"Около часа. Я расскажу то, что знаю. В городе никто не смеет говорить, что знает его хорошо. Кто на самом деле понимает город с населением в несколько миллиардов? Мы сейчас в южной части города. В южной части власть не в порядке".

Цин Шуй подумал о словах Цанхай Минъюэ и вспомнил свою прошлую жизнь, когда даже в самых маленьких городках существовали банды. Были небольшие кланы, где отличному игроку никогда не удавалось пересилить местного главаря. А в таком месте, как столица континента, такие банды переплетались и глубоко укреплялись корнями, потому что жили и развивались в одном месте долгие годы.

Человек здесь был, как иголка в стоге сена, слишком занят своими делами. Здесь никто не будет для тебя ничего делать без получения выгоды, всему есть свой резон. Цин Шуй подумал об этом и почувствовал себя лучше. Он слишком узко смотрел на вещи. Мир был слишком велик, ему не стоило считать себя важной персоной. В мире девяти континентов мало кто может оставить в памяти свои имена.

"Здесь есть сильный фигуры, которых стоит избегать, так как ты очень от них отличаешься - Имперский Аристократ, Секта Радости и Секта Божественного Меча!" - медленно сказала Цанхай Минъюэ.

"Секта Радости? Они родственники такой же секты в Стране Цан лан?" - неуверенно спросил Цин Шуй.

"Да, Секта Радости в Стране Цан Лан это их ответвление. Проще говоря, секта в Стране Цан Лан составлена из группы людей из секты Радости отсюда".

Цин Шуй не мог не вспомнить красотку из Секты Радости, которую он ранил. Он мельком услышал, что она самая красивая женщина в секте, возможно, у нее были какие-то связи. Он почувствовал себя слегка неуютно, но быстро отогнал от себя эту мысль.

Выйдя из экипажа, Цин Шуй увидел, что они остановились перед великолепным поместьем. Снаружи виднелись павильоны и террасы, нефритовые башни...

Главная улица была древней и простой, но малые улицы были гораздо щедрее. Цин Шуй уже не удивлялся улицам двухсотметровой ширины.

Он посмотрел на две больших иероглифа наверху ворот, Цан Хай!

Это поместье было неописуемо лучше, чем все виллы из его прошлой жизни, просто несравнимо. Цин Шуй осмотрел пейзаж вокруг и увидел продвинутую архитектуру и деревянное зодчество исключительной тонкости.

В таком просторное поместье Цин Шуй не заметил ни одного рабочего. Цанхай Минъюэ провела Цин Шуя и Хоюнь Лю-Ли по холмам, маленьким озерцам, лесам и уютным домикам позади поместья, когда неожиданно появились двое.

Они были парой приблизительно тридцати лет. Мужчина был красив и развит, пьяняще зрел и мудр. Женщина была с отличной фигурой. Ее зрелая сдержанность вызывала желание рассыпаться в реверансах. Лицо без косметики было прекрасно, как картина. Глаза были глубоки и очень похожи на глаза Цанхай Минъюэ.

Цин Шуй тихо прокомментировал: "Какая божественная пара!"

У мужчины оказался хороший слух. Его глаза вспыхнули и быстро пробежались по Цин Шую.

И тут Цанхай радостно побежала навстречу прекрасной даме, обняла ее и закричала: "Мама!"

И тут же обняла элегантного мужчину: "Папа!"

"Деточка, не утомилась так бегать?" - сказал мужчина и почесал прекрасный носик Цанхай Минъюэ.

Магнетический голос его был очаровательным. Цин Шуй теперь понял, почему Цанхай Минъюэ не смотрела ни на одного мужчину, у нее был богоподобный отец. Девочки всегда сравнивают мужчин со своими отцами подсознательно. Цин Шуй никогда не видел никого, хоть отдаленно похожего на этого мужчину, даже Гунсунь Саньцянь из Секты Небесного Меча не подходил.

"Я не устала нисколько. Я так по вас соскучилась!" - кокетливо ответила Цанхай Минъюэ.

Цин Шуй не ожидал такой легкости от такой высокомерной дамы!

"Юэюэ, представь нам своих друзей. Ты никогда никого не привозила в наш дом", прекрасная дама сказала с улыбкой, с обожанием протянув Цанхай Минъюэ свой руки.

Какой же мелодичный голос был у этой женщины! Аура чистой любви была так сильно похожа на ауру самой Цанхай. Наверное, она будет такой же царственно зрелой, как и ее мать, в будущем.

"Юэюэ, трудно поверить, что у такой высокомерной богоподобной женщины такая кличка", Цин Шуй все еще не верил своим глазам. Обычно неэмоциональная, безразличная, отстраненная и самодовольная девушка вдруг повернулась с неожиданной стороны.

"Ой, чуть не забыла! Это моя ученица Хоюнь Лю-Ли. Красивая, правда? А это Цин Шуй", радостно ответила Цанхай Минъюэ.

"Вот это двуличность, как она может так играть?" Цин Шуй не мог успокоиться и продолжал осуждать Цанхай Минъюэ. Затем он развернулся к небесной паре и с поклоном сказал: "Позвольте с моим самым большим почтением".

"Ха-ха, молодой человек. Неплохо, неплохо. У моей дочери хороший вкус!" сердечно рассмеялся элегантный мужчина, похвалив Цин Шуя.

Цанхай Минъюэ и ее мама встревожено посмотрели на Цин Шуя. Цанхай возмутилась: "Папа, ну что ты такое говоришь?"

Цанхай все же была шокирована тем, что ее отец похвалил Цин Шуя. Она-то думала, что он скажет что-нибудь вроде "Неплохо". А тут такое! Она впервые слышала такие слова от отца. На его уровне было мало достойных похвалы мужчин, особенно молодых.

"О, Его почтение подобны небесному бессмертному, я не заслуживаю вашей похвалы", таков был разумный ответ со стороны Цин Шуя, потому что он понимал, что у мужчины перед ним огромная сила, которую было трудно измерить. Хотя он мог ощутить отвагу самой Цанхай Минъюэ, находившейся на вершине Сяньтянь. Однако ничего не было понятно по этому джентльмену, можно было только догадываться.

Боевой Генерал!

"Учитель, оба ваших родителя так молоды, как мне к вам обращаться?" Хоюнь Лю-Ли была сама непосредственность, как невинное дитя.

Цин Шуй и слова не мог сказать; они больше не выглядели, как учитель и ученица. Птицы одного поля... Не удивительно, что говорят, что самое трудное - это угадать, что на сердце у женщины.

"Язык у него подвешен, так ведь, Цин Шуй? Ха-ха, я дожила до таких лет, а впервые встречаю такого уникального юношу", дружелюбно сказала прекрасная леди.

Впервые Цин Шуй ощутил силу этой женщины. Вся семья была настолько восхитительна, ведь они обладали силой, вдвойне больше, чем Цанхай Минъюэ.

Может быть, она только что перешла на уровень Боевого Генерала?

"Уважаемая, пожалуйста, не хвалите меня. Мне так стыдно. Смотреть на вашу семью - мечта. Я чувствую себя частью чего-то очень, очень важного сейчас", скромно улыбнулся Цин Шуй.