Борис.

Встреча с Идолищем сильно подкосила здоровье старого князя Владимира, и весной он уже и вовсе перестал появляться в Киеве, всё время проводил в Берестове. Сюда к нему ездила знать жаловаться на Илью Муромца и его друзей, которых он возвысил, сюда с докладами приезжал и сам богатырский воевода, сюда же ездил и князь Борис, который с каждым разом всё больше высказывал недовольство политикой отца. В мае он был как никогда близок к тому, чтобы ослушаться своего родителя.

- Нельзя медлить, отец, - кричал Борис, и голос его эхом поднимался под самый купол, - Ярослав войско собирает, наёмников из варяг. Варягам нужно жалование платить, немалое и каждый месяц. Долго он это войско содержать не сможет, а потому скоро поведёт его на нас, на Киев. Мы должны напасть первыми, а этот твой воевода, этот деревенский простак не позволяет.

- Илья Муромец далеко не простак, - возражал князь Владимир. - Простаки, когда приходят к власти, всегда становятся тиранами. А Илья жизнью жертвовал, чтобы меня спасти, он любит своих друзей и чтит богатырскую клятву. Он не тиран. Нам бы с сотню таких, как он, и Русь была бы непобедима. Я ведь, сын мой, тоже считался сыном рабыни, вырос в деревне и поднялся с самого низа.

- Ты - потомок Рюрика, а он - кто?

- Он - герой из народа. Его знает вся Русь, его славят в Муроме и Чернигове, уважают в Новгороде, а теперь ещё и боготворят в Киеве. Да на таких Русь держится! Весь народ стоит за него.

- А за мной, по-твоему, не стоит никто? Я же внук ромейских императоров, венчанный и помазанный Христом. А народ наш - это христиане.

- Да будь ты хоть внуком самого Бога! - прокричал Владимир, - я - твой отец, и пока я жив, моя воля выше.

Борис, потупив взгляд, замолчал.

- Вот тебе, сын мой, завет на будущее, - продолжал князь, - никогда не веди войну против родных братьев. Я вёл такую войну, но я не был христианином. Тебе же воевать против родной крови я запрещаю. Ярослав - твой брат, хоть у вас и разные матери. Подождём, может он одумается. А для тебя, и для войска нашего и так дел хватит. На нашей земле опять печенеги объявились. Собирайся биться с язычниками, богатырей с собой возьми.

- А как быть с расследованием? - снова спрашивал Борис, - Илья один не справляется, дело, которое ты ему поручил, он провалил.

- Ничего, он был у меня недавно с докладом. Дело это требует вмешательства высшей власти, моей власти. Я сам расспрошу, кого следует, церковные чины.

Вскоре действительно священники самых высоких званий стали ездить ко Владимиру в Берестово. Официально их вызывали в гости, но многие возвращались в Киев бледные и хмурые. Допросы шли неторопливо и затянулись до середины лета. В это время Борис уже успел дойти до самых окраин русской земли, но так и не нашёл следов никаких печенегов. Зато удалось разбить разбойничий отряд, в котором узнали бывших ополченцев с Блудова посада. Некоторые богатыри, что были с князем, ещё до конца похода повезли пленников в Киев, на допрос к Илье Муромцу. Всем блудовцам грозила смертная казнь, терять им было нечего, и у многих тогда развязались языки. Но не успел Илья допросить всех и узнать страшную истину, как из Берестова прибыл протопоп Иоанн, который до этого ездил на встречу с князем. Священник принёс в Киев печальную весть: князь Владимир скончался. Назавтра были назначены похороны, скорбь и печаль в один миг охватили весь город. Илья тут же захотел увидеть отца Иоанна. Вид у богатырского воеводы был измученный, ему предстоял очень непростой разговор с человеком, которому он когда-то исповедовался и которого высоко почитал.

- Запутался я, владыка, - говорил Илья, - помоги мне. Я дал слово, что буду служить своей стране, служить своему князю, помазанному самим Христом. И вот я узнаю, что этого князя предали сами те, кто служат Христу. Попрали закон Божий, который должны были защищать, попрали и любовь к ближнему, и всё, чему учил их Христос, и предали своего князя, отдали его в лапы Идолища. Раньше я только догадывался об этом, теперь я допросил блудовцев, и у меня есть доказательства.

Отец Иоанн нисколько не смутился его вопросом и остался совершенно спокоен. Лёгкая улыбка, навсегда застывшая у него на лице, не исчезла даже сейчас.

- Князь наш не был помазан Богом, - отвечал протопоп, - он был язычником в прежние времена. А помазан был цареградский императ. И Борис - внук императора.

- И кто это решил? Что Христос не помазал нашего князя? Наш князь крестился, он крестил русскую землю, он хотел построить царство Божье на земле. Да, строил не всегда хорошо, с ошибками, но строил. Ведь этим должны заниматься христианские князья, короли и императоры. Даже язычники, если они строят царство Божье, ближе ко Христу, чем помазанный церковью антихрист.

- То, что ты говоришь Илья, это ересь, - спокойно продолжал протопоп Иоанн, - никто не знает, когда наступит царство Божье, никто не может приблизить второе пришествие Христа. Мы не знаем, когда наступит судный день, когда наступят последние дни.

- Зачем же вы тогда венчаете людей на царство и на княжение? Если они не строят царство Божье, то почему вы говорите, что власть эта от Бога?

- Потому, Илья, что власть их от церкви. Они признают власть церкви выше своей власти, они правят явно, а мы правим тайно.

- Так вот оно в чём дело? Вы думаете только о церкви? - повышал голос Илья, - а до Бога вам уже и дела нет!

- Ересь! - прокричал отец Иоанн, - опять ересь выходит из уст твоих. Ересь эту церковь отвергла много веков назад.

- Церковь..., - взялся за голову Илья, - всё ради церкви, а не ради Бога. Неужели вы не видите? Вы же внутри одной церкви клеймите друг друга еретиками и готовы убить друг друга. Не этому, не этому учил нас Христос. Для вас теперь папа римский - еретик, а вы - еретики для папы. Потому что уже нет с вами Бога. Не этому Он учил нас, не этому.

- Успокойся, Илья, - подошёл к нему протопоп Иоанн и погладил по голове, - ты устал, тебе надо отдохнуть.

- Нет! - вскочил с места богатырь, как ужаленный осою, - не трогай меня. Твои руки в крови, ты убил нашего князя.

- Никого я не убивал, не выдумывай.

- Если не убивал, то отдал приказ!

- Потише! - закричал протопоп, - нас могут услышать.

- Пусть слушают!

- Князь Владимир был больным стариком, его дни клонились к закату, не было нужды убивать его и навлекать на себе подозрения. У тебя нет доказательств!

- Верно, нет, - согласился Илья, - но есть доказательства, что это ты передал князя в руки Идолища.

- Всё это ради Бориса. Он должен был освободить отца, прославиться и стать князем в Новгороде. Никто не хотел убивать князя Владимира, да никто бы его и не убил. Скоро Борис вернётся в Киев, он меня поймёт и поддержит.

- Борис тоже в этом замешан? - выпучил глаза Илья.

- Да нет конечно. Борис ничего не знает. Он ничего не должен знать, он будет добрым, справедливым князем, будет править, как правил его дед - император. Править явно, а мы будем править тайно. И ему о наших делах знать не к чему. Ты, конечно, можешь ему всё рассказать, но этим сделаешь хуже и себе, и ему, и нашему отечеству.

- Но как вы могли, как вы могли? - не находил себе места Илья, - ведь это же Идолище!

- Ну и что, что Идолище? Что ты про него знаешь? Он ведь не всегда был упырём, когда-то он был человеком, он был христианином, и никто его от церкви не отлучал. Да, он безобразен, но как безобразны были многие святые! Одни в лохмотьях, другие в язвах и язвы нищим целуют, кто больной, кто в грязи, кто словно безумный. Земная жизнь - это боль, гряз и безобразие. И Идолище нам это показывал. Этим он полезен для веры так же, как и любой святой, измазанный в грязи, хоть у упырей и нет души. А вот ты, Илья, убив Идолища, нарушил богатырскую клятву. Ты убил христианина.

Но Илья уже его не слушал, он сидел на лавке, запустив пальцы в волосы и твердил: