— Светл… семьсот четвертая оступилась и неудачно ударилась при падении.

Гюрзель покивала, разглядывая лежащую девушку, затем пристально взглянула Ольге в лицо, поинтересовалась:

— Наверное, ты знаешь и о том, что произошло с ее руками?

— Конечно, — Ольга улыбнулась, — я пыталась остановить ее падение, но, к сожалению, не удержала.

— Остановить чем? — брови лейтенанта взлетели ко лбу, — палкой с гвоздями?

Оля развела руки, демонстрируя окровавленные пальцы, сказала с глубокой грустью:

— Мне не хватало сил, пришлось использовать ногти, но даже это не помогло.

По лицу начотряда невозможно было определить, поверила ли она в услышанное, но через несколько мгновений напряженного молчания Гюрзель отчеканила:

— Бойца привести в чувство и отправить в санчасть. Кровь убрать. Кто там нынче дежурный?.. И не забудьте — через полчаса кросс.

Едва за лейтенантом захлопнулась дверь, девушки тут же засуетились, вокруг поверженной собралась толпа, а Ольгу оттеснили в сторону. Понаблюдав, как Светлану приводят в чувство, вытирают от крови и поднимают на ноги, Оля направилась в душевую.

Взглянув в зеркало, Оля покачала головой, несколько мелких царапин особо не портили внешность, но расплывшееся под глазом желтое пятно, что уже начало темнеть, не порадовало. Пустив из крана холодную воду, она еще некоторое время рассматривала себя в зеркало, затем опустила лицо под струю. Царапинки защипало, а ноющая боль под глазом утихла.

Когда кожа почти потеряла чувствительность, а лицо превратилось в холодную маску, Оля со вздохом облегчения выпрямилась, стряхнув с ресниц капли влаги, вновь взглянула в зеркало. Ничего не изменилось, за исключением того, что в глубине отражения возникло задумчивое веснушчатое лицо.

Ольга не припоминала, чтобы эта худая, молчаливая девушка с копной рыжих волос и смешным курносым носиком хоть раз что-то произнесла, потому сильно удивилась, когда та негромко произнесла:

— Почему ты не сказала правду?

Смывая с рук остатки крови, Оля повернула голову, уточнила:

— Какую правду?

Рыжая девушка подошла ближе, встав у соседнего рукомойника, и Ольга вспомнила ее номер — семьсот шестой, сказала негромко:

— Правда о произошедшем. Ведь это она затеяла драку, не ты.

Ольга пожала плечами, ответила задумчиво:

— Даже не знаю. Наверное, не привыкла ябедничать.

— Ябедничать? — Рыжеволосая казалась удивленной. — Но разве не правильнее было бы отплатить той же монетой? Кстати, меня Алла зовут, а тебя, насколько помню…

— Ольга, — Оля улыбнулась.

— Да, да, конечно. — Алла развела руками. — Так все же, почему ты не сказала? Ведь тогда бы ее наказали. Причем заслуженно.

Оля отмахнулась, сказала с досадой:

— Да черт с ней! Что теперь, по каждому поводу к «Гюрзе» бежать?

Рыжая покачала головой, сказала убежденно:

— Не по каждому, конечно. Но такие вещи нельзя спускать. Иначе решат, что ты боишься. Тем более, — она понизила голос, — Света одна из подруг Вероники, а та тебя недолюбливает.

Оля вспомнила полный ненависти взгляд белокурой противницы, глухо пробормотала:

— Возможно, ты в чем-то и права… В будущем постараюсь быть умнее.

Словно не слыша последних слов, Алла продолжила рассудительно:

— Конечно, остальные, кто не является прихлебалами Веры, в глубине души без сомнения одобрили, но, знаешь, менять реальную возможность отомстить врагу, на молчаливое одобрение чужих людей… Сомнительная выгода.

Вода смыла последние красные крупинки. Закрутив кран, Ольга взглянула в глаза рыжей, спросила с кривой улыбкой:

— Неужели обязательно во всем искать выгоду?

Собеседница покачала головой, не отводя взгляд, произнесла с легкой грустью:

— Похоже, ты все еще не поняла, куда попала. Постарайся все же осознать, и хорошо бы это произошло раньше, чем станет поздно, — отвернувшись, она отряхнула руки и вышла из душевой.

Когда Оля вернулась в казарму, следы драки уже устранили, пол сиял чистотой, а Светланы нигде не было видно, судя по всему, ее таки отправили в санчасть. Ольга опустилась на кровать, осторожно ощупала плечо. Мышца припухла, при надавливании, сустав постреливал болью, но чувствительность вернулась. Оля несколько раз согнула и разогнула руку, пошевелила пальцами, с удовлетворением ощутив, как откликаются мышцы, осмотрелась.

Сидя на своей койке, Буйдар перехватила взгляд, чуть заметно кивнула, стоящие поодаль девушки ободряюще улыбнулись. Ольга ощутила, как навеянные разговором с рыжеволосой Аллой сомнения рассеиваются, а настроение неуклонно поднимается. Завидев Ольгу, романтические подружки, Аня с Элеонорой, тут же подошли, остановились рядом.

Схватившись за голову, Аня тоненько затараторила:

— О, как это было зрелищно!

— Столько кровищи, столько кровищи! Я думала, сблюю, — картинно закатив глаза, вторила Элеонора.

— А как ты ей нос сломала! — Анечка всплеснула пухлыми ручками.

— Раз — и на полу кровавая лужа! — не успокаивалась Эля.

От голосов зазвенело в черепе. Ольга зажмурилась, заткнула уши руками, а когда, через несколько секунд, открыла глаза, девушки смотрели на нее с постными лицами. Улыбнувшись, Ольга примирительно произнесла:

— Девчонки, у меня после драки голова гудит, еще и вы шумите.

Подбоченившись, Анюта взглянула на подругу, недовольно произнесла:

— Кошмар. Мы ее хвалим, а она уши затыкает.

Элеонора поджала губы, сказала обиженно:

— Не говори. Вот и поддерживай после этого людей. Такое скотство.

Они одновременно отвернулись, двинулись назад, с видом оскорбленного достоинства. Ольга поспешно вскочила, схватила девушек за талии, воскликнула с веселой досадой:

— Да куда же вы! Мне очень приятно, что вы подошли.

Анюта живо обернулась, жарко прошептала в ухо:

— Так же, как тогда, в душе?

Элеонора поддержала, выдохнула со страстью:

— Может, прямо сейчас и повторим? До сбора десять минут…

Ольга закатила глаза, а подруги заразительно захохотали. После чего Анюта сказала с милой улыбкой:

— Это действительно было здорово.

Эля кивнула, добавила в тон:

— Думаю, когда Светка решит отомстить, будет не менее интересно. Надеюсь, мы не пропустим.

Сделав на прощение недвусмысленные жесты языками, они удалились, эротично виляя бедрами. Глядя на уходящих, Ольга всерьез задумалась о психическом здоровье обеих. Но вскоре от раздумий отвлек шум, девушки в ускоренном темпе разглаживали постельное белье и одевались, приближалось время обещанного кросса.

Сигнал подъема безжалостно прервал сон, зазвенел в ушах, болезненно ввинчиваясь в мозг тупой иглой. Голова еще не очистилась от сонной одури, а руки уже привычно откинули одеяло, уперлись в кровать, помогая телу вырваться из нежных объятий сна. Ноги зашарили по полу, отыскав кеды, запрыгнули внутрь. Ольга встала, сонно покачиваясь, двинулась в душевую, стараясь добраться до заветной комнаты раньше остальных, чтобы после не стоять в живой очереди возле дверей, ожидая, пока освободится место.

Холодная вода стеганула по телу тугими струями, заставив вздыбится малейшие волоски, выбила остатки сна. Прополоскав рот, Ольга завинтила ручку крана, отряхнулась, накинув майку и трусики, все это время провисевшие тут же, на вбитом в переборку крючке, двинулась на выход.

Несмотря на раннее утро, в казарме царила непривычная нервозность. Девушки не спешили заправлять постели, то и дело собирались кучками, негромко шушукались. Когда в дверях возникла Гюрзель, половина состава отряда все еще оставались в нижнем белье.

Критически осмотрев девушек, лейтенант произнесла:

— Если кто-то из вас полагает, что медленными сборами добавит себе баллов, это большое заблуждение.

Ее слова произвели магическое действие. Девушки ускорились в разы. Расправляя одеяла и натягивая одежду, они задвигались с такой скоростью, что, казалось, промедление грозило отставшим мучительной смертью. Не прошло и полминуты, а отряд в полном составе уже стоял вдоль прохода, вытянувшись по стойке смирно.