Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Когда Гарри замолчал, все еще глядя за окно, на темное ночное небо, а я в полумраке не освещенной ничем больничной палаты едва видел его лицо, мы долго сидели молча, вслушиваясь в невнятное, едва различимое бормотание Дамблдора, доносившееся из-за закрытой деревянной двери. Странно, но пострадавших в сражении в Хогсмиде сюда до сих пор не привели, хотя мне казалось, что рассказ Поттера длился не один час.

А потом я заговорил, сам не узнав своего охрипшего голоса.

— У нас в Маноре очень крупное собрание трудов по Темной Магии, — проговорил я. — Многие мои предки, должно быть, в силу своей связи со Слизерином, интересовались ею. Теперь я точно помню, что читал об этом, в одной из книг, этим летом.

— И что, это действительно Египет? — отстраненно поинтересовался Поттер. Я кивнул.

— Там все началось. Один из жрецов — только не спрашивай, когда именно, я не очень запомнил эпоху, и фараона, — в общем, Верховный Жрец, бывший очень одаренным магом, просто… занялся исследованиями духовной магии. Именно его исследования привели к появлению Легилименции, кстати. Но это другое. Ты слышал, что египтяне верили, будто у каждого человека не одна душа, а штук пять, если я правильно помню?

— Нет, не слышал, — покачал головой Гарри.

— Они полагали, что одна или две из этих душ могут выходить из тела во время сна, а к утру, когда человек просыпается, они возвращаются обратно. Именно поэтому египтяне боялись изображать человека при жизни, если уж делали что-то вроде портрета или статуи, то оставляли часть работы недоделанной, чтобы душа не перепутала его с настоящим телом. Ну, там, например, не доделывали глаз у статуи, а что касается живописи, так вообще, рисовали только в профиль.

— Этот экскурс в историю Египта имеет отношение к делу?

— Да, и непосредственное. Тот самый жрец решил проверить, а может ли одна из его душ вселиться не в его изображение, а во что-то другое? В любой посторонний объект. Он долго работал над этим, проводил исследования, и, по легенде, добился успеха.

— Создал крестраж? — уточнил Гарри. Я неопределенно пожал плечами.

— Ну, тогда это еще не носило такого названия. Да и не было в полном смысле слова крестражем. Иными словами, ТОГДА это ему не помогло. О его опытах узнал фараон, разгневался за богохульство, или как уж там у них это правильно называлось, и… — Я поморщился. — Этого незадачливого экспериментатора схватили, судили и приговорили к смертной казни. А в Египте, надо сказать, казнь казни была рознь, и соответственно, за разные преступления и казни полагались разные. Ну а поскольку религия у них имела первостепенное значение, то преступления хуже богохульства не существовало… В общем, жреца приговорили к «Хондаи». Это одна из самых страшных казней, изобретенных в Египте. Его мумифицировали заживо, естественно, не вынимая внутренних органов, как было положено. Просто набальзамировали, обернули этими их… бинтами, засунули в саркофаг, да еще и заперли для верности.

— И что, его крестраж ему не помог?

— Тогда — нет, — хмыкнул я. — Его похоронили, поставили на его саркофаге соответствующие знаки, и все постепенно забыли о нем — он остался не более, чем строчкой упоминания в хрониках жрецов, для устрашения алчущих запретных знаний. Однако его работы сохранились среди магов, хотя и считались запретными еще о-очень долгое время. Ну, а потом кто-то принялся за них всерьез… В общем, именно они легли в основу того, что теперь приняло вид крестражей. Известно несколько магов, которые ими пользовались, только я точно не помню, кто именно, и чем все закончилось. Если хочешь, уточню на каникулах.

— Угу, — кивнул Гарри. — Кстати, а насчет того жреца… Ты сказал, что это ему не помогло ТОГДА. Что ты имел в виду?

— Ну… Понимаешь, я не очень уверен, что речь идет именно об этом… Тут можно строить только догадки… В общем, в начале, ну может, чуть позже, где-то между первой и второй четвертью этого века, как я понял, ту самую гробницу раскопали какие-то магловсике археологи*. Ну и… Маглы, особенно ученые, в проклятия и прочее не верят, ты же знаешь. Они открыли саркофаг, ну и плюс еще покопались в том, что его окружало. И обнаружили в результате некий… предмет, который ненароком и… активировали.

— Погоди, но как они смогли активировать крестраж? Ведь это же просто якорь, удерживающий душу в мире! Иначе Волдеморт вернулся бы уже тогда, когда Джинни использовала Дневник! Волдеморт, а не шестнадцатилетний Том Риддл.

— Ну, во-первых, ты не знаешь, как повел бы себя дух Волдеморта, если бы Том Риддл возродился полноценно, забрав жизнь у Джинни до конца, и обрел плоть. Ты ведь помешал ему. Кто знает, может, душа воссоединилась бы со своей частью. Во-вторых, не забывай, у жреца это все еще был не полноценный крестраж, а лишь его… как бы это сказать… прообраз? Насколько я знаю, маглы с ним тогда так и не справились, и сладить с этой мумией удалось только отряду авроров, которые вмешались только тогда, когда история приобрела угрожающий размах. И то, после серьезных исследований и долгой охоты. Шуму было…

— Это что, тоже написано в той книге? — с сомнением полюбопытствовал Поттер.

— В семейных библиотечных анналах, — отозвался я. — Я же сказал, меня заинтересовала эта история, а в книге была пометка, что что-то связанное с ней есть еще и в хрониках Библиотеки.

— А это… Это что такое — хроники Библиотеки? — нахмурился Гарри.

— Мерлин, Поттер, ты вообще в каких трущобах вырос? — возмутился я. — В каждой себя уважающей частной библиотеке имеется приличный том хроник, где хозяин указывает, кто, когда и зачем обращался к нему за той или иной книгой из его сочинения. Это нужно как раз для таких случаев. Чтобы можно было легко найти, какие новые исследования и выводы были сделаны в результате. Понятно?

— Понятно, — покладисто согласился Гарри, и в полумраке палаты мне показалось, что он, возможно, покраснел. По крайней мере, через связь мне передалось его смущение…

Через некоторое время в Больничное крыло начали-таки доставлять пострадавших из Хогсмида — множественные ожоги, кое у кого были переломы и раны, другие пострадали от вредоносных заклятий. Оставив дальнейший разговор на потом, мы с Гарри вызвались помогать мадам Помфри, и вплоть до глубокой ночи я смешивал лекарственные зелья и поил ими тех, кто в этом нуждался, а Поттер без устали накладывал исцеляющие чары и подбадривал раненных, как мог. Естественно мы были не обязаны это делать, но я хорошо понимал, что вытащить Гарри из Больничного крыла, пока неясно, что там с Блэком, — затея безнадежная, а то и опасная. Наконец, где-то ближе к полуночи, мы напоили снотворным последнего пациента и установили вокруг всех кроватей ширмы с наложенными чарами неслышимости, чтобы наши разговоры не мешали отдыху спящих, а заодно и чтобы нас самих не могли подслушать.

Утомленные, но с чувством выполненного долга, мы уселись обратно на стулья, и, переглянувшись, синхронно улыбнулись друг другу. Дверь отдельной палаты все еще оставалась закрытой, и, если прислушаться, оттуда по-прежнему доносилось бормотание Дамблдора.

— Что-то он там долго… — заметил я.

— Угу, — кивнул Гарри. — И Снейп затянул со своими исследованиями. Обещал, часа три займет, а уже шестой час как возится…

— Ну, мало ли что он там нашел в его крови, — пожал плечами я. — В конце концов…

Я запнулся, вовсе неуверенный в том, насколько целесообразно будет рассказывать Гарри о моих сомнениях по поводу Блэка. Гарри испытующе смотрел на меня, и я хорошо понимал, что сказавши «А» должен буду сказать и «Б», и лихорадочно попытался придумать, как бы сделать это поделикатнее. Однако скрип двери избавил меня от такой необходимости.

Дамблдор, казалось, похудевший на десяток фунтов за несколько часов, серый от усталости, вышел из палаты, аккуратно прикрыв дверь за собой. На какой-то момент я даже испугался, что она сейчас опять сольется со стеной, но, видимо, чары работали так, что этого не происходило, если в палате кто-то был. Мы оба мигом вскочили навстречу директору, и он приветственно кивнул.

140
{"b":"584181","o":1}