За ним вереницей тронулись ребята.

Солнце висело уже низко на западной стороне небосклона, с каждой минутой опускаясь все ниже к горизонту, закрытому зубчатыми горами байкальского берега. Темное марево плотно окутало далекий горизонт с той стороны, откуда пришли наши путешественники. Это была верная примета близкой грозы - черного ураганного ветра в горах и страшного шторма на море. Не на шутку встревожился учитель. И пошел, все время прибавляя шаг. «Надо успеть найти укромное местечко и заранее поставить палатки. Поставить хорошо и надежно, чтобы не сорвало ветром…»

Река стала уже, порожистее, теперь как шальная летела она через круглые, отшлифованные ею большие камни, обдавая путников холодными брызгами. До ее истоков было, видимо, не так уж далеко, не более десяти-пятнадцати километров. Изредка то с левой, то с правой стороны впадали в Большую маленькие речушки, такие маленькие, что не могли служить серьезным препятствием для наших друзей. Ребята попросту перепрыгивали их или переходили по сломанным деревьям, лежавшим поперек этих речушек. Все время держались главного русла реки Большой. И она вывела на сухой, каменистый берег, который постепенно втягивался в узкое ущелье. Здесь Большая грохотала и ревела, вырываясь из ущелья на простор. На каменистых россыпях следы унт и сапог исчезли. «Как же эти люди прошли через ущелье сквозь бешеный поток? Опять какая-нибудь лазейка»,- думал Левский, упрямо продвигаясь к каменной теснине.

Вскоре, перед самым заходом солнца, путешественники вплотную приблизились к ущелью и были оглушены грозным гулом стремительного потока, который с фантастической силой и огромным напором, словно стая разъяренных тигров, выпрыгивал из горловины, шипя и пенясь, неистово завывая и свистя.

- Вторая Кынгерга,- прошептал учитель.

Он и ребята некоторое время молча любовались величественным разгулом водной стихии.

Потом потихоньку пошли вперед по берегу потока. Каменистая тропинка постепенно поднималась над ним, образуя узенький уступ. Смотреть с этого уступа вниз, на стремительно летящий поток, на бурлящий и клокочущий водоворот, было жутко - вот-вот закружится голова. Но не менее страшно было смотреть вверх, на отвесную, головокружительной высоты каменную стену, которая словно клонилась набок, грозя свалиться на людей, чтобы смять их, раздавить и уничтожить вместе с надоевшим водопадом, который вот уже сколько веков точит и грызет бока гранитного утеса-великана.

Не больше двадцати метров прошли наши путники по узкому уступу, как стали попадаться им на пути крупные и мелкие камни, свалившиеся сверху.

«Когда кончится это ущелье? Кто знает… Скоро скроется солнце. Идти ли дальше? Это рискованно»,- подумал учитель, останавливаясь. И сказал:

- Давайте-ка, ребята, назад. Переночуем на этой стороне ущелья. До темноты все равно нам не пройти его.

Так и не преодолев ущелья, а лишь натерпевшись страха, остановились друзья неподалеку от водопада, на опушке соснового леса.

Путешественников разбудили тяжелые капли дождя, шумно забарабанившие по брезенту. Ураганной силы ветер - черный ветер - вновь налетел на ночную тайгу и, казалось, на все Прибайкалье. Чувствовалось, что на море разбушевался страшный шторм. Черный ветер крепчал с каждой минутой, норовя сорвать палатки. Хорошо, что они предусмотрительно были поставлены в подветренной стороне опушки. Гигантские сосны защищали их от титанического разбега ветра. Ночной ливень усилился, и теперь уже беспрерывно колотил по палаткам, окатывая их как из ведра. Низко, будто бы над самой головой, оглушительно гремел гром, многократным эхом отражаясь от гранитных вершин близкой скалистой горы и разверстого зева глубокого каменного ущелья. С вершин, грохоча, падали камни, оползали целые пласты. Потоки воды, низвергавшиеся с неба, и черный ветер наносили неизлечимые раны гордым горам. Где-то близко с треском падали деревья, ломались сухие сучья и кроны.

Эта ночь напоминала первую ночь путешествия. Но тогда со спутниками был опытный проводник Кузьма Егорович Горбачук, а сейчас они, по существу, были предоставлены самим себе.

А тут еще в перерыве между раскатами грома, сквозь шум осатаневшего дождя, слышался путешественникам душераздирающий крик какого-то зверя. Этот крик доносился со стороны мрачного ущелья, преодолеть которое пытались они накануне, и, казалось, то доходил до выхода из ущелья, то удалялся в его глубину. Наверно, это ветер забрасывал крик в чрево ущелья…

- Кто это? Медведь?..- спросил Жаргал, тормоша Цыдена.- Держи ружье наготове!

- По-моему, кабан попал под камень,- высказал свое мнение Петя.-Не может выбраться, вот и кричит… Как думаешь, Цыден?

- Никак я не могу понять, кто это…- признался Цыден.- А считал себя знатоком…

- Завтра увидим следы, разберемся…-сказал Петя.

- Ха-ха, какие же следы останутся на каменистой почве Да после такого дождя? - возразил Жаргал.

Но вот неведомый ночной зверь выбрался наконец из ущелья и, продолжая вопить, стал мало-помалу приближаться к палаткам, где ни живые ни мертвые с ужасом ждали встречи с ним наши путники. Цыден быстро поднялся, дрожащими руками вытащил из чехла централку, торопливо зарядил ее картечью.

Едва только справился он с этим делом, как прибежал из соседней палатки Георгий Николаевич с Баярмой и Толей.

- Цыден, заряди-ка ружье,- почти шепотом сказал учитель.- Какой-то зверь тут шатается… И мне дай топор.., Ребята, не бойтесь и сидите тихо…

- Я уже зарядил… А топор - вот…- так же негромко ответил Цыден.

- Хорошо. А теперь посмотрим, что все это значит… Слава богу, мы вооружены до зубов: централка, топор, ножи…-шептал Георгий Николаевич.- Встретим как надо этого… медведя, если посмеет подойти к нам. А скорее всего, он нас и не унюхает в такую погоду. Обойдет стороной.

- Это… разве медведь?..- спросил Толя.

- Медведь… или другой зверь… Какая разница, все равно ему несдобровать, если вздумает подойти сюда,- ответил учитель, стараясь быть как можно спокойнее.- Тише!

А зверь медленно, но верно приближался. Видимо, у него была сломана нога, поэтому он часто останавливался, и крик его доносился иногда с одного места.

Были моменты, когда зверь, казалось, вот-вот ворвется в палатку. Но в конце концов его, как и предполагал Георгий Николаевич, пронесло мимо. И вскоре вопли неведомого зверя замерли вдали, где-то в недрах непролазной таежной глухомани, заглушаемые шумом ночного дождя, грозным рокотом водопада и теперь уже глухими и далекими раскатами грома. Ливневые потоки словно только и ждали, пока уйдет раненый зверь: едва он скрылся, стали они ослабевать. Гроза тоже пошла на убыль, уходя все дальше, к отрогам Главного Баргузннского хребта.

- Отбой! - облегченно вздохнул Георгий Николаевич, вылезая из палатки.

Он, конечно, имел в виду не только ночную грозу, но и ночного зверя, каким-то чудом миновавшего их.

Сказал:

- Ребята, поспите спокойно до утра, надо как следует отдохнуть: завтра мы должны пройти не меньше, чем сегодня.

Гроза кончилась, но нудный дождик долго еще шуршал в листве и робко тренькал по брезенту палаток. Прекратился он только на рассвете. Когда утром учитель вышел из палатки, мглистое серое небо низко висело над головой. Казалось, протяни руку - и притронешься к нему. Кругом все было мокрым. Мокрые листья и деревья. Мокрая трава, тайга и земля. Мокрые камни, скалы и горы. Сухого не осталось ничего. Нигде. Ущелье и то все мокрое. Попробуй пройди полсотни шагов по этой мокрой траве - штанины твоих брюк сразу же станут мокрыми-премокрыми, хоть выжимай. Шагни в лес и нечаянно задень какую-нибудь ветку - и тут же с головы до ног окатит тебя холодными брызгами. «И небо тоже мокрое,- думал Георгий Николаевич,- будто вот-вот снова разверзнутся хляби… Неужели опять?..»

Но небо прояснилось, и путники подошли к ущелью.