Артиллерийская и авиационная подготовка по всей протяженности Центрального региона утром 4 августа была особенно мощной в четырех секторах, на четырех важнейших направлениях, которые затем подверглись мощным танковым атакам. Все четыре сектора находились в Федеративной Республике Германия. На севере вторая гвардейская танковая армия наступала через окрестности Гамбурга (который сенат в отчаянии объявил открытым городом) на Голландию, частью сил одновременно на север, к Шлезвиг-Гольштейну и Дании. Советская 103-я воздушно-десантная дивизия уже захватила аэродром в Бремене, куда сразу же были переброшены дополнительные войска. Южнее, 3-я ударная армия достигла Ганновера, создав реальную угрозу удара на юго-запад, в сторону Кельна и Рурской области. Это создавала угрозу окружения союзных сил центральной Европы (AFCENT), так что заслуживало самого пристального внимания. Если бы 3-я ударная армия форсировала Рейн в его нижнем течении в Нидерландах, это открыло бы перед ней некоторые возможности, в частности, возможность ударить на юг по западному берегу Рейна, выходя в тыл Центральной группе армий (ЦЕНТАГ). Еще дальше на юг, 8-я гвардейская армия наступала в направлении Франкфурта. Местность здесь была менее благоприятная для наступления, холмистой и лесистой, однако глубина позиций НАТО в зоне ответственности ЦЕНТАГ была гораздо меньшей, чем на севере. На севере Германии, Рейна находился в 250 километрах от границы, а Франкфурт всего в ста, однако эти сто километров было далеки от понятия хорошей местности для танкового наступления. Хорошо подготовленная противотанковая оборона в холмистой местности, в сочетании с умелым использованием танков бронекавалерийских соединений на знакомой местности, а также ударных вертолетов в тесном взаимодействии со штурмовиками, значительно замедляла наступление бронетехники.

Далее на юг, где Южная группа Армий под французским командованием все еще не была сформирована, советская 41-я армия[76], наступавшая из Чехословакии на Нюрнберг и Штутгарт, добилась больших успехов.

Такова была краткая картина событий в первый день наступления Варшавского договора, если смотреть на нее свысока. Ниже же, на земле, все было иначе. Везде стоял грохот, далекие разрывы снарядов, выстрелы, разрывающий рев самолетов прямо над головой, лязг траков и рев двигателей, когда танки проходили мимо изнуряющие атаки, иногда переходившие в рукопашную схватку, сменявшиеся новым грохотом ракет реактивных систем залпового огня или страшных автоматических минометов, выпускавших пять мин за десять секунд, обрушивавшихся завесой отчаяния. Усталость бросала вызов чувству долга. Все вымотались. Но каждый должен был переступить через себя. Вполне разумные и надежные люди неожиданно впадали в прострацию и шок. Некоторые пытались бежать и прятаться. Другие действовали в состоянии немого непонимания, словно лунатики. Но почти всегда, спустя несколько минут они брали себя в руки, призывая запас самообладания и стойкости, который был обилен, если вообще не неисчерпаем и снова вступали в бой.

К вечеру первого дня продвижение войск Варшавского договора по всему фронту было весьма значительно. Захват на рассвете силами 103-й советской воздушно-десантной дивизией аэропорта Бремена на севере позволил быстро перебросить мотострелковые сил по воздуху и захватить плацдарм на Везере в зоне ответственности голландского корпуса. Ганноверу угрожала 3-я ударная армия, но хотя немецкий корпус был оттеснен мощной атакой примерно на 20 километров от границы, оставался в неплохом состоянии. Дальше на юг, 1-й британский корпус занял оборону западнее гор Гарца, в то время, как позиции на стыке британского и бельгийского корпусов у Касселя находились под мощным давлением 3-й ударной армии. Южнее границы Северной и центральной групп армий, 3-й немецкий корпус ЦГА был отброшен мощной атакой 8-й гвардейской армии через холмы Тюрингского леса, однако не более, чем на 10–20 километров, в то время как 5-й американский корпус вел особенно тяжелые бои на открытой местности около Фульды против 1-й гвардейской танковой армии, решительно намеревавшейся прорваться к Франкфурту. 7-й американский корпус на правом фланге 5-го потерял Бамберге в результате наступления 28-й армия, продвинувшейся на примерно 30 километров, однако смог занять прочные позиции у Нюрнберга. 2-й немецкий корпус был оттеснен атакой 41-й армии Прикарпатского военного округа[77], переброшенной в северную Чехословакию, но смог закрепиться, опираясь на резервный 2-й французский корпус, который все еще не вступил в бой.

Картина событий, представившаяся 5 августа советскому командованию, позволила им рассмотреть первый день операции с некоторым удовлетворением, хотя все их надежды не сбылись. Не было достигнуто прорыва ни на одном из четырех направлений главного удара. Не было никаких признаков бреши, в которую могли быть введена огромная масса бронетехники, сосредоточенная в двух предназначавшихся для этого группах танковых армий в Белоруссии и на Украине. Но успех был достигнут, особенно на севере, где был осажден Гамбург (как и Берлин, он был обойден), что оставляло судьбу города неопределенной, в то время, как захват Бремена открыл, как и предполагалось, хорошую возможность для наступления на Нидерланды. Большая часть территории Нижней Саксонии была в советских руках.

Моральный дух в войсках НАТО, хотя они были неоднородными по составу и проявили признаки надлома от первой яростной волны, разбивающего головы грохота и постоянно угрозы, от которой не было укрытия, тем не менее, не рухнул. Действительно казалось, к вечеру положение несколько улучшилось. Наступление на американские войска, в ходе которого ожидался легкий и быстрый успех, быстро принесло разочарование. Противотанковые средства были хорошо расположены и умело управляемы, а противотанковые вертолеты, действуя совместно со штурмовиками А-10 «Тандерболт» оставляли за собой много горящей техники. Слабостью запада, была область, в которой СССР имел преимущества и на которую рассчитывал, а именно неопределенность того, кому подчинялись вертолетные соединения, сухопутным или авиационным командирам, а также неопределенность того, как их наилучшим образом использовать. Однако там, где было налажено взаимодействие между штурмовиками и ударными вертолетами, например, как в районе боев между 8-й гвардейской армией и частям и США в районе Фульды, результат был крайне неблагоприятен для танковых атак.

Потоки беженцев из приграничных районов, откуда население не было в значительной степени эвакуировано в результате политических гарантий, базировавшихся на концепции передовой обороны, рассматривались как особенно привлекательные цели для атак. Советская артиллерия и авиация стремилась направить беженцев на те дороги, которые использовали для движения западные союзники, и очистить от них основные магистрали, предназначенные для использования советскими силами. Приказы предписывали не только не принимать в расчет жертвы среди гражданского населения, но даже намеренно умножать их.

Не было никаких сомнений в том, что первый день боев, независимо от достигнутых успехов, не показал темпов наступления, ожидавшихся советским командованием. Он должен был быть улучшен, чтобы планам суждено было сбыться.

С началом боевых действий, британский премьер-министр дал указание сообщать прессе максимально полную информацию там, где это было возможно. Как он надеялся, это поможет избежать волны дезинформации, ставшей трагедией для американских ВВС во Вьетнаме. Поэтому скуадрон-лидер[78] Гай Уитворт, заместитель командира 617-й эскадрильи Королевских ВВС, дислоцированной в Мархеме (Великобритания), не был удивлен, получив отданный с сочувствием, но твердый приказ от командующего авиабазой «Рассказать нескольким военным корреспондентам о поездке в Магдебург».