Николаем Павловичем Орловым, ученым-ботаником, изучающим растительность нашего края - деревья, кустарники, травы, цветы… К слову замечу, что ученый Николай Павлович Орлов - личность реальная. Он был схвачен немцами в Белой Церкви, где находился в научной командировке. Это случилось летом 1941 года, и дальнейшая судьба Орлова неизвестна. Однако его документы гестапо пригодились: ими завладел Бруфт. Он действительно много бродил по окрестностям. И настойчиво искал. Но не травы и не деревья. Его интересовали знаки, буквы и цифры, оставленные геологом Васильевым. Постепенно разбираясь в них, он строил таблички, набрасывал чертежи. Один из тех чертежей как-то перехватил мой друг, бывший партизан Митрофан Макарыч…

Генерал одобрительно кивнул:

- Речной дед?.. Знаю.

- А вот герр Ганс полагал, что Макарыч - сама простота. Знал бы он, что эта «простота» подняла в небеса вражеский эшелон с горючим!..

Гестаповец вздрогнул и напряженно уставился в одну точку. А лейтенант продолжал:

- Вам, товарищ генерал, уже известно, что в лагерь ученых у кургана Высокого ночью пробрался вор и похитил скромные трофеи экспедиции. Он выбросил те трофеи неподалеку в бурьяне, оставив себе лишь одну стеклянную бусинку - деталь древнейшего женского украшения…

Генерал улыбнулся и вздохнул:

- Видел ту бусинку: малая малость, а все же находка. Вообще-то говоря, в ходе Великой Отечественной нередко совмещались, казалось бы, несовместимые дела. Так, например, шла битва за Москву, одна из грандиознейших битв в истории, а в глубинах недр под городом гремели отбойные молотки - продолжалось строительство метрополитена… В Ленинграде на улицах рвались снаряды, а у здания филармонии стояла очередь на концерт Шостаковича. На Волге, на Дону развертывались невиданные сражения, а за Уралом, в тайге, поднимались новые города, заводы, фабрики… Та экспедиция у кургана Высокого не должна никого удивлять: наши ученые, строители, инженеры не прекращали своих работ. Потому, что весь сплоченный народ наш - от столетнего старца до юнца - жил думой о победе и верой в победу.

Бруфт беспокойно завозился, и крытые черной коркой губы его жадно хватали воздух.

- А знаете, товарищ генерал, о чем сейчас думает этот пакостник? - спросил Василий Иванович.- Он думает о том, где же, при всей своей осторожности, все-таки, оставил следы. Пожалуй, напомню ему, рассеянному. На свежей глине раскопа остался след его ботинка, размера поистине редкого, не менее сорок восьмого! На подошвах странной обуви - по шестерке мощных шипов… Мы нашли ту обувь в комнате, в которой квартировал некий Николай Павлович Орлов - приезжий ученый-ботаник, он же, как это было установлено, глухонемой по кличке Тит Смехач, он же Ганс Оскар Бруфт… Обувь у него была двойная: в одном ботинке помещался другой - для маскировки. Впрочем,- немного помедлил Василий Иванович,- это уже подробности. А ночной налет на лагерь экспедиции Бруфт, оказывается, совершил, заподозрив, что ученые, возможно, отыскали «Черный алмаз»… Кстати, ту стеклянную бусинку, которую он унес, мы нашли в штреке среди имущества господина Бруфта.

Генерал обернулся к Верзину:

- До меня дошло, Михей Степанович, что и ваша коллекция минералов, украденная в землянке у Старой криницы, тоже найдена в барахлишке господина Бруфта?.. Надо полагать, он и в вашей сумке искал драгоценный камень? - И тут генерал обратился к Василию Ивановичу: - Как я понимаю, вы несколько раз выходили на след преступника. Почему не задержали его при первой возможности?

Василий Иванович ответил спокойно:

- Верно, я мог бы его задержать. Но разве он рассказал бы по доброй воле, зачем притаился здесь? У него была тайная цель, которую он ни за что не раскрыл бы, а мне было важно именно это выяснить: в чем его тайная цель?

- Да, это важно,- согласился генерал.- Однако следует полагать, что, пока Бешеный Ганс хозяйничал в районе, он успел награбить и ценностей, и денег. Почему же он с помощью своих прислужников принялся вдруг продавать кольца?

Василий Иванович еле приметно усмехнулся:

- Похоже на загадку: грабитель-богач и - вот она, неожиданность! - вдруг пустился продавать кольца, сережки, часики… А деньги у него были. Много денег. Полный чемодан… И охранял тот чемодан в квартире у тетки Феклы бывший старший полицай Ромка Хлюст… Он знал, что там упрятано двести тысяч рублей советских денег, и пришла минута, когда этот самый Хлюст прихватил чемодан - и поминай как звали!

Генерал внимательно взглянул на Бруфта, сникшего и жалкого, а Верзин тихо засмеялся:

- Значит, вор у вора украл?..

- И не удивительно,- сказал генерал.- В этой гопкомпании все возможно!

- Бруфт, обнаружив пропажу,- продолжал лейтенант,- пытался казаться невозмутимым. Однако ему были нужны деньги: не мог же он расплачиваться в магазинах сережками да кольцами?.. Тогда он пошел по адресу, где приютились еще двое полицаев, передал им пять колец и приказал продать осторожно. Тех двоих мы взяли с поличным. Обезоружили, посадили под замок. А Хлюст к тетке Фекле не вернулся. Да и сама хозяйка стала странно себя вести. Заметив ее как-то возле милиции, квартирант заподозрил Феклу в том, что она донесла на него. И, связанная но рукам и ногам, с кляпом во рту, хозяйка очутилась в погребе, под полом кухни.

- Где чемодан с деньгами? - спросил генерал.- Розыск этого… Хлюста объявлен?

Василий Иванович доложил:

- Сегодня утром меня известили по телефону, что Ромка Хлюст перехвачен на станции Попасная и у него изъято двести тысяч рублей.

- Отлично! - похвалил генерал.- Хорошо сработано… А все же… Неужели этот…- он кивнул на Бруфта,- настолько глуп, что действительно разыскивал в нашем краю какой-то легендарный бриллиант?..

- Пожалуй, я могу внести в эту историю ясность,- заметил Верзин.- Вы, товарищ генерал, в прошлом были шахтером, проходчиком и, наверное, знаете названия донбасских угольных пластов.

Генерал прищурил глаза:

- Помню, конечно. Назову хотя бы пласт «Мазурка»… И еще «Песчанка». И «Соленый»…

- Маловато,- заметил Верзин.- А еще?..

«Подпяток»… «Каменка»… «Беглый…» «Смоляниновский»… «Аршинка»… «Алмаз»…

- Достаточно,- остановил его Верзин.- Да, есть и такой знаменитый пласт-«Алмазный». Шахтеры называют его короче: «Алмаз»… Именно об этом пласте геолог Васильев и сообщал в Москву.

Генерал подался через стол к Верзину:

- Вы хотите сказать, что Васильев сделал открытие?

Михей Степанович встал и шагнул к географической карте Донбасса, висевшей на стене:

- Давайте посмотрим, коллега, на карту… Вот голубая полоска Северского Донца. Привольное, Пролетарск, Лисичанск… Здесь мощные шахтные клети гремят уже полтора столетия. Отличный уголек! Щедры дары природы. Но… почему же от самой Кременной, на юг и восток от реки, нет ни единой шахты?.. Неужели там, за рекой, нет ни единого пласта? Почему же природа так щедро наградила кряж и так обидела равнину Задонечья? -Он выдержал паузу и спросил неожиданно: - Сколько нашей речке лет?.. Допустим, сотни тысяч… Но ведь нашему угольку миллионы и миллионы лет, значит, река не могла быть границей его залеганий. Я полагаю, что геологи, искавшие в прошлом па этой бескрайней равнине уголь, были недостаточно терпеливы. Они писали на карте «нет» -и уходили в другие районы. Однако геолог Васильев с ними не согласился и принялся искать на равнине. Он десятки раз ошибался. И снова искал. Я помню, однажды ненастной ночью в овраге, у костра, он в ярости сломал о колено ручку своего молотка… Сломал и заплакал. Но утром снова был в поиске… И как-то случилось: в безвестном ручейке обнаружил пылинки угля… Пылинки! И постепенно, шаг за шагом, они вывели его, те пылинки, на хутор Сухой Колодец. Там в глубоком и действительно сухом колодце, преодолев отчаяние, он решил углубиться на два-три метра. И победил: из тьмы ему блеснул угольный пласт.- Верзин вздохнул и устало опустил руки: - Жаль Иннокентия Федотовича Васильева… Это был мужественный человек, беззаветно преданный Родине. В те дни, когда он совершил свое открытие, оккупанты уже приближались к Северскому Донцу. Опасаясь, что они могут воспользоваться пластом «Алмаз», который в районе хутора Сухой Колодец залегал не очень глубоко, Васильев засекретил свою находку - спрятал образец угля на дне Сухого колодца вместе с картой района.- Верзин достал карандаш и сделал пометку на карте.- Дальнейшее вам известно, товарищ генерал. Бешеный Ганс поверил, будто здесь, среди курганов и терриконов, кем-то когда-то был спрятан бесценный «Черный алмаз»… Древняя легенда это подтверждала. Но кто скажет, о чем говорила легенда? Быть может, о мощном угольном пласте?.. В таком случае этот «камешек» Бешеный Ганс не смог бы схватить и унести в свой Бохум - в «камешке» сотни тысяч тонн!