Пока проводили перекличку, а затем двигались в сторону столовой, Ольга безрезультатно гадала, что могли означать слова начальницы отряда. Вокруг зашептались. Ольга вынырнула из размышлений, с удивлением отметив, что вместо здания столовой они подошли к плацу — широкой заасфальтированной площадке, покрытой многочисленными линями, нанесенными белой краской. В обычные дни занятый машинами, бойко снующими вдоль линий и совершающими головоломные повороты, плац оказался пуст.

В глаза бросились крестообразные приспособления, выстроенные рядком неподалеку. Оглядевшись, Ольга заметила, что сюда же направляются другой отряд, а вслед за ним, еще один. В течение нескольких минут подошли оставшиеся отряды, некоторое время выстраивались, после чего замерли в ожидании.

Вскоре подошла Гюрзель, а с ней и другие начальницы отрядов. Критически оглядев подопечных, лейтенант поморщилась, но, ничего не сказав, встала неподалеку, повернувшись вполоборота. Ольга во все глаза смотрела на странные приспособления, не в силах понять их предназначение. Повернувшись к соседке, она уже готова была задать вопрос, когда внимание привлек звук мотора.

Негромко урча, к плацу подлетел внедорожник, не доезжая нескольких метров до полосы асфальта, мягко притормозил. С легким щелчком отворилась дверца, из салона вышел немолодой, грузный мужчина в военной форме. По рядам пронесся чуть слышный шепот, и почти сразу же воцарилась тишина. Ольга пристально вглядывалась в прибывшего, пытаясь прочесть хоть какие-то эмоции, но лицо мужчины отражало лишь усталость и скуку.

Замедленно приблизившись, мужчина постоял, глядя себе под ноги, затем поднял глаза и буднично произнес:

— И снова здравствуйте. Вот и прошла неделя, и настало время подвести итоги. Итак, чтобы поняли недавно прибывшие, а остальные не забыли, напоминаю… — Прокашлявшись, он продолжил скороговоркой, так, словно совершал необходимую, но ужасно утомительную процедуру. — Все что здесь происходит непосредственно связано с вашей будущей работой, и чем лучше вы будете стараться, тем большего достигнете. Ни сколько не сомневаюсь, что вы это отлично понимаете, но все мы люди, и порой позволяем себе слабости… — мужчина замолчал, достал из кармана платочек, тщательно промокнул лицо. Несмотря на раннее утро, и еще не прогревшийся с ночи воздух, его лоб во множестве покрывали мелкие бисеринки пота.

Рядом прошелестел вздох. Ольга покосилась на соседку. Девушка стояла навытяжку, как и прочие, но ее лицо выражало бесконечную тоску. Наклонившись в ее сторону, Оля прошептала:

— Тебе не интересно?

Та некоторое время молчала, словно погрузившись в глубочайшие раздумья, затем произнесла чуть слышно:

— Интересно? Да он эту шнягу еженедельно лепит. Хоть бы слова переставил.

Тем временем «лектор» вновь заговорил.

— Принятая в нашем лагере система подсчета баллов позволяет эффективно преодолевать слабости. Тот, кто по настоящему старается, не жалея сил, получает приятные возможности, ну а ленивые, — мужчина развел руками, его лицо перекосилось, в тщетной попытке изобразить скорбь, — заслуженное наказание.

Хлопнули дверцы, из машины, один за другим, выбрались пятеро крепких мужчин в маскировочной одежде, лица лишены эмоций, у каждого в руках небольшой сверток, выстроились рядком.

С удивлением рассматривая новых участников действия, Ольга упустила момент, когда обрюзгший мужчина, достал из кармана небольшой листок, подслеповато щурясь, зачитал порядковые номера, и вновь обратила внимание, лишь когда из замерших рядов вышли пятеро девушек, понурившись, остановились напротив непонятных крестовин.

Ольга во все глаза смотрела, как, ранее стоящие недвижимо, мужчины одновременно шагнули вперед, на ходу разворачивая свертки. Мгновение, и на плечах у девушек уже красуются странные черные куртки с длинными рукавами. Девушек подвели к крестовинам, и… Ольга сперва даже не поняла, что происходит, лишь когда девушки замерли, растянутые, словно морские звезды, мелькнуло страшное понимание.

По-прежнему не желая поверить в увиденное, Оля прошептала:

— Они собираются… Но этого не может быть!

Соседка скосила глаза в ее сторону, спросила с пониманием:

— Новенькая? — Глядя в расширившиеся глаза Ольги, произнесла: — Ничего, привыкнешь. Меня тоже сперва мутило.

Тем временем мужчины отступили на пару шагов, в их руках, словно по волшебству, распустились длинные плети. Пять рук поднялись, как одна, и, по команде, разом ударили. Свистнул рассекаемый воздух. Кожаные плетки со смачным чавканьем распрямились. Дернулись закутанные в черное женские тела.

Ушей коснулся сдавленный полу-всхлип полу-стон. Ольга вздрогнула, как будто это она сейчас висит на крестовине, закрыла глаза. Картинка исчезла, но смачные удары бичей и болезненные вскрики били по ушам, рисуя растянутые силуэты несчастных, даже под плотно сомкнутыми веками.

Не открывая глаз, Оля спросила с дрожью:

— Зачем их завернули… в это?

— В плащи? — донесся уже знакомый, чуть насмешливый голос. — Чтобы шкуру не попортить.

Ольга открыла глаза, стараясь не смотреть на экзекуцию, быстро повернулась к собеседнице, спросила чуть слышно:

— Боятся последствий?

Та лишь криво ухмыльнулась, сказала с ненавистью:

— Им нечего бояться. Они могут нас всех убить и закопать по соседству, так что никто и не узнает.

— Тогда зачем?

— Обычный расчет. Это мужчин шрамы украшают, а стоимость женщины напрямую зависит от внешнего вида.

Очередной удар выбил из жертвы особенно жалобный крик. Ольга поморщилась, спросила с сомнением:

— И… куртка защищает?

Собеседница кивнула, ответила со знанием дела:

— Конечно. Но только от рубцов. Боль от ударов точно такая же. Уж поверь.

Девушка замедленно повела плечами, словно прислушиваясь к ощущениям, и Ольга с содроганием поняла, что ее знания основаны не на пустом месте.

Уже гораздо позже, когда пришло время обеда, и все ели в непривычной тишине, перед глазами снова всплыла картина наказания во всех мелочах. Вяло ковыряя ложкой остывшую кашу, Оля раз за разом прокручивала перед внутренним взором момент, когда потерявших сознание от боли девушек отвязали, и, словно бесчувственные кули, растащили по казармам, а «лектор» прежним безэмоциональным тоном пожелал всем успехов.

Проверять на себе прочность защищающей от рубцов куртки не хотелось, и, подстегиваемая страхом и отвращением, Ольга напряженно размышляла. Когда ложка заскребла по пустому дну, а большая часть отряда уже выдвинулась на очередную тренировку, в царящем в голове хаосе мелькнула интересная мысль, покружившись в хороводе слов и размытых картинок, отделилась от прочих, расцвела красками, выкристаллизовавшись в план действий. Улыбнувшись себе, Ольга резко встала, собрав грязную посуду, быстро направилась в сторону выхода.

Вечером, когда до отбоя осталось чуть больше часа, Ольга остановилась напротив кабинета начотряда, глядя на пробивающийся из-за неплотной двери тонкую полоску света. Несколько секунд постояв в раздумии, Ольга тряхнула головой и решительно постучалась.

— Войдите, — раздалось в ответ негромкое.

Потянув дверь за ручку, Ольга вошла. Неотрывно глядя в монитор, лейтенант что-то быстро набирала на клавиатуре, так что щелканье клавиш сливалось в непрерывное стрекотание. Обернувшись на скрип двери, она выжидательно посмотрела на гостью.

Кашлянув для проформы, Оля произнесла:

— Разрешите обратиться.

— Что-то серьезное? — Гюрзель вопросительно изогнула бровь.

Ольга повела плечами, сказала ровно:

— Ничего особенного, но… у меня возник вопрос.

Лейтенант несколько мгновений смотрела испытывающе, после чего отодвинулась от стола, устало произнесла:

— Что ж, слушаю.

Собравшись с духом, Оля выпалила на одном дыхании:

— Предусматривает ли обучение в лагере возможность дополнительных занятий?

Лейтенант потерла лоб, спросила с некоторой заминкой:

— Я не очень понимаю, что имеется в виду?