- Опять кто-то идёт за нами по следу, - сообщил старшине богатырь Бронислав, - наверное, друзья того волка.

- Постой-ка, - остановил вдруг его Илья, - слушайте, братцы. Они хоть и гомункулы, но есть им всё равно надо. Для этого медведь и напал на село. Лёгкая добыча - людские запасы еды. А здесь домашний скот и пара беззащитных пастухов.

- И что ты предлагаешь?

- Устроим охоту на охотников.

И у муромцев от этих слов глаза загорелись азартом. Все они спешились и стали устраиваться в засаду. Вскоре все расположились в удобных местах в лесной чаще и притихли. Мирные коровы, щиплющие траву, и их хуторские пастухи ничего не заметили. Какое-то время всё было тихо и спокойно. Но тут коровы стали тревожно разбегаться в разные стороны, а из лесу вышли сразу три страшных чудовища. Пастухи в страхе стали выпускать свои стрелы. Но, видимо, именно страх не позволял им попасть куда надо. Они выпускали стрелу за стрелой, но никак не могли ранить зверей. А хищники меж тем уже свалили на землю одну корову. Один волк вцепился ей в шею, другой в ногу, третий в живот. Корова мычала, рычала от боли, но не могла вырваться. И тут вокруг монстров появилось сразу несколько воинов в кольчугах. В руках у них были ни копья, ни луки, а тяжёлые палицы. Первый же волк, получив такой булавой по спине, выгнулся и отполз в сторону. Двое остальных тут же оторвались от своей ещё живой добычи и встали в оборонительную позу. Корова с диким криком тут же поднялась на ноги и рванула прочь. Теперь люди остались наедине с хищными гомункулами. Волки рычали и скалились во все стороны. Они были окружены, но всё же часто уходили от страшных ударов. Круг меж тем постепенно сужался, и места, чтобы уйти, оставалось всё меньше. В конце концов звери уже отчаялись вырваться и набросились на своих двуногих врагов. Этого-то муромцам и было нужно. Тут же со всех сторон посыпались удары палицами, от которых не могли защитить никакие иглы. Более того, теперь эти иглы вонзались в плоть самих гомункулов. Звери рычали, звери визжали, но ничего не могли поделать. И так все троя разом были забиты насмерть. Богатыри тут же принялись разводить костёр, а пастухи, вне себя от радости и благодарности побежали со всех ног ко спасителям своего стада.

- Благодетели! Скажите, кто вы и откуда?

- Мы из Мурома, мужик, - отвечал Михаил, - а это наш славный старшина - Илья Муромец.

- Не слышал о таком. А это ведь в Муроме живёт богатырь Святогор?

- Там, а Илья - его ученик.

- Что ж, милости просим, богатыри.

Лягушки.

Пастухи были так рады своему спасению, что даже отпустили одного из своих товарищей, чтобы он проводил гостей в хутор. К этому времени с телами волков-гомункулов было покончено, огонь поглотил их без остатка. Но новая угроза следовала за муромцами по пятам - таинственный Идолище, который повелевал целым полчищем упырей. К счастью, у упырей не было такого хорошего нюха, как у гомункулов, и они выискивали Соловья вдоль черниговской дороги. А, значит, в хуторе путникам ничего не угрожало. Когда пастух рассказал односельчанам о случившемся, те всем селом стали воздавать почести своим гостям. Тут-то богатыри и спросили, есть ли из хутора какая-нибудь обходная дорога до Чернигова?

- Есть одна такая, - молвил самый старый хуторянин, - но по ней давно уже никто не ездит. Много лет назад этот путь был заброшен, но ещё не успел зарасти деревьями.

- А как нам выйти на эту дорогу?

- Если хотите, мы вам покажем. Но на саму дорогу никто из наших не пойдёт. Она проходит рядом с проклятыми болотами. Там обитают ужасные существа, которых боятся даже самые лютые звери. С виду это обычные жабы, но плоть их очень крепка, а когда они надуваются, то краснеют и выпускают огонь. Пламя их сжигает всё и всех, никто не может против них выстоять. Потому по той дороге уже много лет никто не ходит.

- Хм, это тоже дело рук твоего отца, Соловей? - спрашивал Илья.

- Видимо, да, - отвечал Чеслав, - я что-то слышал про огнедышащих лягушек.

- Соловей? Ты сказал, Соловей? - удивился старик, - не тот ли это Соловей-разбойник, сын проклятого Вахрамея Соловья.

- Да, это он, - отвечал Илья.

- Боги всемогущие, Илья Муромец, ты поймал самого Соловья-разбойника, этого большого, страшного злодея? Но почему ты не предал его смерти, куда везёшь его с собой?

- Я везу его в Киев, чтобы судить его перед лицом всего русского народа.

Старик задумался, хуторяне молчали. Наконец, самый старый хуторянин заговорил с горечью в голосе:

- Мы уважаем твою волю, богатырь. Но лучше спрячь от наших глаз этого Соловья. Иначе кто-нибудь убьёт его. Слишком много зла он нам причинил. Проклятые разбойники украли несколько детей-мальчиков из нашего хутора в возрасте отроков и надругались над ними, имея как женщин. Дети так и не смогли жить больше в хуторе и однажды все сбежали.

- Ты не всё знаешь, старик, - заговорил вдруг Соловей, - эти мальчики выросли и стали такими же разбойниками. Они воровали, убивали и насиловали других мальчиков.

- Замолчи! - прокричал Илья, - или я отрежу тебе язык.

- Давай, - вымолвил Чеслав и вынул язык, - ты не сделаешь этого, Илья, ты ведь праведник. К тому же, мой язык ещё пригодится тебе на суде.

Но Михаил уже схватил Соловья и вместе с товарищами унёс туда, куда показали хуторяне, подальше от взоров местных. Богатыри же стали располагаться на погост, впереди их ждал долгий и сложный путь через болота. Каждый раз, когда Илья оказывался в хуторе, он чувствовал какое-то умиротворение и покой, будто вернулся домой. Действительно, сёла, в которых он останавливался, были очень похожи на Карачарово. Такие же избы с соломенными крышами, такие же пасущиеся повсюду коровы, козы, гуси, высокие стога сена и люди в конопляных рубахах. В такой обстановке не сиделось дома, хотелось взяться за соху или за серп и сделать какую-нибудь работу. Ясная солнечная погода располагала к этому. Но вместо этого Илья отправился на прогулку, лёг на один из стогов сена и стал слушать прекрасное пение птиц, доносившееся из леса. Богатырь был совсем один, наедине с природой, и не было ничего прекраснее этого. Никаких забот, никакой суеты. Звери и птицы с почтением игнорировали человека и не нарушали его покой. А взор Ильи меж тем обратился на маленького паука, связавшего своей паутиной между собой несколько травинок. Паук был увлечён работой, даже не подозревая, насколько он мал и ничтожен. В его паутину уже попалось несколько мошек, в опасной близости рядом проскочил кузнечик, уселся на другой травинке и принялся трещать. Целый мир под ногами, полный жизни, но ни для кого не заметный, мирно существующий в своём пространстве и времени. Хотелось всегда жить в этом мире, никогда не выбираться из него, никогда не видеть больших городов. Но Илья выбрался, вырвался в большой мир, и позволил этому большому миру изменить себя. Теперь он научился иногда вести себя грубо, иногда злобно. Какое-то болото затягивало его, сами люди, утонувшие в этом болоте, тянули его вниз своими руками, заставляли быть, как все, отрывали его от природы, как плачущее дитя от материнской груди. И бездна этого болота пугала Илью, он сопротивлялся, но оттого становился ещё злее. Вот он уже опустился до сочувствия Соловью - насильнику детей и порочному злодею. Возможно, действительно следовало убить его ещё в Муроме, но теперь назад дороги не было. Нужно было пройти этот путь до конца, но Илья уже смутно видел и боялся того, во что он превратится в конце этого пути. Что останется там от его великой любви к людям? Что ждёт его в Киеве - городе великих добродетелей, но и великих пороков? Как никогда сейчас хотелось развернуться и бежать без оглядки до самого Мурома, а лучше до села Карачарова, к своим родителям. Но что-то подсказывало, что он не убежит. Илья дал слово каликам перехожим, что будет сражаться за Русь, а за это они дали ему ноги. Крепкие, сильны ноги. Но если он попытается нарушить данное слово, то снова перестанет ходить. В Муроме с ним уже случалось что-то подобное, когда он полдня не мог встать с постели и лишь через силу заставлял свои ноги двигаться. Назад дороги нет, Илья понимал это и в отчаянии разорвал паутину паука, оставив несчастную букашку без дома. Он разрушил этот маленький природный мирок.