— Да, но…

Фриц умолк, увидев в руке Зверя маленький револьверчик. Часто перемаргивая, он растерянно молчал.

— Отойдите к стене. Пистолет вам пока не понадобится. Ирина свяжется с разведцентром, получит ответ, тогда видно будет, как дальше с Усатым поступить. А пока расскажите, откуда взялся у вас ТТ?

После минутного колебания Блаттлаус не без гордости рассказал.

Когда он пересекал какую-то улицу, нос к носу столкнулся со старшим лейтенантом, работником одного из отделов штаба. Тот был удивлен встрече, сказал, что его разыскивают. Потом, разглядев форму, испугался. Пришлось применить палку. Хотел воспользоваться его форменной одеждой, но послышались шаги патрулей. Пришлось немедленно ретироваться.

Прозвучал зуммер. Разведцентр ответил радиограммой на запрос резидента.

— Позвольте мне самому расшифровать? — тоном просителя с испугом прошептал Фриц.

Сергей усадил Блаттлауса за стол, передал ему кодовую таблицу, журнал радиограмм.

Декодируя группы цифр на листе бумаги, буква за буквой прочитал: «Усатый под арестом, как предатель подлежит немедленному уничтожению. Центр».

Сергей смотрел через плечо дешифровщика, пока текст не приобрел окончательного смысла. Немец вскочил как ужаленный, лицо его побледнело. Зло выговорил:

— Гад, успел сообщить!

После этого сник, затравленно глядя на Зверя.

— Кто этот гад? — быстро спросил Сергей. — Вот кого надо уничтожить в первую очередь. Видишь, как с его подачи расценили ваш арест в разведцентре. Там, видимо, подумали, будто Усатый перешел на сторону СМЕРШ!

— Пустоголовые!

— Кого вы назвали гадом? — повторил вопрос Зверь.

— Мне бы не хотелось о нем говорить. Еще есть возможность разобраться.

— У вас нет на это времени. Прочитать еще раз расшифрованную радиограмму?

— Не надо. Ее содержание я запомнил хорошо и вряд ли когда-нибудь забуду.

— Ну, так что? Исполнять предписание разведцентра? Или мы еще продолжим беседу?

— Что вы, что вы! Гадом я назвал лейтенанта Гаффера, он же Зевакин. У него своя агентурная сеть, но гораздо меньшая, чем у Зверя.

— Где работает?

— В хозяйственном управлении Юго-Западного фронта. Мы с ним поддерживаем личные контакты. Кроме него никто не мог сообщить о моем аресте разведцентру.

— Пароль есть?

— Нет, только личные контакты.

Зверь тут же сочинил легенду, будто одному из его подчиненных грозит арест и того срочно необходимо переправить через линию фронта; он, резидент, не имеет возможности сделать этого. Сатана говорил, есть где-то «коридор», по которому прибывают эмиссары, диверсионные группы из-за линии фронта, но толком ничего сказать не мог.

— Не знал о нем Сатана, — ответил Фриц.

Он несколько оживился, глаза перестали бегать. Начал увлеченно рассказывать, что ему известно о «коридоре». Указал ориентировочно место нахождения заброшенного участка шоссейной дороги, пересекавшей перпендикулярно линию фронта. Участок зарос травой, замаскирован лучшим образом. Немцы сделали тележку на шариковых подшипниках вместо колес, наподобие тех, которые применяют безногие инвалиды. Человек ложится на тележку, отталкивается руками, быстро и незаметно минует линию фронта. В обратную сторону едет другой или тележку оттягивают назад телефонным кабелем. Этот метод использовали для доставки грузов от разведцентра, но вмешались пограничники. Руководит сухопутной операцией капитан инженерных войск по кличке Жук.

— Настоящая его фамилия мне неизвестна, не видел я его ни единого раза, но звание настоящее. Все последние эмиссары приходили и уходили за линию фронта по его «дороге». Вопросы прибытия и убытия со мною не согласовывались. Не будут и вас ставить в известность, — на грустной ноте закончил монолог Усатый.

— Вы не сказали во время прошлой нашей беседы о своем месте службы, должности, — напомнил Зверь.

— Офицер отдела кадров штаба тыла Юго-Западного фронта.

— Как вы туда попали?

— Богдан помог. Козюк Богдан, младший лейтенант из СМЕРШ, друг детства, я вам о нем говорил.

— Прошлый раз вы мне не хотели называть его. Что изменилось теперь? СМЕРШ на прежнем месте.

— Тогда еще была надежда, Богдан поможет. Теперь ее нет. Гоффера он тоже знает, возможно, и сообщил ему о моем аресте.

— Случайно, от вашего осведомителя в СМЕРШ не приходилось слышать о капитане Довженко?

— Как же, в паре с Козюком работали. А зачем он вам?

— Хочу привлечь к нашей работе, наметились подходы. Говорят, грамотный офицер.

— Грамотей этот в Сталинграде остался. Он меня там едва не разоблачил. Спасибо, Богдан выручил, да так удачно, что сам Довженко оказался под следствием.

— Причина? — резко спросил Зверь, с ненавистью глядя на Усатого. — Что по этому поводу говорил Козюк?

— Точно не знаю, но какое-то дело тот идиот прикрыл, еще что-то приклеил ему Богдан.

— Живой?

— Насколько мне известно, до последнего времени был жив. Оправдывается перед следственными органами. Для нашего дела он, по-моему, совершенно не пригоден. Так вот и живем за счет других.

— Блаттлаус! Тля ты настоящая! Паразитируешь на судьбе хорошего человека, — не сдержался Зверь.

Немец внимательно посмотрел в лицо Сергея, прищурил глаза, опустил низко брови.

— Я вас узнал! — воскликнул он. — Вы капитан Бодров, старший оперативной группы. Мы ехали вместе из Сталинграда в соседних купе. Вот теперь до меня начинает доходить, в чем причина всех провалов. В разведцентре ломают головы: где корень зла? А он сидит передо мною и втихомолку улыбается своим успехам. Вы меня узнали?

— Безусловно. Активнее других подпевали «Гоп со смыком» да смотрели настороженным взглядом.

Неожиданным прыжком Усатый оказался у стола, схватил пистолет, резко повернулся, но Сергей опередил на мгновенье. Хук снизу отбросил нападавшего. Грянул выстрел, но пуля ушла в деревянный потолок. Тут же в комнату ворвались Иван и Мария.

Сергей подошел к лежавшему навзничь немцу, разжал закинутую за голову ладонь, освободил зажатый пистолет. Иван ногой перевернул Блаттлауса на живот, связал руки брючным ремнем.

Прошло несколько минут, прежде чем нокаутированный зашевелился, начал невнятно бормотать по-немецки, но постепенно взор его прояснился, Мария помогла сесть.

— Сколько же ты наделал бед для Германии! — после длительного молчания сказал он, глядя в пол. — Ведь догадывался — ты враг. Сожалею, что не застрелил, а мысль такая была. За неспособность вовремя сообразить порой людям приходится расплачиваться жизнью.

— Вы собирались сгноить меня в подполье. Как видите, не получилось. Придется вам вновь там подождать, пока не приедет Кавригин, — ответил Зверь.

На фронте случается всякое. Но такого события, чтобы в громадном водовороте человеческих судеб отец с сыном оказались вместе откомандированными на решение одной и той же задачи, не должно было произойти даже по теории вероятности.

Сергей с отцом получили распоряжение ехать в Сталинград в командировку. Вернее, такую задачу получил Сергей, а Шведов обязывался обеспечить его автотранспортом.

Толчком к последующим событиям послужила докладная записка капитана Бодрова разведывательному отделу о событиях, связанных с задержанием собственного агента под псевдонимом Сыч в Суходоле под Сталинградом, о проведенном дознании оперуполномоченным особого отдела старшиной Козюком причин его гибели.

Сергей неоднократно намеревался снять с себя груз несуществующей вины за попадание чужой пули в изображение Сталина на груди Сыча, но опасался вовлечь в очередное рассмотрение вопроса капитана Довженко. Теперь же, когда узнал из уст Блаттлауса о судьбе оперативника, пришел к выводу, что тот находится под следствием из-за него. С этим и обратился к своему руководству.

С Бодровым долго беседовал начальник разведывательного отдела по существу докладной записки.

— Надо бы давно разрешить вопрос, — говорил Кавригин, привлеченный к участию в ее рассмотрении, — снять душевную тяжесть. Без этого нагрузок хватает.