашевелилась, приподнимаясь. Милли одарила меня непонимающим и слегка сочувственным взглядом, Тэсс же улыбалась во весь рот.

— Блейз, ты что, свалилась с кровати? — с легким смешком фыркнула она. — Ну надо же, видно, тебе снилось нечто…хм, эээ… интенсивное? — игривый тон однокурсницы вдруг вызвал у меня раздражение.

— Угу, не передать какое, — буркнула я, тщетно пытаясь проморгаться, но уже осознав, что все было только сном, и испытывая настоящее облегчение. От наплыва эмоций (и от недосыпания) закружилась голова. — Который час? — спросила я, немного опомнившись и справившись со своими чувствами. Тэсс пожала плечами.

— Восемь. Завтрак начался, но ты еще можешь успеть. Тебя подождать?

— Да, — быстро ответила я, выпутавшись, наконец, из одеяла. Вообще-то мы не то чтобы дружили, но после этого сна мне категорически не хотелось оставаться одной. Голова гудела, и чувствовала я себя отвратительно, однако спать снова после этого сновидения у меня желания не было. Снейп меня, конечно, освободил от занятий, но я решила, что все равно лучше пойду на урок. Все равно задремать не смогу, а если и смогу, то едва ли успею отдохнуть как следует. Быстро спрыгнув с кровати, я вытащила из шкафа чистую форму и бросилась в ванную, где в рекордные сроки приняла душ и почистила зубы.

— Вот это скорость, — прокомментировала Тэсс, когда я, уже полностью одетая, вышла из ванной с расческой в руках. Улыбнувшись в ответ, я в несколько взмахов закончила расчесываться и собрала волосы в хвост, чтобы не мешались.

— Я готова, — сказала я, подбирая сумку с учебниками, и только теперь запоздало вспомнив, что не собрала ее с вечера, и половина того, что в ней есть, мне сегодня не нужно. — Ой, минутку, я сейчас, только сумку соберу! — выпалила я, бросаясь к шкафчику, где хранились книги и прочие учебные принадлежности. Наконец, закончив сборы, я нагнала замерших в дверях Тэсс и Миллисенту.

В Большом Зале за Слизеринским столом нас поджидал сюрприз в виде надутого, и, кажется, обиженного на весь свет Малфоя, который вяло ковырялся вилкой в тарелке. Вид у Драко был при этом такой, что даже не требовал предупредительной таблички, типа «Не подходить, опасно для жизни» — это и так было понятно. Я отметила воспаленные от недосыпания глаза и тщательно скрываемые зевки, которые были бы вообще незаметны кому-то, кто плохо его знал. Похоже, выспался Дрей не лучше моего — уж во всяком случае, не дольше, это-то точно. Я невольно поморщилась, подумав о том, что злой и не выспавшийся Малфой — это просто божеское наказание для окружающих. Однако несмотря на это, я все равно была рада видеть его — и еще больше рада видеть живым и очнувшимся от своего подавлено-депрессивного состояния.

Тэсс и Милли, за семь лет успевшие в достаточной степени изучить Серебряного Принца Слизерина, чтобы понимать, что в таком состоянии от него надо держаться подальше, и вообще — по возможности, сидеть тише воды ниже травы, — благоразумно уселись подальше, на другом конце стола. Но я решила, что трусить — недостойно девушки Гриффиндорского Золотого Мальчика (пусть Гарри и ненавидел всяческие свои прозвища, но вот конкретно это мне нравилось — ведь я вкладывала в слова совсем не такой смысл как остальные!), поэтому, одарив названного братца сладкой улыбкой, я бесцеремонно приблизилась, и, нахально чмокнув Дрея в щечку, уселась рядом.

— Доброе утро, — жизнерадостно прощебетала я. Несмотря на то, что сама выспалась просто отвратительно, от его вида я почему-то приободрилась и с трудом сдерживалась, чтобы не захихикать.

— Доброе? — недоверчиво отозвался Драко. — Докажи.

— Ну… Все живы — это разве не хорошо? — пожала плечами я.

— Угу, — проворчал он. — Только если в понятие «все» не включать Волдеморта.