- В атаку! - скомандовал Илья Муромец, и прочие муромцы ещё яростнее рванули на врага, заставив многих повернуться в свою сторону. Больше сотни копий направились на них, а разбойничьи головы одна за другой полетели на землю. Михаил на территории заставы сопротивлялся как мог, но натиск врага был слишком силён. Враги напирали, как река в половодье, снося всех на своём пути. Воины на заставе держались лишь за счёт того, что у врагов оружие было из плохого металла. Бронзовые копья не пробивали стальных кольчуг, бронзовые мечи легко ломались о стальные. Так защитники заставы держали оборону и медленно отступали. А меж тем уже у пятерых муромцев кони рухнули замертво, и на пеших как муравьи набросились враги и их зарезали. Всадники стали атаковать ещё яростнее, не жалея себя. В какой-то момент показалось, что всё кончено, когда разбойник проткнул Илью копьём в живот и принялся поднимать на копье. Воевода обхватил древко руками и ко всеобщему удивлению смог оттолкнуть стоящего на земле врага и остаться в седле. Ранение было не серьёзное, стальная кольчуга хорошо сдержала натиск бронзового копья. К этому времени не выдержали кони ещё троих богатырей и рухнули вместе с обречёнными на смерть всадниками. Гибли верные товарищи Ильи, проделавшие с ним большой путь из самого Мурома, но теперь, в проклятой Богом глуши на Глуховой заставе смерть настигла их. Земля была уже завалена трупами и раненными. Их здесь уже было больше сотни. От такого зрелища разбойники начали отступать от преследующих их всего четверых всадников. Враги теснились к воротам, теснили своих в ворота, и те уже попадали на копья защитников заставы. В какой-то момент все разбойники оказались на территории, но их было уже так мало, что их быстро окружили и вынудили сдать оружие.

- Вот так да, - обрадовался Василий Касимеров, хоть от потери крови был уже бледен, как мрамор, - вот так полезная штука эти седло и стремя. Ну теперь эти псы нам за всё ответят, я лично с них поснимаю шкуры и посажу на кол.

- Нет, - возразил Илья, - никаких пыток, - человек десять можешь посадить на кол, для устрашения, но не на территории заставы, а остальных просто казнить, без мучений.

- Ну, воля твоя, воевода, - смирился Василий. Теперь слух о могучем богатыре Илье Муромце разлетелся по округе, и все стали бояться нападать на заставу. Воины признали нового воеводу своим вождём и по его приказу на время даже завязали с пьянством. Теперь они все погрузились в работу, стали обустраивать заставу, для своих коней стали изготавливать сёдла и стремена. Ясно было, что разбойники ещё дадут о себе знать, и они при желании могут собрать и тысячу, и две тысячи вооружённых людей. Но не сейчас, сейчас дело близилось к сбору дани, у воинов было время, чтобы подготовиться.

- Что ж, может, ещё и поживём, - радовался Михаил такой неожиданной победе, - рано нам на тот свет торопиться.

- А что нам на этом свете делать? - с печалью вымолвил Бронислав, - уже восемь наших братьев-муромцев, что шли с нами от самого Мурома - все на том свете. Теперь нас всего четверо осталось: Фома, я, ты, и Илья.

Вскоре на заставу прибыла и подмога - тысяча человека. Они уже объехали множество застав и теперь были очень удивлены тем, что глуховцы сохранили у себя прошлогоднюю сталь. Новая сталь, которую им подвозили каждый год, теперь оказалось лишней. Но киевляне были печальны и печальную весть сообщили Илье Муромцу, когда остались с ним наедине.

- Плохи наши дела, богатырь, - говорил киевский дружинник Юрий, - пока мы тут дань собирали, прорвался на киевскую землю какой-то Идолище. Многих разорил и убил, а самого князя Владимира взял в плен. Вот теперь мы ездим, дань собираем лишь с одной надеждой, что приедет князь Борис из похода и наведёт порядок.

Идолище.

В молодости князь Владимир много ездил по миру и большую часть времени проводил в битвах и военных походах. Ближе к старости он осел в городе, доверяя войну своим сыновьям и дружинникам. Но Киев казался для старика слишком шумным и тесным, а душа, привыкшая к простору, и в мирное время желала места менее многолюдного. Владимир не успел за свою жизнь привыкнуть к роскоши, зато привык к природе, к естественной простоте жизни. А потому в старости князь всё больше времени проводил не в стольном городе, а в маленькой резиденции неподалёку - Берестове. Вокруг Берестова находились хорошо укреплённые заставы, да и до Киева было рукой подать. Казалось бы, здесь Владимиру ничего не угрожает. Но покой его внезапно нарушило чудовище, которое прокралось ночью под самый Киев. Страшный монстр - Идолище со своим полчищем упырей. Кровососы обычно были очень недисциплинированны, но эти сражались в доспехах, и, что уже совсем было странно, ездили верхом. Как известно, кони боялись упырей, как огня. Теперь же именно вражеская конница с невероятной быстротой прорвалась к Берестову, захватила и увезла оттуда князя. В это время остальные кровососы сражались с ополченцами и богатырями с одной из застав. Уже днём по их следу из Киева отправилась погоня, но никого найти не смогла, кровососы словно провалились сквозь землю.

До этого ополченцам и богатырям уже приходилось сталкиваться с бойцами Идолища, которые разгуливали по киевской земле. В основном упыри уклонялись от битвы, прятались и легко рассеивались на местности, особенно ночью. Встретить их в открытом бою почти не удавалось. А меж тем рассеивалось и киевское войско, и вот на эти рассеянные отряды упыри и стали нападать и истреблять их один за другим. Немногие выжившие рассказывали о том, насколько ужасен был Идолище. В отличии от прочих упырей, у вождя длинные клыки росли не только сверху, но и снизу, крест накрест друг с другом. Укусом в шею этот кровосос не просто прокусывал сонную артерию, а разрывал и уродовал плоть своей жертвы, поэтому его бойцы были особенно безобразны. Так же отмечали, что Идолище был очень высокого роста и огромной физической силы, челюсть из-за огромных клыков выпирала вперёд, из-за чего он походил на обезьяну или просто на какое-то животное. Так же ходили слухи, что вождь этот буквально гипнотизировал своих упырей и на какое-то время превращал их в своих беспрекословных рабов, которые без малейших колебаний шли даже на смерть. Но больше всего пугало то, что не понятно было, чего хочет это существо и чего оно добивается. Легко воевать с противником, про которого знаешь, что он хочет захватить или отстоять город, страну или землю, просто пограбить, угнать людей в рабство, пробраться на какую-то местность. Здесь же совершенно было непонятно, чего добиваются упыри и зачем, собственно, эти существа, избегающие так долго городов, объявились теперь под Киевом? Враг был совершенно непредсказуем и за несколько дней измотал и сгубил немало отрядов ополченцев и богатырей. А уже когда Идолище внезапно захватил самого князя Владимира, все совсем уж поникли и не решались выступать против врага с таким ценным заложником в руках, учитывая, что никто не знал точного местонахождения этого врага. Теперь все ждали возвращения князя Бориса из Польши, чтобы он решил, как быть дальше и своей высшей волей решал бы что-то за судьбу своего отца.

А меж тем дружинники и служилые люди продолжали сбор дани, и так тысяцкий Юрий со своими витязями добрался до Глухова. Теперь все на заставе были печальны и задумчивы, а больше других воевода Илья. Он всё пытался понять, чего добивался этот Идолище, почему не напал сразу на него, на Илью, зачем устраивал все эти бесчинства на киевской земле? А меж тем Юрий со своим войском отправился собирать дань. Народ здесь был бедный, без стали ничего толком произвести не мог, поэтому сбор дани носил чисто символический характер. Показать хуторянам, кто главный, наказать воров и разбойников, если у кого находили награбленное с заставы, и, конечно, дать простому народу увидеть власть, над ним стоящую. Обычно хуторяне сами свозили дань на заставы и погосты, но эти вместе со старыми традициями обработки земли придерживались и старых традиций выплаты податей. Когда дело было сделано, бояре и ополченцы собрались с данью на заставе и стали готовиться к отъезду. Тут и обратился Илья Муромец к тысяцкому со словами: