В следующем году он сам пошел на мордву с братом Ярославом, племянниками Васильком и Всеволодом и князем муромским Юрием Давыдовичем. Люди, жилища, хлеб, скот — все гибло в землях мордовских от меча и огня русских; ничему не было пощады. Однако часть ближайшей мордвы успела скрыться в глубине лесов, но и туда кинулись за нею отроки, или молодые воины, ростовской и переяславской дружин, и за эту отвагу они поплатились своими головами: мордва схитрила — пропустив их в глубину лесов, напала на них, вероятно, в превосходных силах, и всех избила, а сама скрылась еще далее в глубь лесов. Между тем Юрий продолжал разгром земель мордовских, при содействии присяжника своего Пуреша, князя половецкого, и, когда не осталось уже пищи для огня и меча, «с братиею и со всеми полки возвратишась во свояся добре здравы».
Погром земли своей Пургас хотел выместить на Нижнем Новгороде. В апреле 1229 года он, собрав остатки разбежавшейся мордвы, осадил Нижний, но нижегородцы дали сильный отпор. Пургас ограничился тем, что сжег окрестности укрепления; причем сгорели Богородицкий монастырь и церковь, стоявшая за городом. Потом Пургас, взяв тела убитых старшин своих, удалился; но тем же летом был разбит сыном Пуреша, который, предводительствуя половцами, окончательно истребил остатки Пургасовой мордвы и всю какую-то «русь пургасову, и Пургас едва в мале утече»[16].
Мордва три года не могла опомниться, но в 1232 году она опять взволновалась. Зимой того года Юрий посылал против нее сына своего Всеволода с другими молодыми князьями. Снова опустошение и смерть пронеслись по землям мордовским. После того мордва не беспокоила русских, до той поры, покуда не покорили ее татары, т. е. до несчастного для Руси 1238 года. В продолжение этого времени и потом еще более столетья Нижний Новгород имел самое ограниченное значение как только пригородок Суздальский и как сторожевая твердыня земли Низовской.
Страшная участь была назначена по воле неисповедимого Провидения святому основателю Нижнего Новгорода. По смерти отца в 1212 году, Юрий делается повелителем Владимира и Суздаля, как бы старший в роде; потом, увлеченный отчасти братом своим Ярославом, отчасти собственным честолюбием, в войну против храброго и великодушного Мстислава Новгородского, он уже поделил всю Русь договорной грамотой между собой, братьями Ярославом и Святославом и Ольговичами. Но битва Липецкая, бывшая 21 апреля 1216 года, решила иначе, и Юрий, мечтавший низложить Мстислава, братьев своих Константина Ростовского и Владимира Смоленского и прочих князей Мстиславовой партии, является в свою великокняжескую столицу, Владимир, беглецом, в одной рубашке. В бегстве своем с полей липецких до Владимира он загнал трех коней.
Во Владимире встретили его большей частью старцы, жены и дети, да чин духовный, потому что все, способные носить оружие, были с ним и легли костями на полях липецких или попали в плен к его неприятелям. Эти-то слабые остатки своих подданных умоляет еще недавно могущественный Юрий удержаться сдачей города хоть на несколько дней, чтоб успеть ступить в переговоры с Мстиславом и Константином. Потом с повинной головой идет в сопровождении детей своих в стан неприятельский, несет дары и умоляет Мстислава и Владимира, чтобы они помирили его с Константином. «Вы — победители, — говорит он, — располагайте моей жизнью и достоянием». Затем оставляет он престол великокняжеский и Владимир и удаляется в Волжский Городец с женой и немногими друзьями, в числе которых был и первый епископ Суздальский Симеон[17].
Со дня Липецкой битвы проходит год, четыре месяца и двадцать дней, и Юрий въезжает в Суздаль в качестве его владетеля и наследника великого князя владимирского[18]. Таково было мщенье великодушного Константина. Потом, менее чем через полтора года, Юрий снова занимает престол владимирский. Около двадцати лет княжил он счастливо. Правда, в течение этих лет имел он и некоторые неприятности, как то: в 1225 году раздор с Новгородом, где в то время княжил юный сын его Всеволод, и в 1229 году раздор с братом своим Ярославом, который завлек было в сети свои и молодых племянников — Василька, Всеволода и Владимира; но та и другая неприятности кончились благополучно: с новгородцами Юрий помирился, а Ярослав и племянники явились к нему с повинной и целовали крест (7 сентября 1229 года) «отцу своему и государю», как они назвали тогда Юрия.
Но вдруг являются татары, которым суеверие того времени приписывало борьбу с Гедеоном за 1200 лет до Рождества Христова и двухтысячепятисотлетнее заключение в пустынях северо-востока; они сначала, в 1224 году, пронеслись ангелами-истребителями по южной части Руси и после страшной битвы на реке Калке, где погибло множество доблестных князей и богатырей[19], скрылись от взора русских в глубь Бухарин, где в то время кочевал грозный владыка их Чингисхан, — скрылись, как будто для того, чтобы вновь нахлынуть на Русь стремительнее и грознее прежнего.
Юрий, по требованию князей южной Руси, хотя и посылал против татар племянника своего Василька с дружиной ростовской, которая, впрочем, дошла только до Чернигова, был отчасти рад бедствию владетелей южной Руси, особенно несчастию Мстислава (в то время княжившего в Галиче), некогда унизившего его; но за эту грешную радость он дорого заплатил.
В 1237 году, Батый, племянник Угедея, или Октая, старшего сына Чингисханова, двинулся с полчищами, данными ему дядей, на болгар (с которыми Юрий за год до того заключил мир после шестилетней неприязни) и, испепелив столицу болгарскую, умертвив всех жителей ее, явился в южной части Рязанской области прежде, чем русские успели сведать о разгроме Болгарии. Батый предложил владетелям Рязани купить у него мир ценой десятой части всего достояния их. Рязанские князья отвергли такие унизительные условия и просили помощи у Юрия против врага, грозившего гибелью вере и отечеству.
Юрий также отверг с благородной гордостью унизительные условия послов Батыевых, явившихся и к нему, но не соединился с рязанскими князьями: он слишком понадеялся на свои силы и этим предал Рязань в руки варваров. Полилась кровь рязанцев, запылали их города и селения. Пронск, Белгород, Ижеславец и Рязань сделались грудами развалин, облитые кровью и усеянные трупами своих жителей. Гибнут от руки татар юный Феодор, сын Юрия Рязанского, князья пронский и коломенский, княгиня Евпраксия, жена Феодора, с младенцем сыном; потом сам Юрий Рязанский, жена его и мать. Варвары тешатся муками побежденных, истощают над ними все, что только могут изобрести и выполнить необузданное зверство и ненасытная кровожадность.
Коломна и Москва подвергаются той же участи, какую испытала область Рязанская. Тут гибнут в битвах князь Роман — племянник Юрия Рязанского, знаменитый воевода Юрия Всеволодовича Еремей Глебович и воевода московский Филипп Нянька, а сын Юрия, Владимир, попадает в плен, другой же сын бежит во Владимир.
Ослепленный гордостью, Юрий теперь только прозрел и, поняв всю опасность своего положения, проистекшую от неуместного самонадеяния, поспешил с племянниками в Ярославскую область для сбора войска, а сыновей своих, Всеволода и Мстислава, оставил для защиты Владимира, где находилось все великокняжеское семейство. 2 февраля 1238 года татары явились у Владимира, а 7 он был уже грудой развалин, жители его — или бездыханными трупами, или пленниками, преданными всему неистовству азиатских варваров. Причем погибли супруга Юрия Ахапия, сыновья его Всеволод и Мстислав и все великокняжеское семейство, также и епископ Митрофан.
После того татары хлынули к Волжскому Городцу, Галичу-Костромскому, Ростову и Ярославлю и в течение февраля разорили, кроме слобод и погостов, четырнадцать городов великого княжения, в том числе Переяславль, Юрьев и Дмитров.
Здесь Юрий является истинным государем, героем и христианином; с твердостью переносит он весть о погибели своего семейства и, заглушая страшную скорбь души своей, готовится к роковой битве, которая должна решить не только его участь, но участь всей Руси на целые столетия. Наконец 4 марта закипела битва на берегу реки Сити, впадающей в реку Мологу, где был стан русских. Юрий пал под мечами татар, а князь Василько был взят в плен и мученически умерщвлен. Татары с берегов Сити понесли убийства и пожары в Волок Дамский, Тверь, Торжок, а потом в Козельск, владетель которого, младенец князь Василий, утонул, как говорит предание, в крови. После чего татары ушли в землю половецкую, к Дону, и Русь немного вздохнула.
