Семенов мирно похрапывал.

- И я бы еще поспал, тем паче что хозяева голоса не подают,- глядя на спящего, проговорил Большаков.- Пусть солнышко взойдет.

- Ты что, не выспался? - улыбнулся подполковник.- Ну и соня! Верно говорят: молодежь поспать любит.

- Летом ночи короткие, дни длинные,- ответил Большаков.- Знаете, во сколько мы легли? В двенадцать. Выходит, спали всего три-четыре часа. А надо восемь!

- Ладно уж, вы с Семеновым пока спите,- сказал Бадимбаев,- а я чай поставлю. Готов будет - кликну.- С этими словами подполковник вышел во двор. Но тут же вернулся и тихо сказал Большакову: - Георгий Николаевич уже поднялся и пошел на речку умываться. Сейчас с ним поговорю…

Солнце едва только выглянуло из-за зубчатых белоснежных гольцов Главного Баргузинского хребта. Словно младенец, мелкими и неуверенными шажками карабкалось оно вверх по склону.

- Доброе утро, Георгий Николаевич! - еще издали закричал учителю подполковник.- Вот видите, мы с вами снова опередили молодежь, встали раньше всех. Ну, как спалось на новом месте?

- Здравствуйте, товарищ подполковник! - повернул к нему голову учитель, уже начавший умываться.- Верно говорят, что от старости сон уходит. А спалось все-таки неплохо…

Но сколько бы ни старался Георгий Николаевич казаться бодрым, глядя на помятое, измученное лицо его, нетрудно было догадаться: снова мучили Левского все те же кошмарные сны. И подполковник, конечно же, догадался. Но ничем не выдал себя.

- Я думал, шторм разыграется, а вот и нет его! - весело заговорил он.- Стало быть, сегодня ваша команда сумеет продолжить свой марш-поход…

- Да, нам предстоит трудный путь,- угрюмо отозвался Левский.- Не знаю, осилят ли его ребята, особенно Баярма и Толя.

- А не лучше ли вам отложить поход до другого раза и вернуться с нами в Усть-Баргузин?

- Забраться в такие дебри и, не достигнув цели, возвращаться домой? Нет, это исключено. Мы ведь почти у цели. Еще одно усилие, и мы достигнем ее. О возвращении не может быть речи.

- Тогда оставьте Толю и девочку здесь. Поживут они со стариком три-четыре дня, отдохнут.

- Они ни за что не останутся здесь.

- Да, пожалуй, вы правы. Вряд ли они захотят оставаться здесь в то время, когда их товарищи уйдут вперед.

- Да, да, да… Ну ладно, пойдемте к заимке, надо чай приготовить. Вот я и ведро прихватил,- сказал учитель и зачерпнул ведром воду.

- Сейчас пойдем, Георгий Николаевич.- Бадимбаев жестом остановил учителя: - Одну минуточку. У меня есть к вам один вопрос, имеющий отношение к вчерашнему разговору…

Левский поставил ведро с водой на траву и погладил усы:

- Так, я слушаю…

Подполковник спросил осторожно, боясь разбередить старую рану учителя:

- Скажите, пожалуйста, вы… вы не могли бы вспомнить, дорогой Георгий Николаевич, кто из людей, которых встречали вы в последние дни, мог бы быть возбудителем этих ваших… снов?.. С кем вы сталкивались? О первом появлении ваших снов мы уже знаем. Это штормовая ночь, то есть первая ваша ночь на берегу Байкала.

- До сих пор ломаю голову над этим, но так ни до чего и не додумался,- трогая пальцами виски, проговорил Левский.- С момента выезда из Улан-Удэ я встречался со многими людьми: ну, скажем, в автобусе, потом в столовой, где мы обедали (это в поселке Гремяченск), и, наконец, в Усть-Баргузине, тоже в столовой, а потом - на центральной усадьбе заповедника. Так что запомнить кого-либо было невозможно. Право, не знаю…

- М-да! Ну, что ж поделаешь… Жаль, конечно,- разочарованпо пожал плечами подполковник.- Но я прошу вас, Георгий Николаевич, не забывать о нашем разговоре. Вдруг вспомните. Тогда обязательно сообщите нам в Комитет по телефону, и мы с вами обстоятельно поговорим на эту тему. Ну, а пока пойдемте чай варить. Позавтракаем - и в путь-дорогу.

И они зашагали: подполковник впереди, а учитель сзади, с ведром воды в руке. Когда подошли к заимке, там было тихо. Учителя удивило, что старик Золэн Бухэ с Горбачуком долго не просыпаются. Каким-то седьмым чувством Георгий Николаевич уловил в этом что-то неладное и сказал подполковнику:

- Что-то наш Кузьма Егорыч не встает. Это очень на него не похоже. Не случилось ли с ним чего-нибудь? Или, может, он уже ушел? Пойду-ка загляну к ним…

Открыв дверь избы, учитель увидел такую картину: на столе тускло горела керосиновая лампа, в углу на своей железной койке шумно храпел егерь, а в другом углу, на деревянной кровати стонал Золэн Бухэ. Георгий Николаевич сразу сообразил, что старик заболел. Это очень встревожило его: раз так, значит, Горбачук не сможет оставить старика одного и идти с ними в Урочин.

Левский растерянно остановился на пороге.

В это время Горбачук зашевелился и, проснувшись, вопросительно посмотрел на учителя, потом, медленно поднявшись с кровати, сказал:

- Старик-то наш занедужил. Придется мне за доктором ехать. Да и вообще… Больного человека одного не оставишь… Сами понимаете…

- Да-а…- покачал головой Левский.-Но не попробовать ли нам самим вылечить его? У меня много разных таблеток. Может, пройдет болезнь, поправится старик, а? - Учитель с надеждой глянул на Горбачука.

- Какие там таблетки! - махнул рукой Горбачук.- Температура высокая, удушье, пот так и катится… Я всю ночь глаз не сомкнул, ставил ему на голову холодные компрессы. Только перед самым утром, когда будто немного полегчало, прилег, заснул как убитый.

- А что же все-таки с ним случилось? Какая болезнь?

- Кто его знает. Может, грипп или еще что-нибудь в этом роде. В общем, доктора надо привезти.

Горбачук встал, вышел из избы и, подойдя к подполковнику, решительно сказал:

- Мне придется ехать с вами за доктором. Старик мой сильно захворал. Боюсь, ноги протянет, если ему срочно не помочь. С вами доеду до центральной усадьбы, там на свою моторку пересяду и махну за доктором в Усть-Баргузин. Мигом обернусь. Заодно отвезу медвежатину, теперь здесь все равно некому ее коптить.

- Правильно,- кивнул головой подполковник.

- Пожалуйста, до моего приезда присмотрите за стариком,- попросил Горбачук учителя.- Завтра к вечеру или послезавтра к обеду я обязательно вернусь.

Спустя несколько минут милицейский катер взял курс на юг.

Вечером следующего дня Горбачук вернулся с молодым врачом-бурятом. Но к этому времени стало старику гораздо лучше. Георгий Николаевич все-таки подлечил его какими-то таблетками.

Врач сделал Золэн Бухэ три укола: вечером, ночью и утром.

Потом сказал:

- Старик почти здоров, мне здесь делать больше нечего. Да и вообще, могли бы и без меня обойтись.- Обернувшись к Горбачуку, спросил: - Как насчет обратной дороги? Лодка у вас на ходу?

- Да, да, конечно,- с готовностью ответил егерь.- Другого транспорта здесь и нет, кроме моей моторки. Раз привезли вас сюда, доставим обратно.

Когда все было готово к отъезду, Горбачук подошел к Левскому:

- Георгий Николаевич, не огорчайтесь. Что поделаешь, раз уж случилось такое. К вечеру я вернусь, а завтра утром начнем переход через хребет. Теперь ничто нас не задержит. Кстати, по берегу Большой петляет старая тропинка, а дальше, по хребту, должны быть новые зарубки. Геологи там нынче весной проходили. Так что пойдем уверенно и быстро.

За завтраком учитель спросил ребят, чем они хотели бы заняться.

- Я пойду нырять! - закричал Толя.- И вообще весь день буду в воде!

- Купаются между делом,- остановил его Георгий Николаевич.

- Я хочу сфотографировать интересные места,- сказал Цыден.

- Хорошо,- сказал Георгий Николаевич.- А к началу занятий сделаем в школе фотовитрину о Байкале. Кроме того, свои этюды ты сможешь предложить редакциям газет и журнала «Байкал». Ты ведь фотографируешь не как любитель, а профессионально!

- Я пойду с тобой, а? - принялся тормошить Цыдена Толя.- Ладно? - и, взобравшись Цыдену на колени, заглянул ему в глаза.