Южноафриканские Силы Обороны были существенными, имея в своем составе около полумиллиона человек, из которых 200 000 находились в действующей армии, а оставшиеся составляли легко мобилизуемый резерв. Помимо обычных вооруженных сил и национальной гвардии, насчитывавшей до 100 000 человек, имелись также «Гражданские силы» численностью до 50 000 человек и местное ополчение аналогичной численности. Кроме того, полиция ЮАР насчитывала 40 000 человек, причем половина от этого числе опять же находилась в резерве. Важным обстоятельством было то, что лояльность находящихся под ружьем сил вызывала сомнения, притом, что реальная угроза безопасности ЮАР исходила изнутри.
Марксистский АНК был не единственной черной оппозиционной группой, но, конечно, наиболее значимой. Наибольшую поддержку ей оказывала Москва. АНК получил международное признание в силу своей дисциплинированности и реализма. Его военное крыло, «Умконто ве сизве»[152] имело, вероятно, до 10 000 обученных боевиков, и, хотя в самой ЮАР не было никаких баз АНК, он располагал далеко идущей поддержкой чернокожего населения и создал свою подпольную сеть. Его подпольная деятельность была направлена, в основном, на промышленный саботаж, включавший такие цели как нефтеперерабатывающие заводы и электростанции в Капской провинции, Натале и Оранжевом Свободном государстве. Были в движении, однако, и те, кто выступал за расширение списка целей, чтобы усилить среди белых чувство незащищенности и привести в замешательство западных инвесторов и заставить их отказаться от участия в экономике ЮАР.
Другие оппозиционные силы, многие из которые предпочли присоединиться к более мощному и эффективному АНК, включали Южноафриканский Революционный Молодежный совет, имевший сильную опору в Ботсване, «Движение черного самосознания Азании» и «Организацию народов Азании», которая была особенно успешна в установлении контроля над некоторыми черными профсоюзами и нарушении работы международных промышленных концернов. АНК быстро приветствовала такую деятельность. Он находил деятельность профсоюзов важнейшей силой в борьбе за освобождение, не в последнюю очередь потому, что она позволяла вести эту борьбу, оставаясь в рамках закона.
В рамках закона оставалась и Инката, крупнейшая черная организация ЮАР, основанная в Зулулэнде и возглавляемая вождем Квазулу. Квазулу, прямой потомок великого царя-война Зулусов Кечвайо, всегда был противоречивой фигурой[153]. Он дистанцировался как от Претории, так и от АНК, но продолжал занимать конструктивную позицию, оставаясь в центре южноафриканской политики. Однако, на этой опасной земле именно он действительно предоставлял некоторую надежду на компромисс в коррекции конституции Южно-Африканской республики, призванной сделать ее более соответствующей расовому составу страны.
Подобно тому, как умеренность и компромисс на данный момент одержали победу в Намибии перед лицом двух противоположных крайностей, сопоставимый курс мог привести к ненасильственным изменениям в самой ЮАР. Предложения Квазулу о разделении власти предполагали, по сути, создание «белого» государства Натал и объединение соседних черных областей, населенных Зулусами. Хотя АНК без колебаний осудил в 1977 году предложение Квазулу об ограниченном самоуправлении, они нашли, что от его новых предложений трудно отказаться. В действительности, они признали, что в то время, как поддержка АНК в черных городах была по-прежнему большей, чем у Инкаты, все большее число боевиков АНК присоединялись к Инкате, поскольку, по их собственным словам, «она была законным наследником АНК». Реализация предложений Квазулу по Наталю, с акцентом на раздел власти с черными, была вполне более предпочтительной программой действий, нежели освободительная война. Независимо от того, насколько широкую поддержку военных действий могли бы обеспечить себе АНК среди своих членов и других молодых чернокожих, полномасштабная война против белых в это время могла привести только к массовой гибели чернокожего населения, дальнейшим репрессиям и сохранению господства белых и режима апартеида для следующих поколений.
Однако, насколько бы АНК не готов был бы подождать и посмотреть, разумные предложения Квазулу не могли привести ни к каким реальным преобразованиями без реформы самой правящей Национальной Партии. На на выборах в начале 1980-х, Национальная Партия не получила мандата на реформы. В действительности, гораздо большую поддержку получила более экстремистская «Возрожденная национальная партия», хотя она и не получила ни одного места в парламенте. Тем не менее, в стране наблюдалась устойчивая поддержка постепенной программы либеральных реформ. Именно поэтому, вместе с желанием ЮАР открыть «новую главу» в отношениях с США (которая принесла бы большие экономические выгоды) премьер-министр заявил о намерении приступить к реализации программы реформ в 1983 году. Были и другие причины не откладывать ее на потом. Он хотел воспользоваться плодами значительного прогресса, достигнутого в Намибии. Он также учитывал, что к концу столетия белое население ЮАР уже не сможет обеспечить потребности в квалифицированных рабочих. Но прежде всего, премьер-министр желал избежать конфликта.
Он примирился с созданием черного среднего класса через повышение образованности, дабы заполнить высшие посты в промышленности и руководстве страны, децентрализовать региональное развитие ради повышения благосостояния страны, предоставить больше политического влияния черному населению, начать процесс сотрудничества и переговоров, которые в дальнейшем могли привести к ответственному разделу власти. В этом настроении, он, по крайней мере, был готов заслушать предложение вождя Квазулу. К сожалению, премьер-министерской программе верлифхейда[154], которая могла стать дорогой к подлинному либерализму, помешала Война. Сдержанность, так превосходно проявленная арабскими государствами по отношению к Израилю, не была проявлена фронтом черных государств по отношению к ЮАР. Когда началась война, армии Мозамбика, Зимбабве и Ботсваны одновременно с Ангольскими войсками и силами СВАПО в Намибии начали вторжение в Южно-Африканскую республику[155].
Нежелание отказываться от преимуществ отложило решение проблемы апартеида на многие годы. Когда же время пришло, решение сопровождалось насилием.
Насилие в Африке не было чем-то непривычным, если мы рассмотрим события, происходившие здесь в начале 1980-х. Многие конфликты были вызваны попытками Ливии установить Сахарскую гегемонию, включающую Судан, Нигер и Чад, таким образом, соединившись с Эфиопией, что могло означать окружение и изоляцию Египта. К счастью для Ливии, да и вообще для этой части Африки в целом, события развивались не так, как планировало Ливийское руководство. В первые годы 80-х, однако, революционное рвение, крупные доходы от нефти, слабость, нерешительность и занятость собственными проблемами соседей и неограниченные поставки оружия из Советского Союза, были хорошими стимулами для ненасытного ливийского честолюбия и давали ей неплохие шансы его реализовать. Армия Чада состояла всего лишь из трех пехотных батальонов и нескольких орудий и минометов. Армия Нигера была еще меньше, и страна была богата ураном. Судан имел вооруженные силы приличных размеров, однако основная их часть была размещена на проблемном юге страны и на востоке у границы с Эфиопией, чтобы поддерживать безопасность и пристально следить за Эритрейскими партизанами. В любом случае, армия Судана, имевшая 250 танков и сорок боевых самолетов, выглядела крайне жалко по сравнению с приблизительно 3 000 ливийских танков и более 400 МиГ-во и «Миражей». Кроме того, воздушную мобильность двадцати пяти ливийским пехотным батальонам, Пан-Африканскому легиону и «Мусульманской молодежи» придавала эскадрилья транспортных самолетов «Геркулес» и более 100 транспортных вертолетов, что обеспечивало легкость концентрации превосходящих сил против Судана.
