Наконец нижегородской дружине назначено было выступить 19 июля.
В этот день, утром, нижегородская дружина со своими офицерами, в полной походной амуниции, собралась в кремле; часть ее поместилась в Спасо-Преображенском соборе и часть на площади, у арсенала, где против южных дверей собора поставлен был амвон и два аналоя для совершения молебствия. По окончании литургии, совершенной преосвященным Иеремией, в присутствии начальника губернии, свиты его императорского величества генерал-майора Федора Васильевича Анненкова 5-го[307], начальника ополчения графа Толстого, начальника дружины полковника Козлова и почетных лиц города, при стечении многочисленного народа духовная процессия вышла из собора в преднесении святых икон, хоругвей и списка со знамени князя Пожарского, сделанного по списку, стоящему над гробом Минина; в то же время крестоносное знамя было вынесено из арсенала, где хранилось до той поры. Умилительно было зрелище в эту минуту: пение духовного клира и почесть военная произвели на ратников и толпы народа благоговейное ощущение, у многих были на глазах слезы… Необыкновенно тихи и торжественны были те минуты, когда ратники и весь народ, покрывавший кремлевскую площадь, преклонив колена, внимали молитвам преосвященного. По совершении молебствия, преосвященный окропил знамя святой водой и освятил список с хоругви, который поднесен ополчению собственно от его преосвященства. По прочтении аудитором статей из свода военных постановлений о значении знамени и о долге и обязанностях к нему офицеров и рядовых, началась присяга, по окончании которой достойный архипастырь нижегородский сказал ратникам назидательное слово, исполненное высокой простоты и мудрости евангельской, и передал знамя начальнику дружины, а список с хоругви — начальнику ополчения. Городское общество поднесло дружине икону Казанской Божьей Матери с предстоящими святыми Сергием Радонежским и Козьмой Бессребренником.
Ратники, приложась к святому кресту, двинулись в поход, сопровождаемые частью нижегородского духовенства и толпами народа. У Крестовоздвиженского монастыря их встретили настоятельница и сестры этой обители и поднесли икону св. Николая Чудотворца.
В лагере 4-го карабинерного полка от нижегородского купечества был приготовлен обед для ратников нижних чинов, перед которым, войдя в середину дружины, выпили по чарке вина начальник Нижегородской губернии — за здоровье государя императора, начальник ополчения — за государя наследника, начальник дружины — за здоровье ополчения, славу отечества и за русское оружие. Громкое «ура» раздавалось за каждым тостом, и шапки ратников летели кверху. Потом от купечества же предложен был обед начальникам ополчения и дружин и всем офицерам, к которому как почетный гость был приглашен и начальник губернии, а также были приглашены дворяне и некоторые должностные лица.
Мануфактур-советник Рукавишников пожертвовал по 20 копеек серебром на каждого ратника, нижегородское купечество — по 1 рублю на ратника из мещан, а почетный гражданин Ненюков — 100 рублей серебром на всю дружину. В 8 часов пополудни дружина выступила из лагеря[308].
На другой день проходила через Нижний Новгород семеновская дружина, а на следующий — балахнинская. Радушные нижегородцы и их проводили так же, как и своих ополченцев, с хлебом и солью.
Так выразился в наше время патриотизм нижегородцев, наследованный ими от предков их, современников Минина.
В феврале 1855 года через Нижний Новгород проходил полк оренбургских казаков по тракту к Москве. Нижегородцы спешили принять храбрых уральцев, шедших на защиту отечества, и отогреть их сначала водкой. Офицерам отведены были особые квартиры, в которых по распоряжению городского головы почетного гражданина Д. И. Климова во все их пребывание в Нижнем Новгороде был приготовляем обильный стол, к которому подавались вино и водка; утром же и вечером предлагался чай. Также 23 числа командир и офицеры казачьего полка были приглашены на бал, данный дворянством и купечеством по случаю отъезда бывшего начальника губернии князя М. А. Урусова, перемещенного в должность витебского, смоленского и Могилевского генерал-губернатора. На следующий день казаки выступили в дальнейший путь. Радушие нижегородцев и здесь выразилось к защитникам Креста: управляющий акцизно-откупным комиссионерством предложил на каждого казака по два стакана вина, а купец А. М. Коптев дал на дорогу каждому по булке и калачу. Кроме того, многие из граждан давали своим постояльцам на дорогу по 15 и 20 копеек серебром.
Еще зимой 1854 года граждане нижегородские по предложению городского головы раздали проходившим через Нижний Новгород воинским командам теплой валяной обуви до 3000 пар; казакам также Д. И. Климов, вместе с купечеством, предложил по паре валяных сапог, а офицерам такие же лучшей работы с калошами[309].
В Нижнем Новгороде, так же как и в других местах России, чувства народные изливались в патриотических песнях, из которых были некоторые напечатаны в «Нижегородских губернских ведомостях»[310].
Незабвенный Карамзин говорил друзьям своим, указывая на кремль нижегородский: «Русские 1812 года будут таковы же, какими были они в 1612 году»[311], — и великий историограф не ошибся: в нашествие двунадесяти народов, предполагавших поработить Россию, русские доказали всему свету, что два столетия не изменили их преданности Вере, Престолу и Отечеству. Да позволено будет и мне, оканчивая краткий очерк истории Нижнего Новгорода, сказать, что нижегородцы, да и все русские, таковы же и ныне, какими были они в 1612 и 1812 годах: они также безусловно верят в Провидение, также безгранично преданы царю и также горячо любят Отчизну, и готовы по слову Державного Отца своего для защиты Святого Креста, для славы престола Мономахова и блага родины на все жертвы. Не посрамят они имени русского и, если будет нужно, не только повергнут все достояние свое к стопам царя, в котором видят они образ Бога на земле, но для сокрушения врагов Креста и Отечества лягут костями. Русские неизменны![312]
Часть вторая. ОПИСАНИЕ ГОРОДА
Глава первая. ОБЩИЙ ВЗГЛЯД НА НИЖНИЙ НОВГОРОД
ижний Новгород стоит под 56°20′ широты и 61°30′ долготы при впадении Оки в Волгу, расстоянием от С.-Петербурга в 1063, от Москвы в 390 верстах
[313]. Он есть один из лучших городов приволжских, первый между ними по красоте своего местоположения
[314] и самый замечательный из всех городов внутренней России по своей ярмарке.
В 1855 году в нем было жителей 30 789 человек, из которых мужского пола 17 927, в том числе: духовенства — 2331 (считая 1517 человек учившихся в семинарии и духовных училищах); дворян:
потомственных — 226;
личных — 410;
обер-офицерских детей — 330;
приказнослужителей — 249;
разночинцев — 840;
почетных граждан:
потомственных— 10
(в том числе объявлявших капиталы
по 1-й гильдии — 1,
по 2-й — 7,
по 3-й — 2),
личных — 38;
купцов — 472
(1-й гильдии — 1, 2-й — 31, 3-й — 440),
раскольников на временных правах — 6
(по 1-й гильдии — 1, по 3-й — 5);
мещан — 4805,
на полном окладе — 4446,
половинном — 31,
льготных — 328;
цеховых — 1155,
на полном окладе — 1106,
