В комментариях шведских политиков, писателей и ученых прослеживалась тенденция, в которой иногда просматривалось редкая и столь необходимая справедливость и беспристрастность, компенсировать преувеличения и влияние пропаганды, и освещать события, как полагали на западе, несколько наивно пытаясь представить в невинном свете некоторые сомнительные действия Советского Союза, в частности, его высокую милитаризацию. Для СССР эти суждения играли важную роль, однако десятилетие мрачных событий в юго-восточной и юго-западной Азии и Африке показало, что шведам явно не хватает объективности. В частности, космополитическое академическое сообщество в Стокгольме испытало шок после откровений, касающихся хваленого Стокгольмского института исследования проблем мира. Этот институт, опиравшийся на умы и взгляды лучших мужчин и женщин всего мира, был в шведских глазах чище чего бы то ни было, и был защищен от любой критики своих идеалистических работ. В начале 1980-х было установлено, что чехословацкий профессор, занимавший пост главы института в течение многих лет, использовал подразделения института по всему миру для стратегической и технической разведки, передавая полученные данные в Москву, потрясло шведское общество до основания. Профессор ушел со своего поста и дело было замято, однако оставленный шрам был глубоким.

Старая рана вскоре была крайне болезненно потревожена инцидентом осенью 1981 года, когда советская подводная лодка класса «Виски» села на мель на камнях глубоко внутри шведских территориальных вод вблизи военно-морской базы Карлскруна[105]. История несколько дней и ночей подряд не сходила с газет и экранов телевизоров. Москва в несдержанной манере отвергла шведские протесты и отказалась давать какие-либо объяснения. Швеция упорно отказывалась освободить лодку, пока не получила ответы на все вопросы, в ходе чего было установлено, что на подводной лодке находилось ядерное оружие[106]. Инцидент и советская угрюмость привели шведское общественное мнение в ярость. Хотя лодка вскоре была отпущена, в отношениях между странами появились трения, которые начали влиять на дельнейшие события. Москва не сделала ничего для того, чтобы сгладить их. В следующие два-три года советская авиация систематически совершала незначительные нарушения шведского воздушного пространства, напоминая Шведам о географии и советской мощи.

В вооруженных силах Швеции не проявлялось никакой близорукости или наивности. Их разведка, в сочетании с преимуществом географического положения и высокими технологиями была первоклассной, и у нее не существовало никаких иллюзий по поводу Советского Союза в любом его обличии. Они были далеки от слепоты и ошибок других западных стран. Эти высокопрофессиональные люди научились жить, имея противоречивую задачу: оснащать и готовить вооруженные силы, имеющие высшую степень боеспособности, чтобы обеспечивать поддержание мира.

Как и во время Второй Мировой войны у Швеции и Великобритании и США было много точек соприкосновения. Швеция оказала этим странам большую поддержку, оставаясь нейтральной. В то же время, Шведы с сожалением отмечали, что их нейтралитет принес большие беды братской стране — Норвегии, находящейся под немецкой оккупацией. Неужели эта история повториться, только с другими действующими лицами? Это было неудобной мыслью для Скандинавских стран.

Шведские оборонительные силы были довольно значительными, расходы на душу населения и в процентах от ВВП были сравнимы с основными странами НАТО в Европе. Общенациональный мобилизационный план позволял мобилизовать почти 800 000 мужчин и женщин в течение семидесяти двух часов, чтобы занять оборону на всей территории страны. Плотность ПВО была высока, а ее качество просто замечательным для страны с таким малым населением. Она полностью базировалась на национальных разработках, таких как превосходные истребители-штурмовики «Вигген» и современной электронике и радарах, в производстве которых Швеция достигла больших успехов. В горных массивах были созданы подземные ангары и убежища.

Военно-морской флот воспользовался преимуществами моря, в котором практически отсутствовали приливы для сооружения огромных пещер в гранитных скалах, которые использовались в качестве защищенных доков для кораблей. В 1985 году Швеция имела более десятка современных дизель-электрических подводных лодок, четыре модернизированных эсминца, двадцать восемь ракетных катеров, противолодочные (ПЛО) вертолеты и минные заградители различных типов. Как писал бывший военно-морской атташе Швеции в Лондоне, «Шведский королевский военно-морской флот должен был быть подготовлен для действий в узких прибрежных заливах, к тому что можно назвать тактикой «бей и беги», особенно ночью и в темноте»[107]. Подводные лодки, конечно, должны были вести патрулирование у баз противника, чтобы сообщить о его силах и атаковать их, перехватить вражеский флот. В мирное время, в ходе рутинной подводной разведки, иные средства недоступны. Во время чрезвычайного положения, эта задача может стать критически важной.

В начале дня 3 августа 1985 года, шведская подводная лодка «Шёхестен», ведшая разведку и патрулирование неподалеку от советских территориальных вод около Рижского залива, обнаружила крупное соединение советских десантных кораблей с мощным сопровождением. Командиру подлодки, лейтенанту Перу Аслингу не было известно ни о каких крупных учениях военно-морских сил советского Союза или стран Варшавского договора. Но тем не менее, не было причин полагать, что войны была неизбежна. Он решил, что его долгом будет, оставаясь незамеченным, внимательно наблюдать за составом и курсом следования советских сил. Ему следовало сделать «неотложный» краткий доклад, а затем передать развернутый доклад, содержащий подробные сведения. Первое из этих сообщений было передано начальнику Штаба Обороны Швеции в 09.57. Вместе со своим заместителем, они изучили доклад, содержащий данные о текущем положении и курсе следования советских сил. В полдень, когда Государственный совет собрался на срочное заседание под председательством Его Величества короля Карла Кустава, дополнительного доклада с «Шёхестен» получены не были. Верховный Главнокомандующий ВМФ отметил, что советские силы, если это, конечно, состоится, пройдут к югу от Борнхольма на следующий день и могут выйти к балтийским проливам на рассвете 5 августа. Пока он вел доклад, ему был передан отчет от воздушной разведку. Он подтвердил информацию с подводной лодки. Советские десантные корабли действительно направились к балтийским проливам. Они образовывали второй эшелон второй гвардейской танковой армии, на рассвете 5 августа достигшей Кильского канала. До этого момента, однако, они значительно беспокоили шведский государственный совет, шведские вооруженные силы и простых шведских граждан.

Одним из ключевых элементов плана советской кампании в Норвегии, которая будет описана в ближайшее время, была высадка десантов в порт и на аэродром Бодо. Этот аэродром был важной базой союзной морской авиаций, а также норвежских истребителей и было крайне важно держать его под ежедневным контролем разведки прежде, чем начнутся военные действия в дополнение к ограниченной информации от спутниковых систем и агентуры, на которую придется полагаться в противном случае. Воздушный путь через Кольский полуостров из Ленинградской области, где базировались высотные, но с малым радиусом действия разведывательные самолеты, было более 4 000 километров, что означало три посадки для дозаправки. Что было еще более важно, самолеты не должны были быть обнаружены Натовскими станциями раннего обнаружения, чтобы сохранить фактор внезапности при высадке десанта. Поэтому в Москве было принято решение отправить специальные самолеты-разведчики МиГ-25 «Фоксбэт-Б» на высоте 25 000 метров через Швецию из Ваасы в Финляндии. Учитывая важность задачи, руководство операцией осуществлялось непосредственно с самого верхнего эшелона командования советских военно-воздушных сил. Разведывательные самолеты несли вооружение. Советы приготовились иметь дело с любыми шведским жалобами, как уже было раньше.