В течение дня поговорить с кем-либо из своих Сергею не удалось. Чувствовал за собою непрерывное наблюдение. Егор опять-таки, похоже, проверял, как будет вести себя вновь испеченный старший диверсионной группы после нескольких дней отсутствия в Белых Журавлях. Ночные наблюдения за домом подружки Сергея не дали каких-либо результатов. Зря мерзли наблюдатели, зато на душе спокойно. «Больно хорошо получается у этого Ланцова, — думалось Желтозубому. — Если на самом деле всё обстоит именно так, войдет в состав группы и вся организация приобретет новое качество».

Следующий день тоже начался со свидания с Егором. Он встретил Ланцова еще на подходе к рынку.

— Как у тебя дела с девочкой? — без предисловия ощерился Желтозубый, взяв под локоть собеседника.

— Егор! К нашим с тобою делам Галя отношения не имеет. Мне не хочется, чтобы ты касался этого вопроса, — резко ответил Сергей, высвобождая руку.

— Ну-ну.

Сузившиеся глаза Ланцова, его напрягшееся лицо, сжатые кулаки не располагали к дальнейшим дебатам на затронутую тему. Егор предпочел помолчать.

Вдвоем походили по рынку в поисках Ивана, обмениваясь лишь незначительными репликами. Сергей временами замечал поодаль лица товарищей, но покинуть Желтозубого не мог, хотя тот порядком ему поднадоел.

Иван появился в рыночной толпе вместе с Женей. Она держала в каждой руке по пачке папирос «Труд», он на небольшом лотке — разложенные парами кусочки сахара-рафинада. Егор взял торговца за руку:

— Дело есть.

Отошли в сторону от движущегося людского потока.

Сергей держал переданный на его попечение лоток, не зная, о чем говорить с Женей. Она тоже не имела намерений заговорить с незнакомцем. Женщина знала — ничего хорошего от Жоржа ожидать не следовало, напряженным взглядом следила за мужчинами. Говорил Егор, Иван изредка кивал головой в знак согласия. Вот они вместе поглядели на Ланцова и опять углубились в переговорный процесс. К продавцу сахаром подошла бабуля со сморщенным личиком, в длинном мужском пальто до пят. Покрытая серым пуховым платком, обшитым суровой ниткой по краям, она долго смотрела на кусочки сахара слезящимися глазами, покопалась в кармане, беспомощно взглянула на лоток и со вздохом отошла. Сергей догнал бабулю и сунул в ее карман горсть сахара. Та снизу вверх глянула на парня, взяла его руку, прижала к груди и расплакалась.

Вскоре Желтозубый поманил Сергея пальцем, и тот не спеша подошел с лотком. Егор для видимости оглядел сахар, потрогал один-второй кусочек. Затем, обращаясь к Ивану, сказал:

— Это твой командир с данной минуты, невыполнение его приказов недопустимо. Советую подружиться для пользы дела.

Иван равнодушно посмотрел на командира двухстороннего подчинения и неожиданно сказал немецкое «яволь». Сергея рассмешило комедийное действо Ивана, Егору, напротив, понравился молодцеватый ответ, означавший утверждение достигнутой договоренности. Все трое заулыбались под недоуменным взглядом Жени. Не понимая, что могло развеселить мужчин, она на всякий случай тоже улыбнулась, но тут же пожаловалась Ивану:

— Этот, — она указала пачкой папирос на Ланцова, — целую горсть сахара отдал какой-то бабке задарма.

— А кто платить будет? — сразу посуровевшим голосом обратился продавец к растратчику. — Вы хотя и командир мой с этой минуты, как выразился достопочтенный Егор Батькович, а товар чужой.

Сергей достал из нагрудного кармана гимнастерки несколько денежных купюр, вручил двадцать рублей Ивану. Тот передал деньги заулыбавшейся женщине.

— Ну вот и хорошо, а то Елизавета с нас семь шкур спустит за недостачу.

Довольные сделкой, Иван с Женей в полуобнимку углубились в людской водоворот.

— А ты иногда бываешь добрым, — заметил Егор, — бабуля даже расплакалась от умиления.

— Ты меня впредь пальчиком не подзывай, — не отвечая на реплику Желтозубого, сказал Ланцов, — я тебе не какая-нибудь разменная монетка, а полноправный командир диверсионной группы.

— Ну-ну! Значит, согласился! Я рад! — улыбнулся Егор одними губами. — Свирепый скоро подбросит тротилу, будет работа, появится много денег, можно будет покупать не такие подарки…

Кроме Ивана Сергею не удалось этим днем увидеть еще кого-то из своей группы. А надобность такая назрела. Пришло время послать донесение Кавригину об информации, почерпнутой из бесед с Желтозубым, назначении на должность старшего диверсанта, дать распоряжения подчиненным по оперативным делам. Он не сомневался, наблюдение Желтозубый будет за ним вести еще какое-то время. А значит, нельзя с кем-либо встречаться открыто. Оставалось одно — усыпить бдительность наблюдателя и побывать на базовой квартире возле просохшего оврага.

В жизни случается, когда в безвыходных, казалось, ситуациях неожиданно все разрешается само собою. Тогда благодарят всевышнего и вспоминают пословицу «на ловца и зверь бежит». Размышления квартиранта о том, что предпринять, прервала Нина Дмитриевна. Мать Галины готовилась навестить родственницу, назрели неотложные дела. Пожелав молодым людям, чтобы не скучали, она ушла.

Командир оперативной группы не ошибся. Наружный наблюдатель за местом его проживания «клюнул на приманку», пошел за женщиной, чтобы доложить потом Егору, к кому она ходила, сколько времени там пробыла и когда возвратилась. Обычные для наблюдателя задачи.

Нина Дмитриевна не спеша шла по улице, углубившись в невесёлые мысли: нет мужа, война, дочь взрослеет, нужно ее обуть, одеть… Неожиданно послышались шаги за спиной и она невольно обернулась. Вроде бы поодаль мелькнула тень между деревьями. Остановилась, внимательно посмотрела по сторонам, но в темноте ничего не увидела. «Почудилось!»

Сергей выждал какое-то время. Вышел в непроглядную темень, напрямую через огороды, соседские сады направился к дому Оксаны Григорьевны и Данилы Карповича. Дважды возвращался по только что пройденному пути, выжидал за плетнем или деревом преследователя, но вокруг тишина — хвоста не было.

На базовой квартире находились Виктор и Роман. Наконец-то появилась возможность свободно, без оглядки обсудить дела, просто побеседовать, не опасаясь посторонних глаз и ушей.

Важная информация имелась у Романа.

Он рассказал, что теперь тоже не «холостяк». В его орбите появилась женщина, причем не абы какая, а симпатичная, из «службы наблюдения» за подходами к рынку, то есть из попрошаек. Познакомиться с ними посоветовал Тимофей. Они неразлучно стояли парами. Издали понаблюдав за всеми четырьмя, Роман заметил, что женщины подачками интересовались мало. Одна с безразличным видом стоит с протянутой рукой, не глядя на идущих мимо людей, другая внимательно всматривается в лица из-за спины первой. Стоило появиться в поле зрения милиционеру или патрулю, одна из наблюдательниц немедленно исчезала на короткое время, затем вновь возвращалась. Наблюдательницы были примерно одинакового возраста: двадцать пять — двадцать восемь лет. Одна из них заметно выделялась чистым, без косметики лицом, стройной фигуркой и грациозными движениями.

Так уж заведено, продолжал Роман, что у двух подружек всегда одна ведущая, другая ведомая. Причем это заметно даже невооруженным взглядом. Понравившаяся ему женщина была явно ведомой. Другая прямо-таки курицей-наседкой опекала свою подопечную, не позволяя даже рта открыть без разрешения, не говоря о самостоятельных действиях. Такие пары обычно долго не сосуществуют, чаще всего не выдерживает ведомая. Она терпит положение униженной до поры до времени. Стоит измениться обстоятельствам, и ведомая вырывается из-под влияния ведущей. Нередки случаи, когда роли при этом меняются.

Выждав время, когда его симпатия осталась одна, Роман подошел к ней и без особых церемоний сразу протянул руку:

— Хочу познакомиться с симпатичной женщиной.

— С какой стати? — ответила она, вскинув густые черные брови, и плавным движением приподняла одно плечо.

Глаза женщины насмешливо смотрели на Романа, но протянутую им руку приняла в узкую ладошку и не отпускала.