Цин Шуя, потом на Цанхай Минъюэ и сказала:

"Цин Шуй, ты хочешь вступить в Секту Небесного Дворца?"

Оказалось, несмотря на свою задумчивость, она прекрасно

слышала все, что говорили между собой Цанхай Минъюэ и Цин Шуй.

"После того, как я отправлю Минъюэ в Небесный Дворец, я вернусь.

У меня есть важные дела. Вот когда я их закончу, я вернусь и найду вас",

безучастно ответил Цин Шуй. Цанхай Минъюэ удивилась этим словам. Они знали, что такого важного нужно сделать Цин Шую. Внезапно

ее мысли закрутились, ей вдруг стало так грустно.

"Давай я с тобой поеду, я скучаю по дому!" добавила Хоюнь

Лю-Ли.

А Цин Шуй изначально хотел, чтобы Хоюнь Лю-Ли осталась,

составила бы компанию Цанхай Минъюэ, но когда она сказала, что скучает по дому,

он растерялся и не знал, что ответить.

Можно было считать, что они теперь летели над территорией

"Центрального Региона", покинув Южный Город. Самые сильные кланы и секты

континента Зеленого Облака были расположены в Центральном Районе. Это было

место, насыщенное духовной Ци Неба и Земли. Источники этой великой силы обычно находились около гор

или океанов, но никак не внутри шумных городов. Обычно для основы выбирался

регион, где хранились все "духовные корни". Эти драгоценные земли с духовными

корнями позволяли культиваторам добиваться вдвое больших результатов при вдвое

меньших усилиях, давая им возможность улучшить качество их культивации, что

было несомненной подмогой для тех, кто пытался совершить прорыв в уровнях.

Цин Шуй кожей чувствовал, что атмосфера была еще более

оживленной, чем в Южном Городе. Центральный Регион был подобен гигантскому извивающемуся

дракону, без какого-либо намека на претенциозность, однако оказывавший на людей

тяжелое давление.

Легенда гласила, что у каждого из девяти континентов был

исключительно мощный защитник - дьявольское чудовище, но никто никогда их не

видел. Никто не знал, как они выглядят, что именно они защищают и т.д.

"Цин Шуй!"

Цин Шуй замер от удивления - Цанхай Минъюэ обычно не

обращалась к нему по имени. Он посмотрел на одиноко стоящую Цанхай Минъюэ с

удивлением во взгляде.

"Да, Юэюэ? Скажи, в чем дело, я сделаю все, что тебе будет угодно, ну, кроме

прыжка в вулкан или подъема по холму из лезвий", Цин Шуй понятия не имел, зачем

Цанхай Минъюэ позвала его, тем не менее, его сильно расстраивала хрупкость во

всем виде Цанхай Минъюэ. В глубине сердца Цанхай Минъюэ была богиней, сильной и

гордой императрицей. Он бы никогда не подумал, что такая сильная женщина, как

Цанхай Минъюэ, могла иметь слабости. Думая о ее одиночестве, Цин Шуй горько

вздохнул. У него-то хотя бы была мама, хоть и далеко, и все члены его клана. Ели

бы он был одинок, чувство абсолютной беспомощности было бы ни с чем несравнимо

и ужасно. Величайшая боль человечества была именно в одиночестве, одиночестве,

настолько глубоком, что оно постепенно проникает в самую глубину души.

Цин Шуй растерялся. Он понимал, что нужно было что-то, что успокоило бы Цанхай

Минъюэ и поставило ее снова на ноги. Лишь любовь или крайняя ненависть могла

помочь избавиться от чувства одиночества. Столько было могущественных экспертов

с длинными жизненными циклами, которые в итоге выбирали смерть именно из-за

одиночества. С другой стороны, были многие, выбиравшие жизнь именно благодаря

любви или ненависти!

"Если бы она понесла от меня дитя, она бы сразу приобрела

смысл жизни!" дикая мысль пришла в голову Цин Шую.

В этот момент троица сидела на спине огненной птицы. Хоюнь

Лю-Ли сидела, обняв колени, скучающим взглядом осматривая окрестности. Цин Шуй

молча смотрел на прекрасное лицо Цанхай Минъюэ. У него было сильное

предчувствие, что если Цанхай Минъюэ сейчас уйдет, то он, скорее всего,

потеряет ее навсегда. И в этот момент Минъюэ собралась было что-то произнести...

Цин Шуй потянулся вперед, обнял ее и поцеловал. Обеими

руками они обнимал ее за плечи, прижимаясь к ней как можно крепче. Цанхай Минъюэ

не успела ничего сказать. Она была в объятиях Цин Шуя, ее губы ласкали его

губы, ее сердце забилось быстро-быстро, и она даже не стала сопротивляться

этому.

Цин Шуй уже решил для себя, что бы ни случилось, он должен

поцеловать ее. Для такой, как Цанхай Минъюэ, которая еще никогда не была в

таком близком контакте с мужчиной, поцелуй мужчины означал автоматический

переход в мистическую сферу. Цин Шуй продолжал целовать ее, сомкнув свои губы

на ее вишневых губах, что означало своего рода его "монополию" на владение ею.

Цин Шуй не собирался влюблять ее в себя этим поцелуем. Он бы предпочел, чтобы она его возненавидела.

"Ненависть и Любовь - две

стороны одной монеты. Ненависть может дойти до крайности. И любовь тоже!" Цин Шуй не знал, приведет ли его поведение

к ненависти со стороны Цанхай Минъюэ, он

лишь хотел, чтобы она никогда не забывала его. Он хотел остаться огоньком

пламени внутри ее сердца посреди темноты тяжелого одиночества.

Однако пока он целовал Цанхай Минъюэ, его накрыло восхитительно

чувство, заставившее его забыть обо всем. Мягкое прикосновение и нежный аромат

ее тела... Он вдруг вспомнил о двенадцати портретах красавиц. Неужели Цанхай

Минъюэ была одной из протагонисток этих портретов? Обладательницей

божественного тела?

Цанхай Минъюэ неуклюже избегала встречи с языком Цин Шуя,

но куда же было спрятаться ее языку в ее маленьком деликатном ротике? Более

того, ее борьба заставила язык Цин Шуя полностью испробовать весь ее рот,

облизав его изнутри. Обнимая ее, его руки непрерывно ласкали ее сзади, каждый

изгиб ее утонченного тела.

Цанхай Минъюэ возбудилась и оттолкнула Цин Шуя. Тот запаниковал.

Ее лицо раскраснелось, глаза подернула влага, ее слегка

припухшие губки выражали сексуальность, даже ее черные блестящие волосы слегка

спутались, но только добавляли ей очарования.

В ее взгляде читались смешанные чувства. Она, не отрываясь,

смотрела на Цин Шуя. Тот думал о том, что взгляд женщины может быть таким

сложным, таким запутанным. Она явно тянула время и мешкала.

"Минъюэ..."

"Не нужно ничего говорить, я просто хочу тишины и покоя",

сказав это, она призвала своего монстра и быстро запрыгнула верхом на кондора.

"Цин Шуй, ты ужасный человек!" сказала Хоюнь Лю-Ли, когда

вернулась в чувство после увиденного.

"Цин

Шуй: "..."

В итоге на спине жар-птицы остались двое - Цин Шуй и Хоюнь

Лю-Ли. Цин Шуй скомандовал птице следовать за кондором. Он был готов к тому,

что Цанхай Минъюэ возненавидит его навсегда, однако, какой же мужчина выдержать

ненависть девушки, которую он любит?

"Как ты себя чувствуешь?"

"Ужасно", смущенно выдохнул Цин Шуй.

"Хочешь, я помогу тебе? С моей помощью ты сможешь обнимать

Сестру Минъюэ дома", глаза Хоюнь Лю-Ли смеялись.

"Ты, маленькая чертовка, ревнуешь!" хихикнул Цин Шуй и

рванул вперед к Хоюнь Лю-Ли, чтобы схватить и не выпускать из своих объятий.

"Ах, что ты собираешься делать!" взвизгнула Хоюнь Лю-Ли,

когда Цин Шуй навалился на нее всем телом. Она начала страшно нервничать и

постоянно кричала от удивления и смущения. То похотливый огонь в его чреслах

нужно было куда-то девать, поэтому он прижался к тонкому и деликатному телу,

ощущая упругие мягкие холмы под одеждой. Тлеющие угли снова вспыхнули пламенем,

и он сорвал вуаль с лица Хоюнь Лю-Ли.

"Цин Шуй...Я не готова, это не самое лучшее место..." задрожала