— Как ты? — голос Джинни вернул меня к реальности, и я, вздрогнув, обернулся к ней.

— Я в порядке. Спасибо, — отозвался я, полностью садясь. Тошнота полностью прошла, головокружение отступило, и даже некоторая пустота и слабость — последствия дневного голодания — совсем не ощущались, благодаря, видимо, укрепляющим зельям. Несколько откупоренных пузырьков на столике подтверждали мою догадку. Надо же, никогда бы не додумался добавить в укрепляющее зелье ягодный ароматизатор, однако привкус после него во рту был приятным. — Спасибо, что позаботилась обо мне, — сказал я, накрывая ее ладошку, все еще лежащую в моей руке, второй ладонью. Джинни смущенно опустила глаза.

— Да ничего… Все-таки в этом была моя вина…

— Никакой твоей вины ни в чем не было, — твердо возразил я. — Это я настоял на заклятии Веритас, помнишь? Ты просто сделала то, о чем я попросил. И я не жалею, несмотря ни на что, — добавил я, улыбнувшись. Джин ответила на улыбку, но быстро вновь посерьезнела.

— Знаешь, никогда не думала, что заклятие Веритас может вызвать такой эффект. Тебе было очень больно? — спросила она. Я пожал плечами.

— Круциатус куда больнее, уверяю, — ответил я, повторяя сказанную еще в коридоре фразу. — Веритас действует не только за счет боли, и даже не только за счет страха. Просто… Чувствуешь, что не можешь не ответить на вопрос, и не можешь солгать. Не знаю, как это описать…

На самом деле, описать я вряд ли затруднялся, но пугать девушку рассказом о впивающихся в сердце железных крючьях не хотелось. Она и так была достаточно расстроена. Джинни, слегка прищурившись, посмотрела на меня.

— Ты так говоришь, словно уже испытывал его на себе раньше. И Круциатус тоже. Кто тебя пытал? — спросила она.

— Меня не пытали, — фыркнул я с видом оскорбленного достоинства. — Просто, отец считал, что я должен знать на собственном опыте, с чем имею дело, когда обучал меня. — Джинни недоверчиво охнула, широко распахнув глаза, и я недоуменно поднял бровь. — Что? — спросил я.

— Твой отец накладывал на тебя Круцио? — спросила она таким тоном, словно ее подташнивало. — Да он просто псих в таком случае!

— Мой отец — исключительно здравомыслящий человек, — наставительным тоном возразил я. — Лучше получить представление о пыточном проклятии, когда ОН делает это вполсилы, чем столкнуться нежданно-негаданно, и в полную мощь. Так я хотя бы знаю, чего именно ждать. И если бы не та практика, я не думаю, что так спокойно перенес бы Веритас сегодня.

— Это называется «спокойно»? — фыркнула Джин. Я хмыкнул.

— Ну, я ведь не плакал, и не умолял тебя прекратить, верно? — сказал я. — А то, что случилось после, это уже несущественно. Так, остаточная реакция.

— То есть, это нормальная реакция на заклятие Веритас? Тебе надо было предупредить меня, — мягко упрекнула она. — Я испугалась…

— Ну… — Я замялся, но идти на попятный было поздно, да и хотелось во всем разобраться. — Вообще-то, это не совсем та реакция, которую я ожидал, — признался я без особой охоты. Джинни нахмурилась.

— То есть, такого не должно было быть? — переспросила она. Я вздохнул и смущенно потупился.

— Ну… нет. На самом деле, симптомы должны были быть гораздо слабее, и пройти через пару минут сами по себе, без всяких зелий.

— И почему тогда все получилось… Вот так? — встревожено спросила девушка. ЕЕ рука в моих напряглась, тонкие пальчики переплелись с моими, и я нежно погладил ее руку, пытаясь придать ей немного уверенности.

— Ну, точно не скажу, — осторожно заметил я. — Возможно, я стал более восприимчив к Черной Магии из-за своей Родовой Силы, но это кажется мне маловероятным. Все-таки, Малфои — не самый светлый род, мы веками практиковали Темные Искусства. Конечно, Родовая Магия против Черной не особенно эффективна, но и ослаблять мага не должна…

— Тогда что? — спросила Джинни, поеживаясь. Я немного подумал.

— Возможно, все дело в том, что заклятие было наложено моей собственной палочкой, — неохотно ответил я наконец. — Между магом и его палочкой всегда есть особая связь, и когда с ее же помощью на него накладываются черномагические чары… Это ослабляет. Наверное, так.

— Я думала, такая связь наоборот, должна защищать мага в какой-то степени, — недоверчиво покачала головой девушка. — Есть свидетельства, что когда магов пытали их же палочками, Круциатус получался не таким сильным, как если действовали чужими.

— Ну, это вполне понятно, — заметил я, пожимая плечами. — Трудно себе представить, чтобы кто-то добровольно подставился под Круциатус, и более того, ХОТЕЛ, чтобы на него наложили это заклятие. Любой маг инстинктивно сопротивляется пыткам, и поэтому палочка по мере возможности ослабляет действие чар. С Веритасом все не так, я подставился сам, сам вручил тебе палочку, и не сопротивлялся действию заклятия. Наоборот, мне нужно было убедить тебя, чтобы ты мне поверила.

— Я верю, — вздохнула Джинни, и снова успокаивающе погладила мою ладонь. — Но неужели нельзя было найти более безопасный способ? Например, выпить веритасерум?

— И где бы я его взял? — фыркнул я. — Весь зарегистрированный на строгом контроле Министерства, а глотать купленную неизвестно у кого отраву я не стану ни за какие коврижки.

— Я думала, что уж ты-то можешь сварить что угодно, — поддела меня девушка, лукаво ухмыльнувшись. Я ответил фирменным малфоевским взглядом.

— Естественно, — отозвался я с легким пренебрежительным смешком, от чего Джинни негромко захихикала. — Но веритасерум варится минимум три месяца, не говоря о том, что за половиной ингредиентов мне пришлось бы ехать домой. И варить его потом где-нибудь у себя в комнате под кроватью, — добавил я, хмыкнув. Хихикание стало явственнее. — Потому что Снейп, конечно, ко мне благосклонен, но даже он за такое по головке не погладит. А мои уши мне еще дороги. Как память. — Джин рассмеялась в открытую.

— Ладно, с зельем понятно, — кивнула она. — Но все равно, ведь есть же и другие способы.

— М? — я снова выгнул бровь. — И какие же, не просветишь? Может, у вас в Гриффиндоре где-нибудь завалялись парочка Думоотводов? Или, скажем, у кого-то из вас открылись врожденные способности к Легилименции?

— Нет, но, уверена, мы бы что-нибудь придумали, — возразила Джинни, смутившись.

— Не сомневаюсь, — фыркнул я. — Но для начала мне надо было хотя бы убедить вас согласиться меня выслушать. Бесполезно было соваться с объяснениями, не имея возможности доказать, что я говорю правду.

— Наверное, ты прав, — вздохнула она. — Хотя… Погоди, есть идея… Вот будь здесь Блейз, можно было бы проверить ее. При условии, что она… Хм, ну, я не знаю, но наверное… Ты не в курсе, она еще… эээ… девственница?

— А? — я чуть было чистым воздухом не подавился от такого вопроса. — Салазар-основатель, мне-то откуда знать? — выдавил я, откашлявшись и кое-как восстановив дыхание. — Я к ней под юбку не заглядывал, и свечку не держал.

— И она не делилась с тобой своими… хм, эээ… увлечениями?

— Ну, она встречалась с парнями, но до чего конкретно доходила, я не знаю, — отозвался я, пожимая плечами. — Мы говорили, конечно, о ее свиданиях, и увлечениях, но… Ну не знаю, не об этом. Вот ты стала бы рассказывать своим братьям о том, с кем и когда у тебя что-нибудь было?

— С ума сошел?! — фыркнула она. — Да они пришибли бы и меня и несчастного парня, если б я хоть закинулась, что у меня что-то с ним было. Рон вон до сих пор рычит, если на меня хоть кто-нибудь посмотрит. Как он Гарри в прошлом году не удушил на месте, не знаю. Хотя, в принципе, думаю, Гарри он бы принял. И то, все равно не до такой степени, — закончила она, покраснев и опустив глаза. А у меня вдруг загорелось любопытство — а было ли у нее что-нибудь с кем-то? С Поттером-то вряд ли, он утверждал, что дальше поцелуев не заходил. Но она встречалась и с другими парнями, а если вспомнить сцену, которую я застал в коридоре, когда выписался из Больничного Крыла после мнимой смерти отца… Я слабо отдавал себе отчет в том, что в значительной степени любопытство подогревала ревность.