Профессиональных воинов дзэн привлекал к себе доступностью и простотой, связанной с упрощением буддийской догматики, способностью воспитать в человеке волю, акцентировать внимание на самообладании и хладнокровии, быть невозмутимым и сдержанным в любых жизненных ситуациях. Большим достоинством самурая считалось не дрогнуть ни внешне, ни внутренне перед неожиданной опасностью и сохранить при этом ясность ума, способность трезво мыслить и принимать правильные решения. На практике воин должен был, как отмечал большой знаток дзэн-буддизма Д.Т. Судзуки, оставаясь «неотягощенным телесно или душевно», обладая железной силой воли, идти прямо на врага, не смотря назад или в сторону, для того чтобы его уничтожить, — и это все, что от него требовалось.

Дзэн-буддизм учил своих приверженцев не бояться смерти, что также притягивало к нему самураев. Бытие в существующем мире признавалось дзэн лишь видимостью, а не действительностью. Внешний мир, по буддийским представлениям, иллюзорен и эфемерен, он только проявление всеобщего «ничто», из которого все рождается и куда все уходит, а жизнь в нем дана людям лишь на время и подлежит возврату. И случиться это может в любой момент. Концепция непостоянства всего существующего, эфемерности и призрачности жизни (мудзё) в то же время связывалась с понятием прекрасного. Все кратковременное и недолговечное, существующее мгновения, например цветение вишни и опадание ее лепестков, испарение капель росы после восхода солнца с поверхности листа, облекалось в особую эстетическую форму. В соответствии с этим тезисом, и жизнь человека считалась тем прекраснее, чем она короче, особенно если это ярко прожитая жизнь. Отсюда и не боязнь смерти у самураев и «искусство умирать».

Этика и психология японских воинов усилили еще больше героику смерти и самопожертвования ради высшего идеала — служения господину и окружили смерть ореолом славы. Поэтому пренебрежение к смерти и земному существованию культивировалось в самурайской среде особо.

Отложило отпечаток на воззрение о смерти и буддийское положение о вечности жизни и о перерождении любого живого существа через определенный промежуток времени. Смерть индивидуума, согласно догмам буддизма, не означала конца его существования в будущих жизнях. Поэтому человек должен был безропотно подчиняться «великому закону возмездия», своей карме («го»), то есть судьбе, определенной степенью греховности в прошлом существовании, не выражая неудовольствия жизнью.

На войне сила духа воина была самым главным. Именно духовная твердость ценилась самураями выше всего. Дзэн уделял духовному аспекту даже большее внимание, чем напряжению физических способностей человека. Мистические элементы буддийской религии и дзэнская медитация дзадзэн выступали в качестве решающих факторов в выработке силы духа. Медитация была призвана для того, чтобы с помощью самовнушения довести индивидуума до состояния «самоуглубления». С помощью самоуглубления человек должен был познать «истину Будды» и достичь тем самым своего «спасения». Конечным итогом «погружения в молчаливое созерцание» являлось «просветление» (сатори) — неописуемое и необъяснимое состояние, которого можно было достичь, по утверждениям монахов, только интуитивным путем. Ступенями к достижению просветления во время медитации были: самоуглубление, достигавшееся путем размеренного дыхания, освобождение мозга человека от всяких мыслей, то есть переход в состояние подсознательно-ассоциативного мышления (мусин) и выход за пределы собственного бытия или «отсутствия собственного я» (муга). По утверждениям монахов секты Сото, на человека, находящегося в таком состоянии, могло внезапно снизойти сатори. В секте риндзай практиковался другой путь к просветлению, заключавшийся в энергичном обмене обескураживающими вопросами и ответами между наставником и учеником, иногда с ударами палкой (бо) и криками (кацу). Вопрос наставника дзэн (коан) — предназначался для возбуждения интуиции. Участники этой практики во время вопросов и ответов должны были освободиться от всякой логики и связности, которые якобы мешали «безмыслию». Они считали, что при полном отсутствии мышления могло наступить просветление.

Дзэн так неразрывно слился с самурайским сословием, что способствовал оформлению в его рамках производных, получивших название «дзэнских искусств», то есть ритуалов, различных церемоний, связанных с идеями этой секты. В первую очередь это относится к чайной церемонии, стилю поведения в обществе, искусству аранжировки цветов, ландшафтному садоводству.

В эпоху Камакура в Японии начали функционировать и другие новые секты буддизма, в том числе Нитирэн (Нитирэн-сю), известная также как Секта лотоса или Хоккэ. Секта была основана в середине XIII века воинствующим монахом секты Тэндай Нитирэном (1222–1282). Секта проповедовала положение о непременном превращении через определенное время всех живых существ и неодушевленных предметов в Будду, так как он заключен во всем, будь то человек, животное или какая-либо вещь. Буддизм секты Нитирэн был очень прост. Для обретения моральной добродетели, а, следовательно, и спасения достаточно было произнести сакральную молитвенную формулу «Славься, Сутра[2] Лотоса Благого Закона!» или «Слава Лотосовой Сутре!». Именно в Сутре Лотоса якобы содержались слова Будды, необходимые для просветления и спасения. Приверженцами этой общедоступной и довольно популярной секты были служилые люди, деклассированное самурайство, крестьянство, горожане.

В упрощенном виде учение Нитирэна сводилось еще и к тому, что человек, в первую очередь, должен был воздавать благодарность Будде и Истинной Дхарме. Такую же благодарность он должен был воздавать родине. А принесение благодарности Будде, как это толковал Нитирэн, подразумевало ликвидацию и проклятие всех ложных учений и защиту любимой страны. В противном случае родину должна была охватить смута, и она могла подвергнуться иноземному вторжению. Все это нашло отражение в трактате Нитирэна «Риссё анкоку рон» («Рассуждения об установлении справедливости и спокойствия в стране»). При этом Нитирэн не исключал и самых экстремальных методов по отношению к подвижникам других буддийских течений и настоятелям главных храмов буддизма Японии, вплоть до их физического уничтожения, что, естественно, не могло не вызвать такой же ответной реакции по отношению к нему

Определенное влияние на японское общество того времени оказало конфуцианство (Дзюкё) чжусианского толка, привнесенное на острова из Китая, приблизительно в то же время, что и буддизм. Учение Конфуция, переработанное Чжу Си, представляло собой консервативное догматическое течение религиозно-идеологического плана. Религиозные аспекты переплетались в конфуцианстве с философскими, этическими и политическими учениями. В средневековой Японии получило распространение так называемое неоконфуцианство. Особенно привлекательным неоконфуцианство оказалось для дзэнских монахов, увидевших в нем полезное мирское дополнение своей религии. Поэтому конфуцианские доктрины быстро вошли во взаимодействие с дзэн-буддизмом, еще раньше, чем они были одобрены императорским двором Киото. Буддийская «легкость смерти» гармонично сочеталась с конфуцианской нравственной чистотой, чувством долга и духом самопожертвования, которые ставились японскими конфуцианцами на недосягаемую высоту. Ради этих принципов учили жертвовать всем. Смерть во имя исполнения долга считалась «настоящей жизнью». Как результат этого эклектизма было появление в Японии периода Камакура конфуцианско-дзэнских священнослужителей и монахов, получивших название «дзюсо».