Чувствуя, как разрывается сердце, Ольга шагнула к другу, обхватив его руками, прижалась всем телам, подняла глаза, где, готовые прорваться, скопились жгучие слезы, прошептала чуть слышно:

— Ты не представляешь, как мне тяжело держать в себе все, не позволяя выговориться даже самым близким людям. Но поверь, тому есть причины, и я никогда не стала бы себя так мучить, не будь ты мне столь дорог.

Обняв ее за плечи, Михаил с грустью произнес:

— Может быть и так, хотя, я даже отдаленно не могу себе представить, о чем нужно молчать, но, поверь, мне ни чуть не легче видеть, как ты молча уходишь, отделавшись лишь коротким — «так надо».

Ольга набрала в легкие воздуха для ответа, но ее слова заглушил звонок в дверь.

— Я открою, — Михаил отстранился, двинулся в прихожую.

Ольга гигантским прыжком опередила, загородив путь, с ужасом воскликнула:

— Стой! Не подходи к двери.

Опешив, Михаил остановился, осторожно произнес:

— Оля, я не знаю, что у тебя произошло, но это не повод для паранойи.

Он попытался обойти девушку, но Ольга расставила руки, спросила с подозрением:

— К тебе часто приходят посреди ночи?

Михаил пожал плечами, ответил с затруднением:

— Не часто. Но, может хотя бы спросить, это-то ты мне позволишь? Или я пленник в собственной квартире? — он улыбнулся.

Почувствовав себя неловко, Ольга потупилась, пробормотала виновато:

— Прости, пожалуйста. Похоже, я чересчур перенервничала, — она посторонилась, освобождая проход.

Ласково потрепав подругу за плечо, Михаил подошел к двери, мельком взглянул в глазок, но лишь пожал плечами, пробормотал недовольно:

— Опять лампы поразбивали. Ну что за народ? — Добавил громче: — Кто там?

С лестничной площадки, приглушенный дверью, донесся возмущенный женский голос:

— Вы нас который раз заливаете! Сколько можно? Я терпела, сколько могла, но уже сил нет. Открывайте, пойдемте, полюбуетесь, что вы натворили.

Втянув голову в плечи, Михаил покосился на Ольгу, прошептал покаянно:

— А ведь я только что мылся. Похоже, отвлекся, наплескал на пол. — В слабой надежде отсрочить скандал, Михаил поинтересовался: — Может, отложим до завтра? Чего ночью ходить?

— Да вы смеетесь! — соседка заверещала раздраженно. — К утру все высохнет, да и времени у меня на вас не будет. Открывайте! Или мне всю ночь стоять?

Михаил развел руки, буркнул чуть слышно:

— Что ж теперь делать. Накосячил — буду расхлебывать.

Михаил протянул руку к замку, пальцы обхватили ручку, замедленно повернулись. Ольга смотрела, а внутри с каждым мгновением разрастался протест. Откуда-то пришло ощущение неминуемой потери.

— Нет!

Вытянув руки, она бросилась вперед, но в этот момент замок щелкнул. С удивлением на лице, Михаил повернулся, одновременно отворилась дверь. Ольга резко остановилась, словно налетев на стену, расширенными от ужаса глазами всмотрелась в темный прямоугольник проема, где, подсвеченная льющимся из квартиры светом, застыла девушка: невысокая, плотного телосложения, облаченная в спортивный костюм, коротко стриженая макушка топорщится жестким ежиком волос, голова опущена на грудь.

Заметив ужас в лице Ольги, Михаил начал разворачиваться. Одновременно, девушка подняла голову, в упор взглянув на Ольгу, произнесла:

— Ну, здравствуй, соратница. Жаль, что пришлось встретиться так… — она быстро шагнула вперед, резко вскинула руку.

Раздался негромкий хлопок, Михаил вздрогнул всем телом, с удивлением опустил глаза на живот, где, стремительно набухая влагой, расползалось кровавое пятно. Его руки повисли плетями, покачнувшись, Михаил мягко завалился назад. Рванувшись вперед, Ольга подхватила тело, мягко уложила на пол. Не отрывая глаз от лица гостьи, с ненавистью произнесла:

— И тебе привет, Бритая… Вот значит, чем теперь промышляешь.

Девушка поморщилась, сказала с сарказмом:

— А то сама в бутике торгуешь. Чем учили, тем и занимаюсь.

Михаил стремительно бледнел, рубашка насквозь пропиталась кровью, и алые ручейки потекли на пол, скапливаясь в небольшую лужицу. Зажимая рану ладонью, Ольга неотрывно смотрела на бывшую соратницу, просчитывая, успеет ли сделать коротких три шага до противницы, или злой свинец вонзится в грудь раньше. С трудом выталкивая слова, Ольга произнесла:

— Зачем?

— Это? — Бритая кивнула на Михаила. — Приказ есть приказ, извиняться не буду.

— А Валериана Петровича с семьей, случайно не ты? — Ольга перенесла вес на правую ногу, стараясь проделать это как можно незаметнее.

Бритая произнесла отстраненно:

— Это те трое, что в особняке за городом? Верно.

Готовясь к прыжку, Ольга поинтересовалась:

— Но… почему?

Бритая усмехнулась, холодно ответила:

— Начальство не посвящает, а я не спрашиваю. Думаю, не спрашиваешь и ты.

Чувствуя, как с силой забилось сердце, нагнетая в мышцы кровь, Ольга приготовилась к прыжку, прошептала чуть слышно:

— Не спрашиваю, но и не убиваю.

Пропустив реплику мимо ушей, Бритая произнесла:

— Это твой выбор, не мой. А теперь к делу, — ее голос зазвенел металлом, и Ольга поневоле прислушалась. — Когда мы подъехали к лагерю, ты сохранила мне жизнь, отговорив бежать. Я поняла это, когда одна из новеньких, не вспоминай, тебя уже выпустили, попыталась уйти тем же путем, сиганув прямо через забор. Мы как раз занимались в поле. Представляешь, ее даже не побежали искать. В лесу бабахнуло, а секундой спустя на снег шлепнулся ошметок руки. Как оказалось, там растяжки повсюду.

— Зачем ты мне это говоришь? — прошептала Ольга.

Бритая мгновение помолчала, сказала задумчиво:

— Есть такая поговорка — «долг платежом красен». При всех недостатках моей нынешней работы… Заказа на тебя не было, но, знаешь, свидетелей убирают. Я даю тебе выбор: ты можешь остаться, вызывать скорую помощь, авось твоего друга и спасут, а можешь последовать за мной, и мы, на пару, тряхнем полученными в лагере навыками — одна да останется жива.

— Неплохо, — Ольга глубоко вздохнула, намереваясь атаковать, но противница, не то случайно, не то что-то заподозрив, отступила на пару шагов, увеличив расстояние, погрузилась в сумрак подъезда, чем свела план нападения на нет. — Чем мне грозит второе, я поняла, а насчет первого?..

Из тьмы раздалось отстраненное:

— Наверное, ты догадываешься, идеальных вариантов не бывает. Оставшись, ты сохранишь жизнь парню, но вот себе… Второго шанса не будет. А насчет свидетелей я уже говорила, с ними не устраивают дуэлей, их пристреливают, как собак. Думай, — в проеме мелькнула смазанная тень, застучали, удаляясь, шаги.

Михаил застонал, не открывая глаз, прошептал:

— Не слабые у тебя подруги. Пожалуй, теперь я соглашусь: о некоторых вещах лучше умалчивать.

Ольга наклонилась так, что почти коснулась губами уха, произнесла с нежностью:

— Не бойся, я не брошу тебя. Сейчас мы наложим повязку, вызовем скорую…

Страдальчески сморщившись, слова давались ему с большим трудом, Михаил произнес:

— Не надо. Дай телефон, и уходи немедленно…

— Но ты истечешь кровью!

— Я справлюсь, — он говорил все тише. — Она мне в печень саданула, не в сердце. А лучше — позвони соседям, они помогут. А ты беги, она не отступится.

Ольга уже хотела отмахнуться от услышанного, когда в памяти вновь прозвучали слова — «свидетелей не оставляют», и она с ужасом поняла — сказанное распространяется не только на нее, Михаил точно такой же свидетель, и не останови она Бритую, та найдет его везде, и, не взирая на рану… Дальше мысль обрывалась, не в силах смоделировать чудовищную ситуацию.

Чувствуя, как сердце обливается кровью, Ольга прошептала:

— Держись, все будет хорошо. Я скоро вернусь. — Рванувшись в подъезд, она забарабанила в дверь напротив, закричала в отчаянии: — Помогите, мужу срочно нужна помощь, он тяжело ранен!

Щелкнул замок. За распахнутой дверью выросла мужская фигура. Послышалось опасливое: