— Понравилась!

— Ой ли?

— Ты вон какая симпатичная, пройти мимо не смог. Смотрю, стоишь в одиночестве и грустишь, а мне одному тоже скучновато.

Как показалось Роману, она сразу восприняла обращение на «ты» с одобрением. Ее без единой морщинки лицо оживилось, и женщина улыбнулась.

— Да и ты вроде бы ничего из себя, — ответила она, продолжая удерживать его руку.

— Много денег дают?

— Не знаю. Я всё отдаю Бурой. Это моя напарница, а она выручку куда-то тоже отдает. Работа у нас такая неприглядная.

— Тебя как зовут?

— Танькой.

— А почему не Таней? Это красивое имя тебе больше к лицу. Таньками зовут девочек маленьких, а ты уже Татьяна.

— Бурая меня так называет.

— А ты не разрешай. Красивые женщины обладают большей силой воли. Пошли ее пару раз куда подальше, она сразу переменит тон в разговоре.

Татьяна как-то быстро прониклась доверием к Роману, держалась без напряжения, спокойно. Сказала, что стоят они с напарницей за подаянием ради видимости, а в действительности у них задача совершенно иная.

— А ты не шпион? — спросила она неожиданно и даже отступила на шаг.

— По каким признакам ты так обо мне судишь? — обиделся Роман.

— Да мало ли что. Мне тогда головы не сносить. На плохого человека вроде бы не похож. — Она вновь улыбнулась.

— Со мною тебе опасаться нечего. Вдвоем отобьемся от любой напасти, будь она большой или малой.

— Ой! Это здорово! А я боюсь всех наших ребят и подруг, хотя они меня уважают.

Ее женская душа, похоже, отвыкла от ласкового слова. Татьяна прямо-таки с восторгом смотрела на Романа, поблескивая глазами, слушала его с улыбкой, не сходящей с полных ненакрашенных губ.

— Может, тебе бросить это дело? Пропади оно пропадом. Целый день стоять с протянутой рукой — люди смотрят, осуждают такую молодую попрошайку.

— Мне Бурая платит по пять рублей в день, а иногда больше, если заметим то, что надо, и предупредим кого следует. Может совсем ничего не дать, если не в настроении. А у меня дома мать больная. Где я еще столько заработаю!

Татьянины дела были более или менее понятны. Однако Роман видел — говорит она не все о себе, но уточнять не стал. Всему свое время. К тому же женщина ему нравилась, захотелось наладить с ней более прочные дружеские отношения, не вызывая подозрений.

— Можно с тобою постоять рядом, подежурить? — спросил он, не надеясь на положительный ответ. Человек как-никак на работе, отрывать нельзя.

— Конечно! Мне очень не хочется, чтобы ты ушел, — откровенно призналась Таня. — Знаешь, как одной плохо. Утро, день, вечер и длинная ночь наедине со своими мыслями.

В это время подошла Бурая. Женщина выглядела элегантно: добротное серое пальто, на ногах хромовые сапожки, голову украшал берет голубого цвета. Однако вблизи она оказалась малопривлекательной. Брови от переносицы тянулись тонкой ниткой несколько выше надбровных дуг, опущенные уголки толстых губ и выпуклые скулы делали лицо грубым, недобрым. Не здороваясь, не глядя на постороннего как на предмет, заслуживающий внимания, она резким голосом спросила у Татьяны:

— А это что за хмырь?

— От хмыря в юбке слышу, — ответил ей в тон Роман.

Бурая тяжелым взглядом удивленно уставилась на него, даже рот открыла от изумления. Она явно не ожидала столь резкого отпора со стороны незнакомого мужчины, молча вздохнула, намереваясь сказать еще что-то, но Роман опередил ее.

— Какого… раззявила свое хайло? Если хочешь схватить оплеуху, за мною дело не станет. — Для убедительности он поводил кулаком перед ее носом.

Женщина на какое-то время потеряла способность говорить, только молча моргала. Несколько справившись с волнением, значительно спокойнее спросила, опять-таки обращаясь к напарнице:

— Кто он такой и что тут делает? Тебе известно, что рядом не должен находиться посторонний человек?

— Это моя женщина! — опередил он ответ Татьяны. — Где нам вместе находиться — наше дело, а не всяких тут…

— С каких это пор бабе подвалило такое счастье? — совершенно спокойно поинтересовалась Бурая.

— С этой минуты! Впредь без моего ведома каких-либо поручений Татьяне не давать, тона в разговоре с нею не повышать, иначе со мною будешь иметь дело, — тихо произнес Роман.

— Ни хрена себе! — негромко ругнулась Бурая. — Нажила себе помощницу. Я ее кормлю, пою, а она вон что вытворяет, — затараторила она, не сводя с Романа злобных глаз. Затем посмотрела на Татьяну, та лишь кротко кивнула головой и широко развела руками, как бы подтверждая его слова.

И сразу же, как говорится, беря быка за рога, сказала расстроенной напарнице:

— Ты теперь постой тут, а мы пройдемся, дело есть важное. Если что — сама знаешь, как поступить.

С этими словами Татьяна взяла парня под руку, и они отошли от беспомощно смотревшей по сторонам женщины. Еще бы! Она только что оказалась сброшенной с пьедестала верховенства маленького женского коллектива, который давал какие-никакие, но преимущества в рыночных делах.

— А ты смелый! — с восхищением сказала Таня, когда Бурая уже не могла услышать и увидеть их. — Ты знаешь, ее многие побаиваются за несдержанный язык и нахальство. Она глазом не моргнет, чтобы сказать грубость или обозвать гадким словом.

Татьяна откровенно ликовала, осознав реальную психологическую победу над своей властной напарницей. Лицо ее раскраснелось, глядела весело, прижималась щекой к плечу Романа, говорила не умолкая.

— Ты тоже молодцом держалась. Без твоей поддержки я бы так смело не смог говорить с нею.

— Наших девушек тут много — торгуют, дежурят. Давай пройдемся мимо, пусть посмотрят, какого кавалера я заимела, позавидуют и впредь не задирают нос.

По рассказу Романа, они прошли мимо всех «постов». Пары попрошаек, одетых далеко не по-нищенски, любопытными взглядами сопровождали их. Авторитет Тани рос на глазах. Такая тихоня и на тебе, отхватила какого парня! Прошлись и мимо Тимофея. Он улыбнулся Роману и вновь занялся своими семечками.

— Завтра Таня обещала познакомить меня со своими «ребятами», — закончил он рассказ. — Так она назвала людей, которых «попрошайки» охраняют.

Тут же Ланцов составил срочное донесение Кавригину. В нем сообщалось о включении Ивана Иванова в состав диверсионной группы, которую он возглавил, о том, что Усатый — это кличка человека, с которым Желтозубый поддерживает постоянную связь. В послании также указывалось, что прошедший по информации Свирепый — это не Егор, а кто-то другой. На это имя должна прийти посылка от Усатого, а что в ней, кроме тротила, неизвестно. В заключение Сергей сделал вывод: Свирепый является, видимо, поставщиком диверсионных средств, краденого военного имущества для рынка. В донесении выражалась, кроме того, просьба прислать холостые взрыватели различного вида и какое-либо пособие по подрывному делу. Командиру диверсионной группы не к лицу быть неучем.

Возвратился Ланцов к гостеприимным хозяевам под утро. По предыдущим наблюдениям он уже знал: к этому времени снимается наружное наблюдение за домом Нины Дмитриевны. Ночи всё еще свежие, а мерзнуть с вечера до утра в ожидании неизвестно чего не всякому под силу. Каждый день отчеты одни и те же. Желтозубый уже перестал их принимать.

Утром Роман прибыл на «пост» к Татьяне, но ее на месте не оказалось. Бурая стояла в одиночестве, грустно посматривая на бесконечное мелькание серых лиц завсегдатаев рынка. Она молча посмотрела на подошедшего парня и отвернулась.

— Чего нос воротишь? Сама виновата, не надо было нарыкаться, — сказал Роман, стараясь придать голосу примирительные нотки, — хотел познакомиться, а ты как меня встретила? Женщины симпатичнее смотрятся, когда улыбаются.

«Попрошайка» казалась невыспавшейся, с вялым лицом, потухшим взглядом. Рыжая чёлка мочалкой торчала из-под берета.

— Где Таня?

— А я почем знаю, — деревянным голосом ответила она, — сказала, пойдет по делам. Что у нее за дела, не в курсе. Должна бы уже возвратиться, но задерживается.