Сознавая, что он сделал все, что было в его силах, Арфлейн согласился с предложением Рорсейна спуститься вниз и перекусить. На мостике он оставил Хебера и Босуна.

К его удивлению, каюты внизу оказались довольно просторными, поскольку в них находилось лишь самое необходимое для такого путешествия. Кают-компания была обставлена с роскошью, не уступающей каютам «Ледового Духа»: мягкие кресла, стол из моржовых клыков. На полу лежал ковер из рыжевато-коричневых шкур волка (довольно редкого зверя). Большие иллюминаторы пропускали в каюту мягкий дневной свет.

Четверо вошедших сели за стол, повар расставил перед ними суп из мяса снежного коршуна, тюлений бифштекс и блюдо из лишайников, произрастающих в некоторых частях плато. Во время ужина за столом царило молчание, что вполне устраивало Арфлейна. Время от времени, подняв глаза, он встречался взглядом с Ульрикой Ульсенн, сидящей напротив. Для него это был еще один довольно неуютный ужин.

Рано утром судно вошло в район, где видели китов. Радуясь отсутствию Ульсеннов и Манфреда, Арфлейн сменил у штурвала Босуна.

В отдалении уже показались мачты китобоев. К этому времени флот еще не разделился: корабли шли одинаковым курсом, а это значило, что киты пока еще не обнаружены.

По мере приближения к основной группе Арфлейн увидел, что мачты кораблей исчезли и начали отходить друг от друга: обнаружив стаю, корабли преследовали выбранную ими жертву.

Арфлейн дунул в переговорную трубу на мостике. Ему ответил Манфред Рорсейн.

— Мы настигаем стаю, — рапортовал Арфлейн. — Она разделилась, за большими китами гонятся китобои, мы же выберем себе небольшого бычка.

— Сколько еще осталось идти? — в голосе Рорсейна послышались нотки возбуждения.

— Около часа, — коротко бросил в ответ Арфлейн и отошел от трубы.

На горизонте, справа по борту, на сотни футов возвышались в темно-пурпурное небо огромные ледяные скалы. Слева по борту параллельно ей шли небольшие острые гряды льда. Между ними двигалась яхта Рорсейнов по направлению к месту бойни, где уже ясно были видны корабли, преследующие гигантских животных.

Стоя на мостике, Арфлейн уже приготовился было взяться за рулевое колесо, но увидел добычу, прекрасно подходящую для их яхты: несколько сбитых в толпу бычков впереди по курсу. Вытянув шею, Рорсейн и Ульсенны пытались, перегнувшись через перила, разглядеть, что происходит впереди.

Вскоре яхта подошла настолько близко, что можно было без труда наблюдать за работой отдельных кораблей.

Крепко сжав обеими руками штурвал, Арфлейн уверенно вел корабль по курсу, огибая китобоев по широкой дуге.

По вспененной белизне льда текла темно-красная кровь китов, небольшие суда, со стоящими наготове гарпунщиками, преследовали гигантских млекопитающих. Кое-где загарпуненные киты тянули за собой утлые суденышки с головокружительной скоростью. Рядом с их яхтой буквально по воздуху пронеслось небольшое судно, влекомое разъяренной болью коровой, превышающей его по длине более чем в четыре раза и почти вдвое выше. Двигаясь, она раскрывала гигантскую пасть, полную зубов, отталкиваясь от льда передними и задними плавниками. Костяные полозья судна, казалось, развалятся при очередном прыжке надо льдом. На борту, испуганно вцепившись руками в ограждение, рассыпался экипаж. Шкура коровы, покрытая многочисленными ранами и кровью от десятка вонзившихся в нее гарпунов, была покрыта жестким, серовато-коричневым мехом. Как и большинство китов, она не напала на судно, которое могла бы перекусить пополам в считанные мгновения. Через несколько минут она была уже далеко от яхты.

В другом месте перевернутый на спину бык в предсмертных судорогах беспомощно хлопал массивными плавниками. К нему с копьями и ножами для разделки наготове осторожно приближались матросы с нескольких кораблей. Они казались карликами рядом с издыхающим на льду монстром.

Рядом с ними Арфлейн заметил корчащуюся в судорогах корову, теряющую кровь из огромного количества ран.

Внимание Арфлейна привлекло какое-то движение с правого борта. Наперерез им мчался огромный бык, волоча за собой баркас. Столкновение казалось неминуемым.

В отчаянии он круто повернул колесо. Полозья яхты затрещали на повороте, оно даже едва не столкнулось с быком. Со всей силы нажав на колесо, Арфлейн вывел яхту на параллельный баркасу курс. Теперь он ясно видел, что на носу баркаса, зажав в поднятой руке гарпун, стоял капитан Бренн. Его лицо было перекошено ненавистью к пленившему их киту. Животное, обескураженное внезапным появлением яхты, закрутилось на льду, пока не увидело судно Бренна. Спустя мгновение оно бросилось на капитана и его команду. Широко раскрывшись, огромные челюсти сомкнулись над баркасом. Раздался неистовый крик захваченных врасплох китобоев. Арфлейн видел, что его друга выбросило на лед. Бренн пытался уползти в сторону, но кит уже увидел его и вновь раскрыл челюсти. На мгновение в воздухе показались дрыгающиеся ноги капитана, затем исчезли и они. Арфлейн повернул колесо, но было уже поздно.

Подойдя к киту, он заметил, что на месте Уркварта уже стоит Манфред Рорсейн, наведя на животное гарпунную пушку.

Схватив мегафон, Арфлейн закричал:

— Рорсейн! Глупец! Не стреляйте в него!

Вероятно услышав его, юноша махнул рукой и вновь склонился над пушкой.

Арфлейн попытался было повернуть, но тщетно. Как только массивный гарпун вылетел из дула, по всему кораблю прошло легкое сотрясение. За гарпуном потянулся линь, до тех пор, пока страшное орудие не вонзилось в жертву. Чудовище поднялось на задних плавниках, испустив оглушительный рев, его тень полностью накрыла яхту.

Линь гарпуна натянулся, и передние полозья яхты повисли в воздухе. Внезапно натяжение ослабло: Рорсейн закрепил линь недостаточно надежно, и тот отвязался от кольца на гарпуне.

Наклонив голову ко льду, бык пронесся к яхте, щелкая челюстями. Арфлейн умудрился вновь повернуть яхту, и гигантские челюсти щелкнули в воздухе рядом с носом судна. Однако туловище кита врезалось в правый борт. Яхта закачалась, но сохранила устойчивость.

Манфред Рорсейн попытался зарядить пушку новым гарпуном, но полозья правого борта, не выдержав обрушившегося на них удара, затрещали и с оглушительным треском лопнули. Яхта завесилась на правый борт, ее палуба накренилась. В момент, когда кит повернулся для новой атаки, судно протащило одним боком и оно врезалось в заднюю часть туловища животного. От неожиданного удара Арфлейна перебросило через ограждение мостика. Приподнявшись, он сумел ухватиться за поручни трапа и с трудом, думая лишь об Ульрике Ульсенн, начал подниматься на мостик.

Во время подъема он столкнулся с Янеком, его лицо исказилось от страха. Посторонившись, Арфлейн пропустил его. Взобравшись наконец наверх, он увидел там лежащую прямо на палубе Ульрику Ульсенн.

Скользя по наклонившейся палубе, он нагнулся к женщине. Она была жива, но на лбу горела багровая ссадина. Арфлейн замер, разглядывая ее прекрасное лицо. Затем, перекинув ее через плечо, он стал пробираться к трапу. Кит заревел и начал новую атаку.

Команда в беспорядке бросилась к левому борту и через ограждение высыпала на лед, спасая свои жизни. Манфред Рорсейн, Уркварт и Хебер были Арфлейну не видны, но он заметил, как двое матросов несли Янека в сторону от потерпевшего крушение судна.

Цепляясь за нависшее над палубой переплетение такелажа, Арфлейн почти добрался до спасительного ограждения, когда кит обрушился на носовую часть яхты. Отлетев к штурвалу, Арфлейн увидел всего в нескольких футах от себя гигантскую голову чудовища.

От неожиданности он выпустил Ульрику, и она покатилась по палубе к носовой части корабля. Он пополз за ней, хватаясь за развевающуюся материю ее длинной юбки.

Судно вновь дало крен, на этот раз к носу. Арфлейн едва не угодил в раскрытую пасть, в последний момент успев ухватиться за ванты грот-мачты. Поддерживая женщину одной рукой, он взглядом искал возможность спасения.

Как только голова чудовища повернулась в его сторону, он ухватился за ограждение и прыгнул за борт, не выпуская женщину из рук, не думая ни о чем, кроме бегства.