Так что Сиена сохраняла спокойствие, пока все трое не вошли в лифт. По опыту девушка знала, что подслушивающие устройства редко располагались в военных лифтах в связи с изменением частоты, так что говорить здесь безопаснее всего. Как только двери закрылись, она произнесла:

— Не могу поверить, власти построили еще одну «Звезду Смерти».

Берисс пожала плечами, прислонившись к стене и позабыв о военной выправке:

— Не могу поверить, что ее построили так скоро. Сколько нужно времени, чтобы построить такую станцию? Наверняка начали сразу после битвы при Я вине. Отличная работа.

Сиена не верила собственным ушам:

— Отличная?

— Ну, мы должны были восстановить «Звезду Смерти». Я имею в виду… да ладно тебе! — Берисс нахмурилась, явно не понимая реакцию Сиены. — Самая большая и мощная станция, когда-либо построенная в истории Галактики, — и взорвана мятежной мразью? Воссоздание «Звезды Смерти» — это единственный способ почтить наших людей, погибших при Явине. Если бы ее не восстановили, террористы бы победили.

— Сиена, ты, похоже, не согласна. — Нэш говорил вроде бы беззаботным тоном, но девушка заметила, как внимательно он смотрит на нее. — А что думаешь ты?

Сиена почувствовала, как промокает от пота рубашка на спине.

— Я думаю… я думаю, что если мы создали «Звезду Смерти», то планируем использовать ее. Еще один мир погибнет, как Алдераан.

— Ни за что, — усмехнулась Берисс. — Когда станцию достроят и все о ней узнают, никто никогда не выступит против Императора. Восстание рассеется. Вот увидишь.

Несмотря на мучительные сомнения в имперской тактике, Сиена верила, что верховенство закона всегда лучше хаоса, даже если закон суров. Но то, о чем говорила Берисс, не имело никакого отношения к верховенству закона. Это было царство страха и, следовательно, тирания. Даже самые темные зверства Войн клонов и рядом не стояли с уничтожением обитаемого мира.

И что же это значило? Что Сиена боится говорить об этом вслух даже с самыми близкими друзьями?

Она пыталась найти нужные слова, чтобы заставить их понять:

— Когда Алдераан был разрушен, мы думали, что вынудим Восстание сдаться. Чтобы предотвратить эту войну. И в итоге воюем уже три года. — («Если уж такой циник, как Тейн, может восхищаться лидерами повстанцев и следовать за ними, Альянс не исчезнет так легко, как вы думаете».) — Разве вы не видите? Эта тактика не работает. Если станция не используется для защиты граждан Империи от войны, то чем можно оправдать ее существование?

Нэш выпрямился, сузив глаза. От его голоса пробирал озноб.

— То есть Алдераан был разрушен напрасно? Ни за что?

Сиена подняла руки:

— Нэш, пожалуйста, я не имею в виду…

— Послушай. Алдераан должен был погибнуть, чтобы истинная сила Империи получила признание. Конец моего родного мира был также концом Имперского Сената, концом бесчисленных мелких свар за власть, которыми было наполнено ранее царствование Палпатина. Только так проявилась истинная сила Империи.

Его взгляд стал остекленевшим, расфокусированным, как у человека, страдающего от лихорадки. Наверное, так Нэш выглядел во время воздушного боя у Худаллы.

— Война стала лишь следствием конфликтов, терзавших Галактику в течение прошлого столетия, — продолжил Нэш. — Благодаря глупой случайности и удаче мятежники смогли уничтожить первую «Звезду Смерти». Восстановив станцию и применив ее столько раз, сколько необходимо для восстановления порядка, мы докажем, что удача мятежников себя исчерпала. Докажем, что мы — единственная власть в Галактике и всегда ею будем.

Двери лифта открылись на палубу меньшего посадочного отсека, который вскоре будет приветствовать Императора. Бесчисленные сотрудники заполняли коридоры, и толкотня исключала всякую надежду на приватный разговор. Сиена чувствовала себя уязвимой. Любой из этих людей мог сдать ее как предателя, даже ее лучшие друзья.

Затем руки Нэша мягко легли ей на плечи.

— Ты все еще не в себе, — сказал он. — Узнав о лжи Тейна, ты, конечно, теперь гадаешь, кому можно доверять, и пытаешься разобраться в реальности.

— Тот воздушный бой стал одним из худших моментов в моей жизни, — ответила девушка абсолютно честно.

— Верь в свою службу. Верь в нас. И прежде всего верь в клятву, которую принесла, когда мы окончили Академию. Твоя целостность определяет тебя, Сиена. Ты не ошибешься, если останешься верной.

Нэш подарил ей улыбку, которая, как правило, заставляла Сиену придумать предлог, чтобы отойти подальше. Его чувства, которые она так старалась развеять, послужили ей лучшим щитом против обвинений в измене.

Берисс тем временем уже прошла вперед и окликнула их:

— Чего мы ждем? Челнок Императора скоро будет здесь. Давайте встретим его вместе!

В течение следующей пары часов инструкций и построений Сиена отделилась от друзей; коммандеры занимали чуть лучшую позицию, хотя перед ними все еще стояли сотни капитанов, адмиралов и лучших стрелков. Девушка механически делала все, о чем ее просили, передвигалась туда, куда считали лучше организаторы. По крайней мере, хоть какое-то действие. Она пыталась занять ум, наблюдая за демонстрацией сил различными членами верхушки, но даже это не помогло. Видя, как мелочны их опасения и как часто они выказывают страх перед гневом повелителя Вейдера, Сиена вновь вспоминала, что Имперский Флот, в котором она служит, оказался совсем не тем, в который она все это время верила.

Наконец пробил час. Повелитель Вейдер вышел вперед. Черный плащ развевался за спиной; белоснежный челнок вдалеке напоминал звезду. Когда он приблизился, Сиена увидела отличительную серую полоску на носу, маркировку, означавшую, что прибывает действительно Император.

К удивлению девушки, повелитель Вейдер склонился, когда из челнока стали выходить прибывшие. Никому не было сказано, что должностные лица при появлении Императора должны кланяться. Что бы это могло значить? Но вопрос вылетел из головы, когда девушка увидела Императора Палпатина.

Его лицо каждый день появлялось на бесчисленных голограммах. Как любой житель Империи, девушка могла описать его так же хорошо, как своих родных. Волосы почти полностью седые, но все еще густые, лицо выдавало лишь слабые намеки на возраст и заботы, осанка прямая, взгляд острый… Иными словами, лик, показанный миру, не имел ничего общего с реальностью. Глаза Сиены расширились, когда она увидела лицо Императора, видневшееся под тяжелым капюшоном: неестественная бледность кожи, нечеловеческие складки и морщины.

Он шел по палубе, сгорбившись, не говоря и даже не глядя на сотни верных солдат, собравшихся, чтобы приветствовать его.

«Не будь мелочной. Он стал старше. Это естественно! И конечно, у Императора есть заботы поважнее глупой церемонии…»