Димитрий Константинович в следующем 1376 году, зимой, в отмщение, кажется, за разорение нижегородских волостей в 1375 году, задумал предпринять поход на болгар, «рекше на Казань». Он просил помощи у зятя своего, и Димитрий Иванович прислал рать свою под предводительством князя Димитрия Михайловича Волынского, а Димитрий Константинович выставил многочисленную рать, во главе которой стояли дети его Василий и Иван. 16 марта русские подошли к Казани; казанцы вышли из города на бой: одни начали стрелять, другие «з города гром пущаху, страшаще руские полки»; некоторые стреляли из самострелов, а иные выезжали на верблюдах, «полошаще кони руские». Но все эти хитрости не достигали своей цели: русские сильно устремились на болгар, как один человек. Те не выдержали натиска и, преследуемые и избиваемые русскими, бежали в город. Села, зимовища и суда болгарские были истреблены огнем. Тогда болгарские князья Асан и Мехемет-Салтан добили челом великому князю и тестю его двумя тысячами рублей, а на воинов их дали 3000 рублей; кроме того, они обязались принять к себе дарагу и таможника великого князя[669], следовательно, обложены были данью.

В 1377 году из Синей орды (от Синего или Аральского моря) пришел за Волгу в мамаеву Орду какой-то царевич Арапша «свиреп зело и ратник велий и мужествен и крепок». Неизвестно в каких отношениях находился он к Мамаю, но что не без его ведома он пошел ратью на Нижний Новгород, это несомненно. Димитрий Константинович известил о грозившей ему опасности зятя своего, который и пришел к своему тестю на помощь с многочисленными полками. Но слухи об Арапше вдруг смолкли, и великий князь, оставив полки свои в Нижнем, возвратился в Москву. Вскоре, однако, опять пошли слухи, что татары находятся в поле и что Арапша скрывается у Волчьих Вод[670]. Димитрий Константинович послал из Суздаля сына своего Ивана и какого-то князя Семена Михайловича с большой ратью, которая, соединившись с московской, пошла за реку Пьяну. Князья узнали, что Арапша находится на Волчьих Водах, очень далеко, а потому вели себя неосторожно: доспехи, щиты и шеломы клали на повозки; рогатины, сулицы и копья не были приведены в боевой вид, а иные не были даже насажены на древки. «И ездиша порты своя с плеч спущающе, а петли растегавше, аки в бане растрепаша, бе бо в то время знойно зело»; но главное то, что все «мед пиаху допиана и ловы деюще, потеху себе творяще». Разгоряченные крепкими напитками, воины хвастались, что каждый из них выйдет на сто человек татар; князья, воеводы и бояре тоже веселились, пили «и ковы деюще, мняшесь дома суще». Между тем мордовские князья тайно навели на них татар, которые, разделившись на пять отрядов, ударили на русских и окружили их «в тыл, бьюще, колюще и секуще»; русские в беспорядке бросились к Пьяне; татары преследовали их и избивали, между прочим убили и князя Семена Михайловича и множество бояр. Князь Иван Димитриевич, доскакавши до реки, бросился в нее на коне и утонул; с ним утонуло так же много бояр, воевод, слуг и простых воинов. Татары «сташа на костех». Так кончилась битва на реке Пьяне.

«По истине пословка и доныне зовется: за Пьяною пьяни», замечает летописец. Это было 2 августа. Оставивши здесь полон и вообще военную добычу, татары изгоном пустились к Нижнему Новгороду. Димитрию Константиновичу нечего и думать было об обороне при таких обстоятельствах, и он ушел в Суздаль; многие из граждан также ушли по Волге к Городцу. Августа 5 татары были уже в Нижнем, перебили оставшихся там жителей, а город, церкви и монастыри предали огню. Как велик и как богато обстроен был город, показывает, между прочим, то обстоятельство, что в описываемое нападение татар сгорело 32 церкви, если верить известию Никоновской летописи. Два дня татары хозяйничали в городе; потом, оставивши его, начали пустошить огнем и мечом нижегородские волости и забирать полон. Вскоре в Нижний Новгород прибыл из Суздаля Василий Димитриевич Кирдяпа и послал отыскивать трупы брата Ивана и князя Семена Михайловича. В то же время Арапша пограбил и пожег все Засурье. Таким образом Нижегородское княжество было чрезвычайно опустошено и ослаблено. Вероятно, это обстоятельство дало смелость мордве в том же году напасть на Нижегородский уезд, побить множество людей, взять полон и пожечь оставшиеся после татарского набега селения. Но мордве не прошло это даром: Борис Константинович догнал «поганую» мордву у реки Пьяны и сильно побил ее, причем много мордвы потонуло в реке[671].

Этого мало: зимой того же 1377 года Димитрий Константинович послал на мордву с своими полками брата Бориса и сына Семена; великий князь московский также прислал свою рать под начальством воеводы Федора Андреевича Свибла. Русские рати произвели полнейшее опустошение Мордовской земли: как выражается летопись, «землю их всю пусту сотвориша»; селения были разграблены и преданы огню; из жителей одни истреблены, другие, особенно лучшие, забраны в полон; мало было таких, которым удалось избыть русского меча или полона. Раздражение против поганой и коварной мордвы было до того сильно, что в Нижнем предавали пленных различным казням; между прочим, некоторых из них вывели на Волгу, волочили по льду и травили псами[672].

В следующем 1378 году Мамаевы татары, как некоторые думают, в отмщение за разорение подвластных Мамаю мордовских земель, изгоном опять напали на Нижний Новгород в то время, когда князя не было в городе: жители края разбежались, граждане Нижнего также бежали за Волгу. Димитрий Константинович, пришедши из Городца, увидел, что столице его не устоять против татар, а потому послал последним откуп с города; татары откупа не взяли, а город сожгли. Уходя, они забирали полон, повоевали Березовое поле и весь уезд[673].

Затем для Димитрия Константиновича прошло спокойных года четыре или несколько более, если можно судить о спокойствии по отсутствию за указанное время всяких летописных известий о нижегородском князе. Даже такое блестящее событие, как Куликовская битва 1380 года, кажется, совсем не коснулось нижегородских князей. Впрочем, местный историк, указывая на последние разорения татарами Нижнего Новгорода, как на время, с которого нижегородский князь из союзника Москвы делается опять искателем ханских милостей, как на первое доказательство его положения, указывает на то обстоятельство, что в 1380 году Димитрий Константинович хотя и выслал свои полки против Мамая, но ни сам, ни дети его не участвовали в Куликовской битве. Но мы не знаем, на чем местный историк основывается[674].

В 1382 году на Москву начала надвигаться страшная, грозная туча, не предвещавшая добра и другим княжествам: на Русь шел новый хан Тохтамыш, победитель Мамая. Желая спасти свою землю от татарского разорения, Димитрий Константинович выслал на встречу к Тохтамышу сыновей своих, Василия и Семена, которые догнали его уже около Рязанской границы. Они находились при полках хана все время пребывания его в пределах Руси. Возвращаясь в Орду, Тохтамыш, по разорении Рязанской земли, отправил к Димитрию Константиновичу посольство, во главе которого был шурин его Ших-Ахмет (Шихмат, Шахомат); с этим посольством он отпустил и младшего Константинова сына Семена, а старшего, Василия Кирдяпу, взял с собой в Орду, вероятно, как заложника. В следующем, 1383 году, Борис Городецкий пошел в Орду с дарами, а через несколько месяцев за ним пошел и сын его Иван. Димитрий Константинович был настолько уже дряхл, что не мог отправиться в Орду лично, а отправил туда сына Семена[675].

Вскоре после того, а именно — 5 июля того же 1383 года Димитрий Константинович, названный Фомой, а в схиме — Феодором, скончался и был погребен в каменной церкви Святого Спаса на правой стороне, подле своего отца. Говоря о его кончине, летописи замечают, что на великом княжении (Владимирском) он был два года, а в своей отчине на великом княжении (Суздальско-Нижегородском) — 19 лет, а «жив всех лет 61»[676].