Точно, четко, идеально, но в самом конце до слуха доносится хлопок. Чертыхнувшись, Ольга вышла из машины, взглянув на лежащий колпак, вздохнула. Не настолько хорошо, как можно было бы, не настолько аккуратно. Вернулась в салон, она тронула машину, повела аккуратно, без излишней бравады и резкости.

Поворот, подъем, остановка. Необходимо тронуться, не сместившись в низ ни на сантиметр. Знакомо и легко. Мотор на секунду замолкает, затем вновь радостно взревывает, тяжелый внедорожник плавно преодолевает препятствие. И вновь, поворот, подъем, остановка.

Короткий прямой участок. Нога вдавливает педаль газа до упора. Мотор рычит громче, словно рассерженный зверь, колеса раскручиваются, разгоняя автомобиль все быстрее. Впереди возникает знакомый сугроб, неотвратимо надвигается, маяча глубокой вмятиной. Сквозь шум прорезывается голос инструктора.

— Внимание. Готовься к повороту.

Скорость высока. Снежная стена несется навстречу, грозя ударом. В груди зарождается волнение, вызывая нестерпимое желание замедлить машину, избегая неотвратимого столкновения. Нога начинает едва заметно подрагивать. Инструктор молчит, выжидая нужного мгновения, но в тот момент, когда нервы почти не выдерживают, раздается его громкий голос:

— Газ, дави на газ и выворачивай!

Нога дергается, вдавливая педаль до упора, за стеклами, стремительно приближаясь, вырастает снежная стена. Руки выкручивают руль, машину заносит, и… впереди возникает чистое пространство. Освобождаясь от страха, с надрывом колотится сердце, глаза по-прежнему распахнуты, но губы уже расползаются в улыбку, а в ушах сладкой музыкой звучит одобрительный голос инструктора.

— Что ж, как я и говорил, ты совсем не плохо справляешься.

Под утро не спалось. Глядя в потолок, Ольга вспоминала. За прошедшие восемь месяцев произошло многое: обилие новых знаний, мелкие стычки с соратницами, появление новых подруг. Жесткий распорядок жизни почти не оставлял свободного времени. Даже выделенные для отдыха часы в основном уходили на изучение дополнительного материала.

Зал с ноутбуками стал вторым домом, и если поначалу Ольга ходила туда исключительно в сопровождении лейтенанта, то в один прекрасный день Гюрзель вручила ей пластиковую карточку со словами:

— Я объяснила ситуацию начальству. Тебе оформили персональный пропуск. Работает на входную дверь и компьютерный зал. Не советую терять, второго не будет. И постарайся не засиживаться. Обучение — хорошо, но распорядок остается в силе.

Благодарно кивнув, Ольга в тот же вечер воспользовалась подарком. Пальцы немного дрожали, а сердце забилось сильнее, когда она сунула карточку в щель электронного замка. Секунду ничего не происходило, затем вспыхнула зеленая лампочка и дверь отворилась.

Десятки часов проведенных за компьютером не прошли даром. Знакомясь с таблицей результатов, еженедельно вывешиваемой в коридоре, Ольга с удовлетворением отмечала, что красные точки в строчке ее персональных достижений встречаются все реже. Наконец они исчезли совсем. А через некоторое время стали появляться зеленые отметки, служа пищей для сплетен отстающих, объясняющих такие изменения тем, что Ольга выбилась в любимчики. Иногда это становилось нестерпимым, и Оля с великим трудом сдерживалась, чтобы не пуститься в объяснения. Порой доходило до драки, но ничего не менялось. Так что со временем Ольга махнула рукой, перестав обращать внимание на недовольных.

За полгода состав отряда претерпел значительные изменения. Большая часть девушек закончили обучение, исчезнув также незаметно, как и другие до них. Просто во время очередного подъема обнаруживалось, что одна из кроватей пуста, а хозяйка пропала. После каждого такого исчезновения поднимался легкий переполох, а вечером, после отбоя, те кто поопытнее, рассказывали жуткие истории, пугая новичков подробностями предстоящего «экзамена».

Чуть слышно скрипнула дверь, послышались негромкие шаги. Задумавшись, Ольга еще некоторое время витала в воспоминаниях, а когда окончательно вернулась к реальности, вздрогнула. Напротив, возвышаясь неподвижной тенью, стояла Гюрзель. Лейтенант шагнула ближе, наклонившись, сказала чуть слышно:

— Собирайся.

Сердце забилось радостно, одновременно, внутри шевельнулся страх. Поднявшись, Ольга быстро оделась, заправила постель, после чего замерла, демонстрируя готовность к действию. Лейтенант, все это время молча ожидавшая у кровати, сделала приглашающий жест и зашагала к выходу. Ольга пошла следом, стараясь утихомирить бешено бьющееся сердце.

Выйдя из казармы, они проследовали к столовой. В окнах первого этажа уже горел свет, а едва они вошли, ноздрей коснулся вкусный запах пищи. Повара уже во всю готовились к наступающему дню. Гюрзель усадила Ольгу за стол, а сама отошла к стойке. Вернувшись, она поставила на стол разнос с двумя стаканами сока, сказала коротко:

— Пей.

Не выказывая удивления, Ольга опустошила оба стакана, после чего они вышли из столовой. Прислушиваясь к похрустыванию свежевыпавшего снега под ногами, Оля поинтересовалась:

— Мне предстоит экзамен?

Похоже, лейтенант ожидала вопроса. Не поворачивая головы, она ответила:

— Не буду лукавить, да.

— Лукавить? — спросила Ольга непонимающе.

Та в свою очередь взглянула искоса, сказала ровно:

— На эту тему запрещено говорить, но, сама понимаешь, так или иначе запрет приходится обходить.

— Зачем вам это? — воспользовавшись бледным светом стоящего поодаль фонаря, Оля пытливо всмотрелась в лицо Гюрзель.

Губы лейтенанта разошлись в улыбке, когда она произнесла:

— Подумай сама, ну кого порадует провал воспитанника, даже если большую часть времени с ребенком занимались сторонние люди? — Она помолчала, добавила тише: — К тому же… так или иначе, но за полгода я успеваю привыкнуть к девочкам.

Ошарашенная услышанным, Ольга молчала. Начальница отряда, суровая и безэмоциональная женщина, слывшая в отряде стальной, оказывается способна испытывать чувства, и даже, как бы это невероятно не звучало, по-своему любит воспитанниц. Оля пробормотала замедленно, разрываясь между неловкостью и любопытством:

— Тогда, быть может, лучше мне ничего не знать?

Гюрзель взглянула с таким видом, словно чувствовала, что происходит в душе воспитанницы, сказала насмешливо:

— Ну уж нет. Обойдемся без излишней куртуазности. Я прекрасно знаю, что ты сейчас испытываешь, сама проходила. — Перехватив изумленный взгляд спутницы, добавила с нажимом: — Да, да, не сомневайся. Но сейчас речь не обо мне. Итак, предупреждаю сразу, экзамен жесткий, и даже, я бы сказала, жестокий. Именно поэтому завтрак ограничен соком. Меньше крови желудок оттянет.

— На что стоит обратить внимание? — поинтересовалась Ольга. Собравшись с силами, она отбросила сторонние мысли и теперь выглядела предельно собранной.

Начальница отряда сказала подчеркнуто жестко:

— Повторюсь, деталей не будет. Но запомни одно — экзамен не игра. И на кону гораздо больше, чем будущая карьера.

Ольга промолчала. Сказанного с избытком хватило для понимания — провал равносилен смерти. Мысль вызвала панику, но Оля лишь крепче стиснула зубы, стараясь не позволить страху разрастись до той степени, когда мысли теряют ясность, а тело перестает слушаться разума.

Они свернули к стрельбищу. И без того невысокий купол входа почти исчез, погребенный снегом, и если бы не расчищенная, посыпанная песком дорожка, обнаружить ведущую под землю дверь не представлялось бы возможным. Под ногами захрустел ледок, а под сводом знакомо загудело эхо, когда Ольга ступила на ведущую вниз лестницу.

Ступеньки пролетели незаметно. Войдя в коридор, Ольга по привычке шагнула направо, направившись к залу стрельб, но лейтенант коротко скомандовала:

— Нам в обратную.

В этой части «лабиринта», как неофициально назвали подземные переходы, Оля еще не была. В стенах, по обеим сторонам, то и дело встречались тускло освещенные проходы, куда Ольга опасливо косилась, с замиранием представляя, что может крыться в глубинах подземной части лагеря.