Питирим кончил многотрудную жизнь свою после восьмидневной болезни 8 мая 1738 года, близ 73 лет от рождения. Чтоб достойно почтить почившего иерарха, правительство особым указом от 18 мая 1738 года предписало по всем церквам и монастырям совершать по нем поминовение «в третины, девятины, полусорочины и сорочины». Для погребения же Питирима был назначен по указу Святейшего Синода Алексий Титов, архиепископ Рязанский.
Прах Питирима покоится в нижегородском Преображенском соборе рядом с прахом митрополита Павла.
Признательное духовенство Нижнего Новгорода устроило над могилой своего архипастыря гробницу 18 сентября 1738 года. Но лучшим и нетленным памятником Питириму будут его ответы раскольникам на заданные ими двести сорок вопросов. Они напечатаны по именному указу в 1721 году в С.-Петербурге, в Троицком Александровском монастыре, под названием «Пращицы противу вопросов раскольнических», и потом перепечатаны в 1726 году, также в Петербурге, а в 1752 году — в Москве. Эта пращица, поражавшая лжеучения при жизни сочинителя, поражает и теперь всякое лжеумствование заблуждающихся.
Вот краткий очерк жизни и трудов основателя Нижегородской семинарии[478].
При Питириме в Нижегородской епархии считалось церквей соборных, ружных и приходских, кроме монастырских и бесприходных, 952; монастырей мужских 52, женских 27; дворов 86 987. Из этого числа в настоящей епархии было церквей 492, дворов 39 753; в приписной — церквей 460, дворов 47 230. В самом Нижнем Новгороде было 33 церкви, 6 монастырей и 1767 дворов. Монастыри делились, по повелению императора Петра I, на настоящие и приписные. В обеих епархиях, настоящей и приписной, было монастырей мужских настоящих 20, приписных 32, женских настоящих 21, приписных 6. Следовательно, число духовенства и монашествующих относительно народонаселения было огромно; но значительная часть из него была еще под влиянием старых предрассудков и коснела в невежестве. Питирим, совершая свои подвиги, видел, что распространению расколов в Нижегородской епархии и Синодальной области много способствует слабость познаний самого духовенства, а потому, желая образовать его и приготовить себе и преемникам своим надежных помощников, немедленно по издании Духовного регламента в 1721 году первый из епархиальных архиереев завел у себя в доме, известном в то время под названием митрополии, две школы: эллино-греческую и славяно-российскую. В этих школах преподавались: чтение, пение, письмо уставное и скорописное, по-русски и по-гречески, цифирь или арифметика, церковная и гражданская политика; краткие грамматики русская и греческая были высшими предметами преподавания.
Но и здесь Питирим должен был вести упорную борьбу с предрассудками: невежество, не понимавшее благотворных следствий просвещения, смотрело на школы как на место бесполезных и тягостных мучений. Большая часть отцов и матерей духовного сословия старались как-нибудь освобождать детей своих от ученья в школах и считали счастьем, если успевали записывать их в церковники и даже в крестьяне. Только вследствие принуждения школы наполнились учениками, которых отцы и матери отпускали из домов с плачем, воплями и ропотом на распоряжения начальства. Дети учились неохотно, и большая часть из них употребляла все меры, чтоб быть исключенными из училищ, а некоторые просто убегали и скрывались у отцов и матерей. Училищное начальство, отыскивая беглецов, делало обыски в домах их, а в случае неотыскания заставляло родителей под присягой говорить правду.
Так прошло семнадцать лет, и учение мало-помалу стало пускать корни; невежество посмягчилось. Тогда Питирим нашел нужным и возможным завести, в последний год своей жизни, еще третью школу, высшую, под названием славяно-латинской, в которой ввел преподавание латинского языка.
Все эти три школы, в которых было уже учащихся 200 человек, стали называться семинариями. Кроме того в тот же год заботливый архиепископ завел в разных местах своей епархии тринадцать приготовительных школ[479].
После смерти Питирима, при епископе Иоанне I, семинария существовала в таком же виде около пяти лет. Преемник Иоанна, Димитрий Сеченов, завел в ней класс пиитики и риторики по образцу московской Академии; под его же надзором преподавалась несколько времени и философия. Епископ Вениамин I обратил особенное внимание на преподавание греческого языка, а епископ Феофан ввел в Нижегородскую семинарию преподавание языка французского и учредил особый класс философии.
В 1764 году в Нижегородской семинарии было уже десять классов, или школ, как то: философии, риторики, пиитики, греческого и французского языков, синтаксиса, инфимы, грамматики, фары и начал фары; последние три класса назывались также — инфимы, аналогии и начал аналогии. Для латинского языка не было отдельного класса, потому что его преподавали во всех десяти школах.
В это время в семинарии учеников уже было 277; они поступали в нее из приготовительных школ; учителей же было семь, которые получали жалованья от 15 до 80 рублей в год; младшие из них награждались по распоряжению архиереев, бывших единственными и главными начальниками семинарии, платками и кушаками, а за поздравительные речи — особыми деньгами.
Учителями семинарии были русские, малороссы и поляки, переселившиеся в Россию и принявшие православие. Из иностранных языков, преподаваемых в семинарии, латинский был, так сказать, господствующим: на нем писали речи и стихи разного рода; на русском же языке стали писать проповеди при Димитрии Сеченове, и с того же времени лучших студентов для доокончания наук стали отправлять в Московскую духовную академию. Епископ Феофан, кроме духовной академии, начал отправлять их в Академию медикохирургическую и Московский университет.
С 1775 года епископом Антонием введено в Нижегородской семинарии преподавание философии вместе с богословием и распространено преподавание арифметики.
Ученейший Дамаскин еще более ввел предметов в круг семинарских наук: при нем образовались классы истории, географии и языков немецкого, татарского, чувашского и черемисского; богословие отделено от философии; введено толкование катехизиса и объяснение Святого Писания. Этот же епископ учредил, по примеру Геттингенского университета, диспуты, на которых, кроме прений оппонентов и респондентов, читались с кафедры оды и речи на русском, латинском, греческом, немецком, французском, татарском, мордовском и чувашском языках. Эти диспуты привлекали много посторонних слушателей.
Еврейский язык до начала нынешнего столетия здесь преподавался частно, но потом и для него был открыт особый класс, и с того же времени введено преподавание краткой медицины и пасхалии.
В последней четверти XVII столетия семинария не была уже страшилищем для большей части отцов и матерей; не только духовенство, но и прочие сословия охотно отдавали в нее детей своих. Если же которые из духовных держались старых предрассудков, то епархиальное начальство вразумляло их, понуждая заботиться об образовании детей; почему число учащихся в семинарии постепенно увеличивалось: в 1787 году при епископе Павле II в ней было учащихся 450 человек, и 250 в пяти духовных гимназиях, которые образовались в последней же четверти XVIII столетия из прежних приготовительных школ[480]. Эти гимназии впоследствии, при архиепископе Вениамине II, по случаю определения настоящих границ Нижегородской епархии, в 1799 году соединены в одно Нижегородское духовное уездное училище.
Таким образом сложилось внутреннее устройство Нижегородской семинарии почти в течение столетия, и, наконец, оно получило окончательные формы вместе с прочими семинариями в 1818 году.
Нижегородская семинария с начала учреждения своего содержалась на основании Духовного регламента сбором хлеба с земель монастырских и церковных: с первых 20-й, а со вторых 30-й части приплода. В 1743 году хлебный сбор был отменен, а вместо того назначено было взимать по 1 копейке с каждого приходского двора, а с получаемых церквами ружных дач, жалованья и доходов с недвижимых имений по 3 %. Впрочем, с богатых монастырей сбор хлеба не прекращался до самого учреждения духовных штатов. К этим доходам семинарии присовокуплялись штрафы с тех священнослужителей и церковников, которых дети оказывались почему-либо неспособными к учению; также штрафы, взыскиваемые с духовенства «за непредставление детей в школу в известные лета, за укрывательство от школ, за держание бежавших из Семинарии, за невыучку на данные от семинарской конторы пашпортам термины и за позднюю явку после вакации». Оклад штрафов был неодинаков и назначался смотря по сану отцов и по вине детей, а именно — от 25 копеек до 3 рублей.
