В этом последнем случае выбор "полового дополнения" уже совсем случаен. Здесь нет никакой органики, никаких "корней в бытии". На этом уровне с одной стороны находится тип "бабника", оценивающего женщину лишь с точки зрения возможного удовольствия. С другой — люди, для которых важны факторы моды, морали, тщеславия, классово-социальный фактор и так далее. Такова обычно "нормальная", "цивилизованная", "буржуазная" любовь. Но порой эрос требует своего, и тогда он катастрофически ломает все вокруг и, возвращая себе ему принадлежащее, разрушает все социальные связи и условия, созданные для себя внешним человеком. Простые сходства, определенные природой и samaskâra, в случае подобной "встречи" могут взорвать все, принадлежащее homo socialis[108]. Именно об этом Шамфор говорил как о "Божественном праве любви": "Они (любовники) располагают собой по Божественному праву, вопреки человеческим законам и соглашениям"[109]'. До сих пор таких случаев множество: они-то обычно и дают материал для литературно-театральных сюжетов. Это означает, что даже в современной цивилизации существует, пусть на иллюзорном уровне, но все еще сохраняющееся стремление как-то осмыслить отношения между мужчиной и женщиной[110]. Но любовь всегда катастрофична: "бабники", например, часто становятся жертвами собственной игры и влюбляются в женщину, которой пытались играть, находя свой конец в незаменимости объекта своего эроса. Они же порой впадают в совершенно маниакальные состояния: играя с огнем, они пробуждают в женщине силы очень глубоких планов, даже на грани samaskâra и индивидуации.

Само собой разумеется, что эти случайные, но возможные "выходы на поверхность" глубинных планов бытия, таких, как, например, любовь к "единственной и неповторимой", разрушают привычный быт "человека общественного". Но в области профанической подобные случаи крайне редки, а там, где они засвидетельствованы, почти никогда не удается распознать их истинную природу.

Другой случай, внутренне родственный — сочетание страсти и непреодолимого влечения с взаимным презрением и даже ненавистью между влюбленными. И здесь тоже проявляет себя энергия очень глубокого плана, взрывающая все промежуточное. В подобных случаях также никто совершенно естественно не считается ни с какой моралью и ни с какими социальными условиями. Можно, наконец, указать и на действие искусственных способов пробуждения эроса, хотя обычно они не затрагивают действительно глубоких уровней. Таково, например, действие алкоголя и некоторых одурманивающих средств; и уже сейчас необходимо заметить, что в sacrum[111] пола (дионисизм, тантризм) вещества подобного рода часто играют определенную вспомогательную роль. Здесь же различные приворотные зелья и любовные напитки, природа которых нашим современникам, однако, неведома; а ведь именно отсюда начинается путь к некоторым формам демонизма, в основе своей эротического, а отчасти и к половой магии в собственном смысле слова.

В нашем предмете нет нужды смешивать обуславливающее и определяющее. Чтобы машина производила какие-то действия и имела к тому же высокую производительность, необходимо, чтобы она была составлена из определенных частей и части эти были надлежащим образом прилажены. Но если ей не хватает энергии, машина, даже самая совершенная, останется неподвижной. Это касается и всех условий, правда, наименее глубоких, человеческого бытия. Исключением не является половое влечение — необходимо, чтобы, исключая помехи, первичная сила эроса пробудилась, вследствие подачи "напряжения" или как-то иначе, и установила магическое или магнетическое состояние, которое, как мы уже говорили, является основой всякой серьезной половой любви.

У индивида ординарного и, особенно, у цивилизованных особей Запада, эротическое переживание стоит в ряду прочих, отмеченных прежде всего пассивным характером, переживаний, как если бы соответствующие процессы начинались и разворачивались спонтанно, без всякого вмешательства воли человека. А ведь без нее никак невозможно получить сведения о сосредоточении этих процессов на любом из трех обозначенных уровней. Эту ситуацию рассматривают как естественную и нормальную, до такой степени, когда терпит крах насилие, налицо беспомощность в чувстве или в чем-то другом, начинают сомневаться в самой искренности ощущений и желаний. Собственно слово "страсть" или "passione" на языках романской группы имеет определенный пассивно-страдательный оттенок[112]. Можно сказать то же самое о немецком слове "Leidenschaft", производном от "Leiden", которое означает: "подвергаться", "терпеть", "страдать".

В зависимости от различия людей и их характеров этот феномен более или менее ярко выражен. Более того, можно делать выводы относительно дифференциальной психологии, основываясь на различных социально-правовых институтах. Например, полигамия имеет первым естественным условием своего существования господство мужского типа, в котором "Я" наиболее независимо и свободно от эроса и менее на нем фиксировано. Для таких мужчин эротическое переживание само по себе важнее отношения к женщине как к личности — по арабскому высказыванию: "Виноградинка за виноградинкой — и вся гроздь". А поскольку никак не доказано, что это обязательно связано с распутством, то, вопреки всем конформистским взглядам, можно спокойно признать, что переход от полигамии (или брака, допускавшего наложниц) к моногамии вовсе не был переходом к более высокой степени вирильности. Скорее как раз наоборот — такой переход знаменовал собою всеобъемлющее порабощение мужчины женщиной и эротической стихией вообще. А это вовсе не признак высокоразвитой цивилизации.

Что касается элементов эротической и эротико-экзистенциальной техники, то ничто не ново — все это было и есть как в древнем мире, так и у первобытных народов. Именно у последних матримониальные[113] обряды носят чисто колдовской характер. Это колдовство, чары пробуждают половое влечение непреодолимой, неотразимой мощи[114]'; это и есть пробуждение стихийной силы эроса которое, однако, всегда чревато демонизмом и одержимостью в прямом смысле этого слова.

Перед тем, как двигаться дальше, бросим взгляд на пройденный путь. Мы оттолкнули от себя всякую "биологически-финалистскую" интерпретацию эротического события и фрейдистские толкования "принципа удовольствия"; нас не может устроить и чисто прокреационная теория эротического влечения. "Магнетическая" теория показалась нам более соответствующей реальности; мы попытались углубить ее и сопрячь с традиционными учениями. Эти последние утверждают, что "флюидное" состояние вызывается "катализом"[115] у влюбленных yin и yang, определяющих половую полярность и сексуализацию в общем виде. Любовная "встреча" вызывает смещение планов сознания, и это становится, в свою очередь, причиной магического пробуждения воображения более или менее интенсивного. Древнее учение о видимой перемене, которая образуется в крови при состоянии охваченности, одержимости эросом, также высоко оценено нами. Наконец, мы рассмотрели условия, связанные с экзистенциальным комплиментаризмом влюбленных, в рамках доктрины разнообразных, сложных пластов или слоев личности. При этом за основу всего процесса мы приняли отношения между категориями чисто мужского и чисто женского. При этом очевидно, что чем более отчетливыми являются различия полов, иными словами, сексуализация, тем интенсивнее весь исследуемый процесс.